– Не сбежит, – он пожал плечами. – Я крепко привязал. И кстати, – он наклонился ко мне и понизил голос, – в следующий раз, когда пойдешь пасти коз, надень штаны. Или ты собираешься демонстрировать следы козьих рогов на заднице всей деревне?

– Да пошел ты! – толкнула его в плечо, чувствуя, как краска заливает лицо.

– Уже ухожу, принцесса, – он шутливо поклонился. – Хорошего загара!

Я смотрела, как он уходит по тропинке, и не могла решить, какое чувство во мне сильнее – раздражение или странное разочарование оттого, что он уходит.

– Невыносимый тип, – пробормотала, усаживаясь на раскладушку.

Дело было сделано, Шура мирно щипала травку на лугу, нужно было забрать ее оттуда через пару часов. Я легла, открыла книгу на той странице, где генерал как раз приступал к активным действиям со своей пассией, но строчки расплывались перед глазами. Вместо этого я представляла ехидную улыбку и серые глаза с морщинками в уголках.

Чертов майор. Он определенно бесил меня до чертиков. И в то же время… впервые за сутки в деревне мне не было скучно.

Но, конечно, я никогда в этом не признаюсь. Даже самой себе.

Глава 5 Морозов

Солнце клонилось к закату, но жара не спадала. Я таскал из поленницы дрова для бани, предвкушая, как буду париться с веником, а потом окунусь в бочку с холодной водой. Наколол еще охапку березовых щепок, подбросил их в печь и довольно кивнул – к вечеру баня как следует прогреется.

Перед баней планировал заглянуть к бабе Зине на ужин – она обещала сварить уху из моего утреннего улова. День складывался идеально. Никаких звонков от начальства, никаких перестрелок, никаких трупов и крови. Только я, баня и тишина.

Когда я открыл калитку, чтобы принести еще охапку дров, тишину разорвали басы, задорный женский смех и рев мопедных двигателей. Я невольно поморщился. Что за мерзость? Откуда в этой богом забытой деревне такие звуки?

Обойдя дом, я увидел источник шума. У забора бабы Зины стояли три деревенских мажора лет восемнадцати-двадцати. Рядом примостились два облезлых мопеда с кричащими наклейками и явно переделанными глушителями. Из огромной колонки, которую держал один из парней, неслась музыка с отборной руганью.

А рядом с ними – Алена. В коротком льняном сарафане, едва прикрывающем стройные загорелые ноги, с распущенными светлыми волосами, она заливисто смеялась над чем-то, что говорил ей самый высокий из парней.

Сам не понял, почему меня это так задело. Подумаешь, девчонка общается со сверстниками. Это нормально. Но что-то внутри меня переключилось, и я уже шел в их сторону.

– Привет, молодежь, – поздоровался, подходя ближе. – Не могли бы вы сделать музыку потише? Ее слышно на всю деревню.

Все обернулись. Парни окинули меня недовольными взглядами, явно раздраженные тем, что их прервали. Алена замерла, и на ее лице промелькнуло что-то похожее на смущение.

– А ты кто такой? – спросил высокий, явно заводила этой компании.

– Ваш сосед, – просто ответил я. – И мне мешает этот шум.

– Это музыка, – хмыкнул второй, коренастый, с прыщавым лицом. – И мы никому не мешаем.

– Мне мешаете, – спокойно ответил. – И соседям тоже.

– Ты типа главный здесь? – высокий сделал шаг вперед, пытаясь показать характер.

Я едва сдержал смешок. Мальчишка решил потягаться со мной? Серьезно?

– Просто прошу уважать покой других людей, – ответил я ровно.

– Да ладно тебе, дядя, – высокий сменил тон. – Что, нельзя послушать музыку?

– Музыку можно, – кивнул я. – Но не такую громкую.

– Ладно, батя, – протянул третий, самый молодой, ухмыляясь. – Не будем портить тебе вечер.

Батя? БАТЯ?! Мне всего тридцать четыре, сопляк.

Алена, до этого молча наблюдавшая за разговором, вдруг вмешалась:

– Это Иван, он снимает домик у бабушки, – она кивнула в мою сторону. – Он приехал из Москвы. Полицейский.

– О, мент! – оживился высокий. – Значит, ты не местный? Тогда чего ты командуешь?

Я почувствовал, как внутри закипает раздражение.

– Дело не в том, местный я или нет, – процедил я сквозь зубы. – Дело в том, что ваша музыка орет на всю деревню. Сделайте. Музыку. Тише.

Что-то в моем тоне заставило высокого нервно сглотнуть.

– Леха, сделай потише, – буркнул он парню с колонкой.

Тот нехотя убавил звук, но недостаточно.

– Еще тише, – потребовал я.

– Слушай, ты чего такой нервный? – высокий скрестил руки на груди. – Мы же просто отдыхаем.

– Отдыхайте где-нибудь в другом месте, – отрезал я. – Или без орущей колонки.

– Ладно, – высокий явно понял, что скандал ни к чему. – Поехали, пацаны. Тут не очень весело.

