Всех девушек, кроме принцессы, к их радости, разместили на одном этаже и в одном крыле, а Грету с Иданой – вовсе по соседству. То ли повезло, то ли принимающая сторона слишком хорошо подготовилась – какая разница! Подруги условились отправиться на посиделки с принцессой вместе, а пока разошлись по комнатам.

Внутри покоев оказалось не столь пасторально и пастельно, как в галереях, во всяком случае Иде достались комнаты вполне традиционного оформления. Три больших окна в гостиной и два – в спальне, все от пола до потолка, все в обрамлении сложного растительного орнамента насыщенного зелёного цвета с вкраплением жёлтого и красного. Основным тоном стен в обеих комнатах был светло-зелёный, но орнамент «жил» не только у окон, он отделял высокий потолок и светлый наборный паркет, очерчивал большое зеркало. Ему же вторила тонкая резьба на дверцах платяного шкафа, который составлял единый ансамбль с комодом, и изящный письменный столик в углу гостиной явно украшала та же умелая рука. Низкий восьмиугольный стол в гостиной заполняла мраморная мозаика в оттенках зелёного, но и её обрамляло покрытое резьбой дерево. Рисунок толстого мягкого ковра, на котором стоял столик, мелкий узор обивки низких кушеток, отливавший старым золотом, и больших плотных подушек для сидения не повторял резьбу в точности, но прекрасно гармонировал со всем остальным. Большая низкая кровать с резными столбиками стояла на возвышении, и от комнаты её отделяли шёлковые полупрозрачные занавеси, спадающие с потолка. Такие же прикрывали окна.

Ида оставила Пола при входе в углу, обнаружила в спальне на полу благополучно добравшиеся чемоданы и успела обвести поверхностным взглядом предоставленные ей комнаты, а потом застыла посреди гостиной, запрокинув голову, и простояла так с минуту. Наверное, стояла бы и дальше, но горничная Диила, совсем молоденькая невысокая и миловидная черноглазая девушка с круглым живым лицом и тёплой улыбкой, неуверенно спросила на трантском с заметным мягким акцентом:

– Госпожа, всё в порядке?

– Стремянка. Надо будет найти стремянку… – отозвалась Идана задумчиво, но тут же одёрнула саму себя: – Но это терпит. А ванная?..

– Вход туда – из спальни, набрать вам ванну? И если нужна лестница, я могу распорядиться, – добавила горничная неуверенно.

Ида фыркнула от смеха.

– Не надо лестницу. Не обращай внимания, просто мне очень любопытно наконец-то посмотреть на вашу магию в действии, хотя бы на примере светильника, – пояснила девушка. Диила заметно успокоилась и улыбнулась. – Ты, случайно, не знаешь, как и на чём он работает?

– Нет, простите, госпожа. Могу поспрашивать, – предложила горничная.

– Нет, спасибо. Пойдём, лучше ты поможешь мне раздеться. Иногда тартские женщины не способны на это самостоятельно. И, Диила, давай говорить на илаатском, хорошо? Мне нужно практиковаться, – тяжело вздохнула Идана. – Смело поправляй, если я говорю не так, я знаю, что у меня ужасное произношение.

– Хорошо, госпожа, – кивнула Диила и, стараясь не слишком заметно коситься на Пола, прошла в спальню.

***

Это не скрывалось, но почему-то мало кто знал, что загородную резиденцию Владыки с попустительства одного из его предков давно облюбовал столичный Магиструм. Учёные и маги занимали целое крыло и никогда не мешали гостям и хозяевам, а некоторым из последних это даже приходилось кстати. Чёрный Меч много веков покровительствовал наукам, и Сулус ан-Яруш был далеко не первым из младших детей, которые предпочли путь учёности государственным делам. И знаменитых магов, великих исследователей и естествоиспытателей этот род помнил не меньше, а может, и больше, чем великих воинов.

Конечно, когда принц пожелал перебраться в Сад Лилий вместе со своими соратниками по исследованиям, место нашлось без труда. Возглавлял эту группу он, в первую очередь, благодаря собственному происхождению, Магиструм старался услужить Владыке, но не только из-за него. Принц действительно был талантлив, увлечён полезным делом и умел слушать старших и опытных товарищей.

