Первый год Акира-сан просто разговаривал со мной, но, став полноправным хозяином в доме, особенно после того, как спустя шесть лет брака мама наконец-то родила ему сына Анихико, которого я полюбила всем сердцем, Акира-сан стал со мной строже. Он запретил мне лепить из воска несколько лет назад, когда родился Анихико, а мне исполнилось двенадцать. Заставлял молчать о чёрных тучах – предзнаменовании беды, – уговаривал скрывать сведения о той или иной кончине. Сначала он просто кричал, но вскоре начал запирать меня в комнате, лишать ужина и денег на обед, не давал с собой в школу ничего съестного. Хатиро, как чувствовал, в такие дни, когда я «забывала обед», приносил в два раза больше.

Каждые полгода Акира-сан менял во всём доме проводку, переустанавливал систему сигнализации и дымовые датчики. Мама с расспросами не лезла, почему он так помешан на проводах, а я просто знала.

Тэкэра рассказала мне, как она умерла.

Первая жена Акиры попала в страшный пожар, который начался у них дома. Тэкэра получила сильные ожоги, особенно пострадали лёгкие, и она еле справлялась с такой простой для остальных задачей, как дыхание.

Дом, где жили Танака, воспламенялся на следующий год ещё несколько раз, но не так сильно. Каждый раз загорались разноцветные бумажные фонарики и светильники с бамбуковой бумагой.

Измученная и слабая Тэкэра отказывалась от переезда. У неё остался единственный друг – енот, которого она прикармливала и назвала Микки.

Тэкэре нравилась темнота, в которой муж не мог видеть её обгоревшее лицо. Акира отключил дом от электричества, еду готовил в сарае на плитке или ездил за готовой в лавку.

В последний месяц жизни Тэкэра работала над текстом, который завещала прочесть после её смерти. Акира много раз видел листы возле тумбочки, но слово своё сдержал и не прикоснулся к ним, шутя, что прочитает их в восемьдесят пять, если к тому времени будет что-то видеть.

Он пошутил про восемьдесят пять седьмого мая, а Тэкэры не стало восьмого. Как только тело её покинуло дом, каркас вспыхнул, и жилище сгорело до основания. Пожарные сказали, что на проводке обнаружены следы зубов животного, из-за чего и мог начаться пожар. Тем же вечером Акира отрубил лопатой Микки голову, обвинив его в пожарах и смерти жены.

Он не знал, что енот пытался спасти Тэкэру. Акира ведь сам отключил всё электричество в доме, и система пожаротушения не сработала.

Проводку, из-за которой начался пожар, перегрыз ёкай инугами.

– Он пришёл ко мне, – говорила Тэкэра, пока я лепила её портрет, будучи шестилетней девочкой. – Пришёл и сказал, что я не выживу. Не выживу от полученных прежде травм. Сказал, что я должна освободить Акиру сейчас.

Инугами позволил Тэкэре дописать послание мужу, после чего она сгорела в пожаре. Акира решил, что енот Микки перегрыз проводку, и убил его. Акира нашёл записку в домике Микки только по моей подсказке. В послании Тэкэра благословляла мужа на новый брак.

* * *

Мама была всем довольна и не обращала внимания на методы воспитания Акиры. К тому же лишнее наказание в мой адрес никогда не расстраивало её, а теперь меня наказывал кто-то другой.

– В оценках совсем скатилась! – ругал меня отчим. – Только стрельба из лука тебя волнует! А как же знания? Старшая школа – не бесплатная, и плачу за тебя я! Могла бы учиться лучше!

– Я занимаю третью строчку рейтинга, Акира-сан, – отвечала я, потупив взгляд.

– Ты должна быть первой! Самой первой, а не третьей! Меня вызывала на разговор Хага-сенсей. Она волнуется, что по итогам года ты получишь оценку С^[38] и тогда будешь не третьей в рейтинге, а девяносто девятой.

– Лучше бы сотой, – пробубнила я, сама не знаю почему.

– Дерзить мне будешь?

Хватило моих трёх слов, чтобы Акира кричал на меня следующие три часа, итогом которых стала фраза:

– Или станешь первой в рейтинге, или отправлю тебя в спецшколу!

– Сестрёнка…

Ко мне прибежал Анихико, он уткнулся мне в коленки. В присутствии сына отчим перестал кричать.

