– Да, – кивнул доктор. – Ребенок действительно от Антона Воронцова. Вероятность отцовства более 99.9%.

Господи, у них ведь даже оказался генетический материал Антона… Ну что за люди?

Несмотря на то, что я никогда не сомневалась в возможно результате, услышать подтверждение было странно.

– Ярослав Воронцов уже знает?

– Да, ему сообщили результаты сегодня утром, – подтвердил доктор. – Он сказал, что навестит вас позже.

– Я не хочу его видеть, – твердо сказала я. – И я хочу выписаться. Немедленно.

– Это не лучшая идея в вашем состоянии, – попытался возразить доктор. – Вам нужен покой и наблюдение.

– Я сама медик, – напомнила я. – И знаю свои права. Вы не можете удерживать меня здесь против моей воли.

Доктор Савельев еще раз вздохнул, но спорить не стал.

– Хорошо. Я подготовлю документы для выписки. Но обещайте, что будете следить за своим здоровьем. Вам нельзя нервничать, это может повредить ребенку.

Я кивнула, уже мысленно планируя, как доберусь до общежития. Нужно было позвонить Вике, попросить принести вещи. И как можно скорее покинуть эту клинику, где так легко нарушают все этические нормы ради денег и связей.

Через два часа, когда все формальности были улажены, я наконец оказалась на свободе. Благо, с меня не потребовали оплату за лечение, иначе пришлось бы закладывать почку.

Вика приехала со сменной одеждой и теперь мы вместе тряслись в маршрутке, по пути в общагу.

– Ты уверена, что тебе не стоило остаться в больнице? – беспокоилась она. – Все-таки обморок – это серьезно.

– Это был просто стресс, – отмахнулась я. – В больнице сказали, что со мной и с ребенком все в порядке. Просто нужно лучше питаться и избегать переживаний.

– Легко сказать, – хмыкнула Вика. – Особенно когда Воронцовы дышат тебе в затылок. Этот Ярослав тот еще тип, да?

– Высокомерный сноб, – согласилась я. – Уверен, что за деньги можно купить все, даже ребенка. Даже мою совесть. Сначала усомнился, что ребенок от Антона, а теперь, когда тест подтвердил отцовство, наверняка придумает что-то еще.

– Что ты собираешься делать? – спросила Вика.

– Буду жить своей жизнью, – пожимаю плечами, воображая, что могу просто сделать вид, словно семьи Воронцовых в моей реальности не существует. – Учиться, готовиться к рождению малыша. Не собираюсь я плясать под дудку Воронцовых, даже если они самая богатая семья в городе.

Моя комната в общежитии казалась еще меньше и скромнее после роскошного особняка Воронцовых и современной больничной палаты. Но это был мой угол, мое пространство. Здесь я могла быть собой, не чувствуя на себе оценивающих взглядов.

Вика помогла мне отвлечься от тяжёлых дум и приготовила чай.

– Отдыхай, – сказала она, собираясь уходить. – Я вернусь только вечером, но принесу что-нибудь вкусненькое. Ты совсем отощала. Кожа просвечивается.

– Спасибо, – я благодарно улыбнулась. – Не знаю, что бы я без тебя делала.

Когда Вика ушла на пары, я легла на кровать, закрыла глаза и позволила себе немного поплакать. Все напряжение последних дней, шок от смерти Антона, ужасная встреча с его семьей, унизительные тесты… это всё было слишком. Я чувствовала себя маленькой и беззащитной перед мощью этих бездушных людей.

Не удивлюсь, если они ради богатства, продали души.

Но ради нашего с Антоном ребенка, я должна стать сильной, даже если вся моя выдержка – напускная.

Не знаю, сколько времени я пролежала, погруженная в свои мысли, когда в дверь постучали. Я решила, что это вернулась Вика, и крикнула, не вставая:

– Открыто!

Дверь отворилась, и на пороге возник Ярослав Воронцов собственной персоной.

Ярослав

Я стоял в коридоре общежития, морщась от запаха дешевой еды и хлорки, и ждал, когда мне откроют. Майя крикнула "открыто". Я вошел, невольно оглядывая тесное помещение.

