Майя была просто еще одной бизнес-задачей. Сложной, но решаемой. Если нужно будет проявить терпение – я проявлю. Если придется использовать финансовые рычаги – воспользуюсь. Если ситуация потребует запугивания или шантажа – я не побрезгую и этими методами. Я не заработал репутацию безжалостного бизнесмена, испытывая моральные терзания при достижении цели. Если нужно будет её соблазнить… что ж, я подумаю и над этим вариантом.

Девочки, не забывайте, пожалуйста, добавлять книгу в библиотеку и лайкать, если книга нравится))

Глава 4

Майя

Как только дверь за Воронцовым закрылась, я рухнула на кровать, бессильно суча в воздухе ногами. Внутри бушевал настоящий ураган эмоций: гнев, страх, обида, растерянность… и что-то опасное, похожее на неуместное восхищение.

Какой же он невыносимый! Я никогда в жизни не встречала никого настолько холодного и расчетливого. Настоящая рептилия. Хладнокровный и скользкий. Даже стоя в шаге от меня, он словно источал арктический холод. У него, наверное, в груди спрятана не душа, а морозильная камера. Про скудный диапазон эмоций я и вовсе молчу.

Кажется, она у него только одна – презрение. И все же что-то мелькнуло в глубине этих ледяных глаз, когда он говорил о ребенке. Что-то почти человеческое.

Я встала и, покусывая ноготь на большом пальце, нервно мерила шагами комнату, пытаясь справиться с противоречивыми чувствами. Желудок снова предательски сжался от тошноты – моя верная спутница последних недель не отпускала меня даже в моменты стресса. Или усиливалась из-за него.

Он говорил о ребёнке, как о какой-то собственности, как о чем-то, что можно забрать, передать, отнять. Будто мой ребёнок – это просто ветвь их семейного древа, а не живой человек.

– Никогда, – прошептала я, машинально поглаживая плоский, даже впалый живот. – Никогда я не отдам тебя им. Обещаю.

Но внутренний голос предательски напоминал, что у меня не так много вариантов. Я стояла в крошечной комнате общежития, слыша, как за стенкой ругаются соседи, а из коридора доносится запах подгоревшей лапши быстрого приготовления. С работой в клинике скоро придется распрощаться – тяжелые смены с каждым днем становились все более невыносимыми, а токсикоз только усиливался. А ведь еще учеба, которую нельзя было бросать…

Конверт с ключами от квартиры мозолил на столе глаза.

Разумный выход был только один. И он меня пугал.

Оказаться под полным контролем Ярослава Воронцова. Чувствовать на себе его холодный, оценивающий взгляд. Знать, что за каждым моим движением наблюдают, каждое решение анализируют. Что он просто ждет момента, когда сможет забрать моего ребенка.

На миг перед глазами возник образ Антона – его улыбающееся лицо, теплота в глазах, когда он смотрел на меня, то, как он прижимал меня к себе, обещая, что все будет хорошо. "Моя мама немного поворчит, но в конце концов примет тебя," – шептал он. Как же он ошибался! И как мало мы знали друг друга. Всего полгода. А теперь мне приходится иметь дело с его бездушным братом.

Я вздрогнула, вспомнив, как Ярослав нависал надо мной своей мощной фигурой. Его глаза, голубые, как зимнее небо, и такие же холодные. Его идеально сидящий костюм, запах нишевого парфюма, который мне раньше посчастливилось бы вдохнуть только в магазине косметики, падая в обморок от чудовищных ценников. Во всем его облике читалась сила и власть – качества, которыми он привык пользоваться, не задумываясь о чувствах тех, кого затаптывал своей дизайнерской обувью.

И все же… все же каждый раз, когда я видела его, меня охватывали до безумия противоречивые чувства. Я знала, что необходимо держаться от него подальше, но что-то тянуло меня к нему. Хотела скрыться от его пронзительного взгляда, но не могла отвести глаз. Это было почти как магнетическое притяжение – пугающее, неправильное, опасное.

– Нет, нет, нет! – я яростно замотала головой, словно пытаясь вытрясти из нее эти мысли. – Прекрати сейчас же.