– Идём, Хи-тян, – ласково позвал он его. – Пойдём поиграем.

– Нет! Я хочу играть с Ми-тян!

Только он ласкательно обращался ко мне домашним именем, больше никто.

– Нацуми наказана, Хи-тян. Она плохо учится в школе.

Но брат обнимал меня за коленки.

– Она лучше всех! Я люблю сестрёнку!

– И я люблю тебя, Хи-тян, – погладила я его по голове. – Мне нужно позаниматься. Беги поиграй с… папой.

Я почти не произносила это слово, поэтому не сразу вспомнила, как оно звучит.

К ночи, когда в доме все уснули, я выбралась через сад и встретилась с Хатиро.

– Что? Опять? – понял он по моему выражению лица, что дома я получила взбучку.

– Акира-сан грозится перевести меня в спецшколу, если оценки не улучшатся.

– Нет! Этого не будет! – воспротивился он. – Кто же подтянет меня по древнеяпонскому языку и географии?

– Наймёшь репетитора, как все остальные.

Мы свернули к небольшой заводи, на которой распустилась пара кувшинок. Подобрав юбку, я опустилась на корточки и положила голову на колени. Хатиро сел рядом.

– Нацуми, он же не серьёзно? Не хочу, чтобы ты меняла школу. Как же наш секрет? С кем я буду говорить о свече?

– С дедулей, – промямлила я.

– Ну да… тот ещё соратник. Он только с телевизором охотно разговаривает, со мной – нет.

Хатиро вскочил на ноги.

– Только не говори, что тебя и на экскурсию не пустили! Она же завтра!

– Наверное, они про неё забыли. Родителям не интересно, чем я занимаюсь и где бываю.

Хатиро потрепал меня по плечу, что было между нами нормой.

– Я не дам им перевести тебя в другую школу, Нацуми. Я поговорю с Хага-сенсей, и она подскажет, какие предметы подтянуть.

– Бесполезно это всё, Хатиро. Ты разве не видишь?

– Что?

– Учительница глаз положила на Акиру-сана, вот что. И что женщины в нём находят?..

– На то они и женщины, чтобы находить. А разве она не замужем?

– В разводе.

– Ну, твой-то женат. Не будет Акира-сан встречаться с Хага-сенсей.

– Я знаю, что не будет. И она знает, что не будет. И мы оба знаем, что экономику я никогда не сдам, потому что это её профильный предмет.

– Завалит? – ужаснулся Хатиро.

– Она сказала отчиму, что у меня может быть С по тесту. Я не то что первой не стану – могу выпасть из сотни с таким баллом.

– Ты сдашь экономику, Нацуми! Я сам буду с тобой заниматься! Спрошу, какие мне учебники почитать, какие порешать задачи.

– Тебе?

– Спрошу, как для себя, а потом мы с тобой их вызубрим, и ты всё сдашь. Ну? Ты мне веришь?

– Конечно, – улыбнулась я.

Но тут же погрустнела. Хатиро продолжал меня подбадривать, но грустно мне стало из-за чёрной тучки. И не одной, а пяти. Пяти предзнаменований скорой кончины.

– Пять… – сорвалось с моих губ. – Как это возможно?

Кого я должна успеть предупредить о скорой смерти?

* * *

Наш и несколько других классов поехали на экскурсию в музей кукол в поселении Окура. Только у них сохранился зал, в котором сшитые из ниток и связанные из пряжи куклы-невесты выполнены в полный рост, и они совершенно как живые. Кто, зачем и почему шил таких кукол, в музее не знали.

Экскурсовод показала на саркофаг, огороженный золотыми лентами.

– Это последний экспонат, который мы получили, но он с браком, поэтому огорожен.

– А кто его прислал? – спросила Ниси Сатоко, ученица с первой строчки рейтинга в моей школе.

– Да! Раз прислали, значит, можно выяснить, кто это и откуда, и допросить? – вторила ей подруга и конкурентка Ямада Киси.

Девушек прозвали Ниси-Киси, или Киси-Ниси, потому что они то и дело смещали друг друга с первой строчки рейтинга. Их баллы были настолько высокими, что, даже подтянув экономику до университетского уровня, мне всё равно не хватит, чтобы обогнать кого-то из них.

– Изделие было подброшено, – ответила экскурсовод, – как и все остальные. Их привозят по ночам и оставляют на ступеньках.