Комната оказалась крошечной. Две узкие кровати, письменный стол, шкаф, старый холодильник, несколько полок с книгами и учебниками. Чистая, с новыми уродливыми обоями, но убогая. И в этих условиях она собиралась растить ребёнка? О чём она вообще думает!

Майя лежала на кровати, и когда увидела меня, резко села, глаза расширились от изумления и возмущения.

– Что вы здесь делаете? – воскликнула девушка, поспешно вытирая следы слез. – Как вы вообще нашли меня?

– Найти кого-то в этом городе не так сложно, если знаешь, где искать, – я прошел в комнату, не дожидаясь приглашения. – Сбежать из больницы было неразумно. Доктор Савельев говорил, что вам нужен покой.

– Я не сбежала, а выписалась, – отрезала Майя. – И чувствую себя прекрасно. Что вам нужно? Пришли убедиться, что я не придумала беременность? Анализы ведь уже подтвердили, что ребенок от Антона, не так ли? Или вам нужны еще какие-то доказательства?

Её голос дрожал от сдерживаемой ярости, и я заметил, как она положила руку на плоский живот защитным жестом. Это почему-то тронуло меня, хотя я быстро подавил это чувство.

– Да, тест подтвердил, что это ребенок Антона, – признал я. – И я пришел, чтобы предложить решение проблемы.

– Здесь нет никакой проблемы, – огрызнулась Майя. – У меня все под контролем.

Я окинул взглядом её жилище.

– Под контролем? – не скрыл скептицизма в своём голосе. – Доктор сообщил, что у тебя анемия и истощение. В этой конуре, где ванная и туалет в конце коридора? Где ты собираешься поставить детскую кроватку? На письменный стол или подоконник?

На её бледных щеках от гнева выступили красные пятна. Неожиданно поймал себя на мысли, что мне интересно изучать проявлении её эмоций. Таких живых и выразительных.

– Я справлюсь. Не ваша забота.

– Это ребенок моего брата, – выдохнул, на мгновение прикрыв веки. – Значит, моя забота тоже. Именно поэтому я пришел с предложением.

Я достал из внутреннего кармана пиджака конверт и протянул ей.

– Здесь ключи от квартиры в центре города. Она принадлежит мне, но сейчас не используется. Три комнаты, вся необходимая мебель и техника. Ты можешь жить там до родов и некоторое время после. Тебе будет выделено ежемесячное содержание на питание, одежду и медицинское обслуживание. Я выберу доктора, который будет наблюдать тебя до самых родов.

Майя уставилась на конверт, словно это была ядовитая змея.

– А взамен?

– Взамен… – я сделал паузу, тщательно подбирая слова. – Мы обсудим дальнейшую судьбу ребенка после его рождения. До тех пор ты поживешь в этой квартире, под наблюдением врачей. Это в интересах ребенка.

Майя прищурилась, мгновенно уловив недосказанность в моих словах.

– Что значит "обсудим дальнейшую судьбу"? – спросила она напряженно. – Мы уже все обсудили. Ребенок остается со мной.

– Майя, – я постарался, чтобы мой голос звучал рассудительно, – давай мыслить здраво. Сейчас главное – твое здоровье и здоровье ребенка. Время до родов ты проведешь в комфортных условиях, с лучшим медицинским обслуживанием. А потом… потом мы примем решение исходя из ситуации. И если ты проявишь разумность, то, конечно, получишь наиболее выгодные условия участия в жизни ребенка.

– Наиболее выгодные условия участия в жизни МОЕГО ребенка? – в её глазах вспыхнул гнев. – Вы все еще планируете забрать его! Ничего не изменилось!

– Я не прошу отдать ребенка прямо сейчас, – уточнил я. – Мы говорим о будущем. О том, что лучше для ребенка в долгосрочной перспективе. Наша семья может дать ему все – лучшее образование, связи, возможности. То, чего ты, при всем уважении, дать не сможешь.

– А любовь? – тихо спросила Майя. – Её вы тоже предоставите в "полном объеме"? Или это будет воспитание гувернантками и частными школами?

Ее вопрос застал меня врасплох. Любовь? Какая к чёрту разница! И что она вообще знает о воспитании детей в таких семьях, как наша?