Основу пространственной магии заложили всего несколько десятков лет назад, когда один из учёных сумел пойти дальше теории о том, что весь мир – это единое живое существо, и начать доказывать это на практике. Сейчас эта отрасль магической науки по праву считалась одной из самых перспективных и сложных, требовала, помимо силы, обилия серьёзных вычислений и развивалась пока медленно. Да, имелись наработки, небольшие порталы на расстояние в несколько футов уже считались обыденностью, но дальнейшее развитие идеи требовало много сил и напряжённой работы десятков и даже сотен людей.

Сулус, размышляя об этом, искренне радовался наметившемуся союзу с Трантом. Отличная математическая школа соседей могла дать новый толчок его собственным исследованиям. Да, не прямо сейчас, но он очень надеялся на расширение сотрудничества, и эта надежда была одним из весомых аргументов за то, чтобы согласиться на политический брак.

Но, конечно, перед продолжением исследований стоило разобраться, что пошло не так в последнем эксперименте. И сейчас Сулус радовался тому, о чём некоторое время назад беспокоился: что побочный эффект ритуала находился под рукой, и все научные соратники принца – тоже. И он мог позволить себе проводить невесту в покои, пожелать ей приятного отдыха и сразу же вернуться к любимому делу. Для этого требовалось всего лишь пройти в другое крыло дворца.

Писем от коллег в Трант не приходило, и этот знак радовал: Маран Отравленный Чёрный Меч вёл себя тихо и не доставлял проблем. Однако Сулус жаждал подробностей.

Найти Фаниса, заботам которого поручили побочный эффект эксперимента, не составило труда. Не просто так Сулус занимался пространственной магией, и ощутить присутствие кого-то одного, хорошо знакомого, на ограниченной территории он вполне мог без дополнительных чар и ритуалов. Молодой учёный обнаружился в одной из комнат поблизости от библиотеки, уже давно обустроенных как рабочие. И, на удачу Сулуса, юноша был там один.

– Мой принц! – Фанис отвлёкся от своих записей, вскочил и глубоко поклонился. – С возвращением.

– Спасибо. Садись, расскажи, есть какие-то подвижки?

– Ну… Господин Маран делает успехи, – осторожно отозвался Фанис. – Он уже вполне освоил разговорный язык и понимает письменный, хотя с орфографией проблемы. Книги читает… – добавил со странной неуверенностью и замолчал.

– Что за книги? Историю? – подбодрил Сулус.

– Нет, история его меньше всего интересует, как это ни странно. Хотя, наверное, я бы на его месте, пропустив тысячу лет, начал бы с неё, – предположил он.

– А что тогда?

– Законодательство, но это как раз понятно. Ещё собрал все справочники по ядам, какие были в библиотеке, и экспериментирует в лаборатории.

– Зачем ему яды? – изумился принц.

– Сказал – интересно, – развёл руками Фанис. – Но мне не приказывали его ограничивать, а мастер Шахру о чём-то с ним поговорил десять минут и разрешил пользоваться лабораторией, они там порой вместе что-то химичат.

– Мастер Шахру Лесной Сумрак допустил его до лаборатории без экзаменов и рекомендаций? – не поверил Сулус.

– Мне кажется, мастер Шахру им восхищается, но я не уточнял.

– Законодательство и яды… Маран планирует кого-то отравить и не попасться? – озадачился принц.

– Мне кажется, если бы он планировал кого-то отравить, вряд ли готовил бы яд в компании мастера Шахру по книгам, которые я для него выбрал.

– Разумно, – улыбнулся Сулус. – Но я ни в чём его не подозреваю, это шутка. Вряд ли он мог до такой степени с кем-нибудь поссориться за эти дни. Если изучает законы – значит, не хочет их нарушать, и это хорошо. А увлечение ядами… Не зря же его прозвали Отравленным! Раз мастер Шахру одобрил, может, себе в помощники и возьмёт, надо же его к какому-то делу пристраивать. Или это ещё не всё?

– Не совсем. Ещё он собрал все религиозные трактаты, какие нашлись в библиотеке. Я не знал, что их там так много… Причём выбрал издания одного и того же от разных лет. Я спрашивал, но у него на всё единственный ответ – интересно.