– Нужны камеры! – настаивала Ниси.

– И охрана! – выступила Киси.

Экскурсовод посмотрела на саркофаг за золотыми лентами.

– Последнее изделие было оставлено семнадцать лет назад. С тех пор больше ни одной куклы не подбросили. Камеры у нас появились, но кукол уже не приносят.

Пока Ниси и Киси продолжали задавать вопросы, я заметила двух девушек, скачущих в противоположном углу зала. Они прыгали вверх и пытались дотянуться до свисающих волос одной из невест, пока третья ученица, в такой же школьной форме, пыталась остановить их.

У девушки были красивые красные пучки на макушке. Она уже оборачивалась, и я хотела увидеть её лицо, но меня отвлекла рука Хатиро на плече.

– Нацуми, я всё узнал у Хаги-сенсей! Я куплю учебники, и мы приступим к занятиям завтра. Договорились?

– Спасибо, Хатиро. А где она? Я что-то её не вижу…

– На улице. Там красивые золотистые поля. Несколько девчонок испугались музея с куклами, и она с ними осталась.

– А тебе разве не страшно, Хатиро? Почему кто-то сшил этих невест и одел их, как людей?

– В них ещё и внутренние органы из ниток и шерсти! Там есть всё: кости, лимфа, мозги, вены и сухожилия!

Меня затошнило, и я побежала на улицу подышать, пока Хатиро кричал что-то вслед про вязаные органы.

– Ай!

– Ой! Вон ещё, вон!

Голоса раздавались с края поля. Я поспешила к девочкам из своего класса.

– Нацуми, смотри!

Одна из учениц сняла ботинок и бросила его в поле. Не прошло и минуты, как её обувь вернулась к ней. Серые мыши-полёвки притащили башмак и оставили возле босой ноги ученицы.

– Дрессированные, что ли?

– Вы не видели Хагу-сенсей?

– Вон там её башмаки, – показали одноклассницы. – Она кинула их, но мыши слишком поздно вернули. Сенсей побежала их сама искать и пока не вернулась.

Девочки убежали вверх по дороге, продолжая швырять в поле карандаши и тетрадки.

Я не двигалась с места. Обувь не была пустой. В ней были ноги Хаги, и вся она тоже. Только она… больше не была живой. На меня смотрел её дух с выцарапанными глазами. Она вытянула руку и показала туда, где лежало её тело.

– Сенсей… – промямлила я, и меня вырвало.

Ко мне подбежал Хатиро.

– Нацуми, ты чего? Ты вязаных органов испугалась? Ладно, прости. Не хочешь – не смотри на них.

Я не могла не смотреть «на них» – на мёртвых.

И они не могли перестать смотреть на меня.

5. Нацуми

Алые фонарики на небесной тропе

После экскурсии в Окуру я запуталась. Я видела пять туч, но погибла только Хага Рика, во что, конечно же, никто не поверил, и даже не пошли проверять поле в поисках учительницы. А я не могла поверить, что умерли ещё четверо.

Даже Хатиро сомневался.

– Я разговаривал с ней, Нацуми, за пять минут до того, как ты вышла из музея. Она кинула туфли, как другие девчонки, и стояла ждала, пока дрессированные мыши их вернут.

– Они не дрессированные.

– А какие?

– У них есть повелитель. Ты сам-то видел, как мыши вернули обувь Хаге-сенсей?

– Нет. Она сама пошла искать.

– Но там трава выше роста человека!

– Тела ведь нет, Нацуми, а значит, она жива. Просто она сбежала. Все так говорят. А все ошибаться не могут.

Ещё бы Хатиро думал как-то иначе, если у нас в школе делали изгоями тех, кто штриховал картинку в первом классе не синим, как было велено учительницей, а красным цветом. Выделяться из толпы, коллектива, общества – плохая и непопулярная идея в нашей стране.

Вот почему Акира «скрывал» меня – то есть мой дар – от всех. Он боялся, что я стану изгоем. Но я и так была изгоем: в мире людей – не совсем своей, в мире духов – не совсем чужой.

– Искать надо лучше! – сердито ответила я. – Её тело осталось в поле! И лицо… у неё не было глаз, только дыры и раны!

Хатиро захлопнул новенький учебник по экономике, который он купил.

– Нацуми, говорят, её видел собственными глазами водитель автобуса в Окуре. Он её по фото узнал.