– Ребенку нужно гораздо больше, чем просто… эмоции, – сказал я. – Стабильность, возможности, деньги, положение в обществе. Всё это имеет значение.

Майя встала с кровати, подошла ко мне почти вплотную, пыхтя от негодования. Несмотря на то, что эта пигалица мне едва достаёт до плеча, упрямства в ней было килограмм на сто.

– Тест подтвердил, что это ребенок Антона, – повторил я. – Я хочу, чтобы с ним все было хорошо. А для этого нужно, чтобы и с тобой все было хорошо. По крайней мере, пока ты его носишь.

– Вы – само великодушие, – иронично заметила Майя, подмечая намёк, прозвучавший в последней фразе. – И что произойдет после того, как я рожу? Вы снова начнете настаивать на том, чтобы забрать ребенка? Или тихо закатаете меня в бетон на окраине города?

– Это будет зависеть от многих факторов, – подарил ей хищную улыбку. – От того, как сложатся наши отношения за эти месяцы. От того, насколько ты будешь готова к материнству.

– Я буду хорошей матерью, – сказала она тихо, но твердо. – Явно лучше, чем вы дядей.

Возвёл глаза к трещащей под потолком лампочке. Вот наглая девочонка!

– Я не требую от вас сейчас таких решений, – холодно ответил, с трудом удерживая эмоции под контролем. Кажется, она нашла ключик, как выводить меня из себя. – Главное, чтобы беременность проходила в нормальных условиях. А после рождения ребенка мы вернемся к этому разговору.

– То есть вы всё-таки планируете забрать моего ребенка, – сузив зелёные глазища, смотрела на меня Майя.

Вдох. Выдох.

– Я планирую обеспечить лучшие условия для ребенка моего брата. Все остальные детали будут обсуждаться позже. Сейчас важно, чтобы вы переехали из этого общежития в нормальное жильё.

Майя крепко сжала конверт с ключами, словно это была её единственная защита. Я наблюдал за тем, как в ней происходит внутренняя борьба. И мне хотелось бы узнать, что она ставит на чашу весов.

Деньги и наше состояние или долг и чувства к моему погибшему брату.

– Хорошо. Я согласна на… на ваше великодушное предложение, произносит с издёвкой. – Но вопрос о том, с кем останется ребенок, для меня не стоит. Он будет со мной.

Я не стал спорить. Пусть сейчас думает, что победила. Время на нашей стороне.

– Я пришлю людей помочь с переездом, – сказал я, направляясь к двери. – И, Майя…

Она подняла на меня вопросительный взгляд.

– Подумай о будущем. Не только своем, но и ребенка. Что ты сможешь ему дать, кроме… любви? – последнее слово я произнес с легкой иронией.

С этими словами я вышел, не дожидаясь её реакции. Уже на улице, садясь в машину, я задумался, что же заставило меня сделать это предложение, вместо того чтобы продолжать давление. Тест на отцовство подтвердил, что она не лгала насчет Антона. Но главное – мать подкинула верную мысль. С этой дерзкой девчонкой прямое давление не сработает. Нужен был другой подход.

"Дайте ей почувствовать безопасность и благополучие," – сказала родительница. – "Пусть привыкнет к хорошей жизни. Тогда будет легче договориться. И, в конце концов, очаруй её".

Я набрал номер матери.

– Она согласилась на квартиру, – сообщил я. – Переедет на этой неделе.

– Ты молодец, Ярослав, – голос матери звучал довольно. – Я знала, что ты сможешь её убедить. Это первый шаг. Дальше будет легче.

– Она очень упряма насчет будущего ребенка, – заметил я. – Дала понять, что не собирается его отдавать.

– Время всё расставит по своим местам, – уверенно сказала мать. – Главное, что она будет под нашим присмотром. И ребенок тоже. За месяцы беременности у тебя будет возможность… повлиять на её решение.

Меня насторожила особая интонация, с которой мать произнесла "повлиять".

– Что ты имеешь в виду? – напрямую спросил я.

– Просто покажи ей, что в нашей семье ребенку будет лучше, – ответила мать. – У тебя есть свои методы убеждения, Ярослав. Используй их.

Я закончил разговор и задумался.