Это было предательством. Предательством памяти Антона, предательством моей собственной гордости и здравого смысла, в конце концов! Я не могла – не имела права – испытывать что-то кроме неприязни к человеку, который фактически угрожал отнять у меня ребенка. Который относился ко мне как к… инкубатору, способному воспроизвести в себе часть генов высокомерных Воронцовых.

Дверь комнаты распахнулась, вырывая меня из дум, и на пороге появилась Вика с тяжелой сумкой учебников.

– Ты не поверишь, какой зверь этот новый преподаватель по физиологии, – выпалила она, бросая сумку на свою кровать. – Задал столько, что… – она осеклась, заметив выражение моего лица. – Что случилось? Ты выглядишь так, будто тромбоциты на нуле.

– Хуже, – вздохнула я. – Ярослав Воронцов был здесь. Собственной персоной.

– И что было нужно этой ледышке? – Вика застыла на полпути к шкафу.

Я глубоко вздохнула и рассказала ей о предложении Ярослава. О квартире, содержании, медицинском обслуживании. И о его планах на ребенка.

– Так, погоди, – перебила меня Вика, присаживаясь рядом со мной на кровать. – Он предложил тебе квартиру и деньги, а ты еще думаешь? Майя, ты в своем уме? Конечно, соглашайся!

– Но ты не понимаешь, – возразила я. – Он не просто так это делает. Он хочет забрать ребенка.

– Много хочет – мало получит, – фыркнула Вика. – Послушай, сейчас важно, чтобы ты и малыш были в порядке. А в этой общаге, прости, но в таком темпе ты долго не протянешь. Особенно с твоей анемией. И так и сяк рискуешь потерять ребёнка.

– Я знаю, – устало соглашаюсь я. – Просто… я боюсь, что если приму их помощь, то уже не смогу вырваться. Они затянут меня, опутают обязательствами…

– Так не давай себя опутать, – просто ответила Вика. – Ты же не глупая девочка, Майя. Ты сможешь постоять за себя. Пользуйся тем, что они предлагают, но держи границы. Ребенок – твой. Точка.

После разговора с Викой я почувствовала себя немного увереннее. Она была права. Я не могла позволить гордости или страху помешать мне сделать то, что будет лучше для ребенка. А сейчас лучшим вариантом была эта квартира и медицинская помощь.

– И кстати, я не прочь иногда навещать тебя в этой шикарной хате. Будем устраивать девичники вдали от коменданта и соседей!

Её энтузиазм был заразительным. Возможно, всё действительно будет не так плохо, как я опасалась.

Глава 5

На следующий день, ровно в десять утра, в дверь постучали. Я открыла, ожидая увидеть грузчиков, которых обещал прислать Ярослав. Но вместо них на пороге стоял пожилой, солидного вида мужчина с портфелем.

– Леонид Аркадьевич Мельников, – представился он, протягивая сухопарую руку. – Юрист семьи Воронцовых. Могу я войти?

Растерянно пожала, пропуская внутрь.

Воронцов всё же делец до мозга костей! Без подписанного договора никаких грузчиков и переезда не будет.

– Ярослав Михайлович поручил мне подготовить все необходимые документы, – сказал юрист, доставая из портфеля папки. – Здесь договор о предоставлении вам квартиры на время беременности и первых месяцев после родов, соглашение о финансовом обеспечении и медицинском обслуживании, а также…

Бегло увидев суммы, которые предполагалось на меня потратить, сделалось дурно.

– Такая щедрая помощь предполагает какие-то обязательства с моей стороны? – уточняю, ожидая подвоха.

– В документах, разумеется, прописаны ваши обязательства, – сказал он с легким кивком. – В частности, в случае нарушения условий договора вы обязуетесь выплатить неустойку в размере всех понесенных Ярославом Михайловичем расходов на ваше содержание, медицинское обслуживание и проживание.

Мои брови взлетают вверх.

– Что означает "нарушение условий"?

– Например, если откажетесь от предложенного медицинского наблюдения. Или воспрепятствуете участию Ярослава Михайловича в принятии решений, касающихся ребенка.

Ах ты ж чёрт рогатый, Воронцов!

– Покажите, – забираю бумаги не дожидаясь, пока юрист сам их протянет.