– Насколько помню историю, в его время богам и религии придавалось куда большее значение, чем сейчас, – проговорил Сулус. – Может, для него это важно? Важнее истории. Тем более если Маран сдружился с мастером Шахру, а ты знаешь его взгляд на эти вещи.

– Да уж. «Боги? Богов придумали люди, которые не хотят отвечать за свои поступки!» – очень похоже передразнил Фанис ворчливую манеру старого алхимика. Принц рассмеялся, а воодушевлённый юноша продолжил: – Наверное, это и правда тяжело – столкнуться с таким взглядом на мир, когда привык к другому.

– Он что-нибудь вспомнил? Сказал, откуда попал к нам? Или расчёты что-нибудь прояснили?

– Пока ничего, – погрустнел Фанис. – Не сказал и расчёты не дали. Но мне кажется, он всё помнит, просто почему-то не хочет говорить. Или это мне хочется, чтобы помнил?.. Или лекарь душ ошибся и на самом деле наш подопечный нездоров?

– Возможно. А может, его волнует что-то, чего мы даже предположить не можем. У него была очень насыщенная жизнь, и это только то, что сохранили хроники. А сколько ещё не дошло до наших дней! Может, ему и законы для этого нужны?.. – пробормотал Сулус себе под нос и вздохнул: – Надеюсь, Маран уже узнал про существование срока давности и догадался, что за совершённые тысячу лет назад преступления, даже если те вскроются, никто не станет его судить. Где он сейчас?

– В библиотеке. Ему нравится читать там. Говорит, такое обилие книг завораживает и успокаивает. Но это я уже и сам понял, в его времена книг было куда меньше и стоили они дорого.

– Скорее всего. Спасибо, не буду тебя больше отвлекать. Поприветствую… предка.

– Хорошего дня, мой принц, – вскочил Фанис и вернулся к делам только тогда, когда тот вышел.

Глава 4. Вываривание, возгонка, дистилляция

Так, так, он будет жить, убийство уж не в моде.

Убийц на площадях казнят.

Так!.. В образованном я родился народе?

Язык и золото… вот наш кинжал и яд!

М. Ю. Лермонтов, «Маскарад»

Отношения Илаатана и Транта никогда не отличались особенной теплотой, но, как ни странно, и исключительной ненависти в них не было. Прохладное противостояние с извечной борьбой за горные долины и рудники, лёгкое снисходительное презрение к чуждым нравам – оба народа считали соседей с их обычаями дикарями.

Активность Грундабрада с его особенно агрессивной в последние годы риторикой толкнула соседей в объятья друг друга. Прежде, во времена разобщённости гномьих кланов, с севером оба человеческих государства грызлись самостоятельно и столь же вяло, как друг с другом, а вот объединение бородатых под одной твёрдой рукой и проснувшиеся имперские амбиции заставили выбирать.

Конечно, не все охотно приняли решение правителей, хватало радикально настроенных групп в обеих странах. Но здесь и сейчас, на этом… мероприятии, призванном поспособствовать не только военному, но и культурному сближению, никаких радикалов и хоть сколько-нибудь неблагонадёжных лиц не было, и знакомство с одобренными женихами проходило исключительно мирно и дружественно.

Идана в первый момент удивилась количеству желающих: целых двадцать восемь человек, не считая принца и его друга. Но Кутум явно определился в своих симпатиях и почти не отходил от сияющей и довольной Эрмы, мягко пресекая попытки флирта с другими мужчинами. А она и не возражала, довольная такой игрой.

Выглядело сборище, по мнению Иды, довольно забавно, но в том имелась своя прелесть. Мужчины, щадя строгое воспитание потенциальных невест, не шокировали их вольным видом и обнажёнными торсами, что вполне допустил бы мягкий местный этикет на столь камерном приёме. Большинство предпочитало сдержанные однотонные одежды, компенсируя простоту и неброскость украшениями, которые илааты явно любили, некоторые же выбрали узорчатые ткани и казались излишне пёстрыми, хотя кое-кому из девушек и такое пришлось по душе.