Уроки во грехе (страница 11)
– Они называют это утренней молитвой. – Я таращилась на стену, упиваясь тем, что доставляю ему дискомфорт. – Подумать только, когда все ложатся в кровати, сколько шаловливых ручонок трогают себя в вашу честь.
– Хватит.
– Не вините девочек за то, что они себя исследуют. Поглаживать и…
– Девяносто девять минут. Еще добавить?
– Достаточно, – я стиснула зубы.
– Снимайте носки и ботинки.
«Что?» – но я не посмела произнести вопрос вслух. Ведь каждый из них добавлял еще времени. Черт возьми, мне не хотелось стоять на холодном полу, но деваться было некуда.
Стягивая ботинки и носки, я думала о том, что это было еще одно из наказаний.
Но он произнес:
– И белье.
Я затаила дыхание.
Всего несколько человек в моей жизни просили меня снять трусики, и это были парни, с которыми я хотела переспать. Я не многое знала про священников и их правила, но была уверена, что эта просьба достойна порицания. Звучало слишком интимно, слишком извращенно. Это был сексуальный намек, и никак иначе.
– О чем бы ты ни думала, прекрати. – Он приблизился и встал за моей спиной; его дыхание касалось моей шеи, а голос был глубоким и обжигающим. – Мне совершенно не интересно, что у тебя под юбкой.
Эти слова больно задели, меня ужалило его отвращение.
По коже пробежали унизительные мурашки, и боже, как же мне хотелось подавить содрогание. Даже теперь при мысли о том, что я никогда не буду такой округлой, как Невада, соблазнительной, как Кэрри, и привлекательной и стильной, как моя мать, голова моя невольно вжималась в плечи. Я была щуплой, плоскогрудой, саркастичной и хамоватой.
Я стояла перед ним, пристыженная, и знала, что, судя по раздражению, которое он источал, дальнейшего не избежать.
– Снимай. Их. Немедленно. – Бескомпромиссный приказ, от которого в груди все сжалось.
«Да пошел ты», – рвалось у меня из груди.
– Скажите это, мисс Константин. – Его подошвы стучали по полу, его близость дразнила. – Будьте острой на язык и удвойте время наказания.
А мне просто хотелось поскорее с этим покончить.
Просунув руки под юбку, я стянула трусики. Мягкая ткань заскользила по бедрам и застряла в районе коленей. Я пошевелила ногами. Белые трусики упали на пол, а этот человек даже не пошевелился.
Я быстро подняла трусики с пола. Когда я выпрямилась, он стоял совсем рядом в ожидании.
– «Послушание – это погребение воли и воскрешение смирения». Иоанн Лествичник. – Он кивнул на ближайшую парту. – Сложите вещи сюда. У вас три секунды.
Сомневаюсь, что Иоанн Лествичник, говоря о смирении, имел в виду женские трусики. Но я попридержала язык и сделала, что мне приказали.
К распятию я вернулась, остро ощущая свою наготу под юбкой. А отец Магнус смотрел только мне в лицо.
Он выжидал.
Ждал, когда я поцелую ноги статуи.
Я поставила ладони на стену. В грудной клетке глухо билось сердце, ударами выбивая: «Не делай этого! Не сдавайся! Беги, беги, беги!»
Я обуздала свой гнев и взглянула на изображение полумертвого Сына Божьего в одной лишь повязке на бедрах.
– Я тебя поцелую, жуткий голый Иисус, но ты не получишь от меня большего. Пока меня заставляют целовать твои ноги, я буду сыпать проклятиями в твой адрес каждую мерзкую секунду.
Если это еще не было девятым кругом ада, то я точно стремилась по направлению к нему. Я все ждала, что за эту цитату отец Угрюмость набавит мне еще минут, но он просто положил ладонь на лоб и вздохнул.
Тоже вздохнув, я прислонилась губами к древним ступням и попыталась забыть про микробов. В нос ударил запах заплесневелого дерева, но я старалась не думать и об этом.