Следующий час я провела, вникая в текст договора. Ну ничерта же не ясно. Хуже почерка врача на рецепте, честное слово. Что за птичий язык? Будто специально создан, чтобы люди платили юристам за перевод на человеческий. С каждой новой страницей мое лицо всё больше вытягивалось, а руки начинали дрожать от нарастающего гнева.

Сути документа я до конца не уловила, но чутьё провинциальной девчонки подсказывало мне, что там не пункты, а ловушки.

– Что это? – я подняла глаза на юриста, мой голос дрожал от возмущения. – Вы серьезно рассчитывали, что я подпишу это недоразумение?

Леонид Аркадьевич, к моему сожалению, сохранял олимпийское спокойствие. А мне до боли хотелось на кого-то выплеснуть свой гнев.

– Это стандартный договор, – сказал он. – Семья Воронцовых несёт значительные траты. Вполне естественно, что они хотят гарантий выполнения и ваших обязательств.

– Гарантий? – завелась я, как старые Жигули. – Здесь нет никаких гарантий! Только размытые формулировки, которые можно трактовать как угодно! Я могу оказаться должна миллионы просто потому, что Ярослав Михайлович решит, что я "недостаточно учла его мнение"!

Юрист смотрел на меня растерянно и моргал. Будто его убедили, что я дурочка, которая с трудом выучила азбуку, а потому подпишу не глядя.

– Меня не устраивает весь этот документ! – я вскочила на ноги, сжимая бумаги до боли в пальцах.

В этот момент в дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, вошел Ярослав. Высокий, холодный, в безупречном костюме, с выражением легкого недовольства на лице.

– Я слышал голоса, – сказал он. – Какие-то проблемы, пчёлка Майя?

Что-то внутри меня сломалось. Я даже пропустила мимо ушей прозвище, преследовавшее меня всё детство.

Всё напряжение, весь страх и гнев последних дней вырвались наружу. Я схватила стопку документов и со всей силы швырнула их Ярославу в лицо.

– Проблемы? – мой голос сорвался на крик. – Да, есть проблемы, господин Холодильник! Это! Вы принимаете меня за идиотку? – я наблюдала, как листы разлетаются, как конфетти, опадая у ног бизнесмена.

Его глаза мгновенно потемнели от ярости.

Челюсти сжались, желваки заиграли на скулах. В его взгляде я прочитала все, что он думал в этот момент, как будто это было написано крупными буквами: "Как смеет эта нищая девчонка в поношенных тряпках, которой мы предлагаем помощь, так себя вести?"

Но я даже не успела уловить момент, когда его привлекательное лицо вновь превратилось в непроницаемую маску. Хотя в голубых глазах все еще полыхал холодный огонь.

– Леонид Аркадьевич, – спокойно сказал он, не отводя от меня взгляда. – Будьте добры, оставьте нас.

Юрист поспешно собрал свой портфель и, коротко кивнув, вышел из комнаты, едва ли не пятясь. Словно опасаясь меня, как мифической фурии. Я осталась один на один с Ярославом, все еще дрожа от ярости.

– Это была проверка, – сказал он после долгой паузы, наклоняясь, чтобы подобрать один из листов.

Его голос внезапно изменился – стал ниже, мягче, обволакивая меня, как сахарная глазурь. В нем появились вкрадчивые, убеждающие нотки, словно он был восточным заклинателем змей, пытающимся усыпить мою бдительность своей мелодией. Его взгляд заметно потеплел, в глазах появилась почти искренняя заинтересованность.

– Я хотел увидеть, насколько внимательно вы читаете документы. Насколько серьезно относитесь к судьбе ребенка, – продолжил он тем же гипнотическим тоном.

Я была настолько возмущена этой ложью, что невольно открыла рот. Неужели кто-то на эти сладкие речи клюёт?

– Что? – я не скрывала своего презрения. – Это не проверка, это… Да вы просто издеваетесь надо мной, проверяя, можно ли вытирать об меня ноги или нет!

– Если бы вы подписали, – голос Ярослава был ровным, без тени эмоций, – это показало бы, что вы недостаточно заботитесь о ребенке. Что вам важнее комфорт и деньги, чем его будущее.

Я смотрела на него в полном недоумении. Он серьезно пытается выдать свою подлость за какой-то благородный тест?