– Уже уезжаете? – Алена удивленно посмотрела на них. – Мы же хотели на речку!

– Заедем попозже, красотка, – подмигнул ей высокий. – Часов в восемь. Покатаемся, оторвемся.

– Договорились, – Алена улыбнулась, и я почувствовал, как нарастает раздражение.

Они завели свои драндулеты и, оглушительно газанув напоследок, укатили прочь. Я остался стоять напротив Алены, все еще взвинченный.

– Ну вот, спасибо, что спугнул моих друзей, – Алена скрестила руки на груди.

– Друзей? – я хмыкнул. – Ты давно их знаешь?

– Да! И что? – она вздернула подбородок. – Они веселые. И обещали покатать нас на мопедах. Хоть какое-то развлечение в этой дыре.

– Тебе не приходило в голову, что они хотят не просто «покатать»? – я выразительно посмотрел на ее короткий сарафан.

– О боже! – она всплеснула руками. – Только не начинай! Я уже наслушалась этих лекций от отца. Я совершеннолетняя и сама решаю, с кем мне общаться и кататься!

– Да пожалуйста, – я пожал плечами. – Общайся с кем хочешь. Только не надо орать на всю деревню.

– Мы не орали! – возмутилась она. – Мы слушали музыку!

– Ну да, музыку, – я закатил глаза. – С отборной руганью на всю округу.

– Ой, только не говори, что ты никогда не ругаешься, – она фыркнула. – Спорим, в своем спецназе ты только так и разговариваешь.

– Это другое, – отрезал я. – И вообще, ты настоящая заноза в заднице, знаешь?

– А ты – чурбан и зануда! – парировала она. – И к тому же старик!

– Старик? – я невольно усмехнулся. – Мне всего тридцать четыре!

– Именно! – она ухмыльнулась. – Древний! На пятнадцать лет старше меня!

– И слава богу, – я покачал головой. – Я еще успею насладиться спокойной жизнью до того, как впаду в маразм и стану таким же, как вы, молодежь.

– Фу, – она скривилась. – Ты говоришь как мой отец. «В наше время девушки были скромнее! В наше время музыка была мелодичнее!» Бла-бла-бла.

Я невольно рассмеялся. Она действительно очень похоже изобразила ворчливого старика.

– Смешно, да? – она вскинула брови, но уголки ее губ уже подрагивали в улыбке.

– Немного, – признал я. – Но музыка все равно была лучше.

– Зануда! – она показала мне язык и развернулась, чтобы уйти. – Пойду помогу бабушке с ужином. Она, кстати, звала тебя.

– Спасибо, – кивнул я. – Приду, как только закончу с баней.

Алена махнула рукой и скрылась в доме. Я покачал головой, все еще улыбаясь. Что-то в этой девчонке было такое… живое. Искреннее. Даже когда она злилась, это была настоящая злость, а не та холодная расчетливость, к которой я привык в городе. Но руки так и чесались ее отшлепать.

А это рождало во мне массу эротических фантазий.

Вернулся к бане, подбросил еще дров и закрыл дверцу печи. Жар был отличный – можно будет хорошенько попариться после ужина.

К бабе Зине я пришел ровно в семь, как и договаривались. На столе уже стояла большая кастрюля с ухой, тарелки, нарезанный хлеб и – что меня особенно обрадовало – бутылка темного стекла с домашней наливкой.

– Ванечка! – всплеснула руками хозяйка. – Проходи, садись! Мы ждем только тебя.

Алена уже сидела за столом, молча глядя в окно. На мое приветствие она едва кивнула.

– Уха пахнет восхитительно, – сказал я, садясь напротив нее.

– А то! – баба Зина гордо выпрямилась. – Я же говорила, что знаю толк в ухе! Сейчас выпьем для аппетита, а потом за еду!

Она достала три рюмки и разлила густую темно-рубиновую жидкость.

– Ты же будешь, Аленка? – спросила она внучку.

– Конечно, бабуль, – Алена взяла рюмку. – Я уже взрослая.

Невольно усмехнулся, и она тут же метнула на меня гневный взгляд.

– Что смешного? – спросила ледяным тоном.

– Ничего, – поднял рюмку. – За вкусный ужин!

Мы чокнулись и выпили. Наливка обожгла горло приятным теплом. Баба Зина тут же налила по второй.

– За хорошую компанию! – провозгласила она.

После второй мы, наконец, приступили к ухе. Она была великолепна – наваристая, ароматная, с крупными кусками рыбы и идеальными специями.

– Потрясающе вкусно, – искренне похвалил я хозяйку.

– А то! – она расцвела от гордости. – Моя уха всегда славилась на всю деревню. Участковый наш, Михалыч, все время хвалит. Он сегодня тоже должен был зайти, но его вызвали в райцентр.

Алена молча ела, не поднимая глаз от тарелки. Что-то явно не давало ей покоя.

– Аленушка, ты что такая тихая? – спросила бабушка. – Не нравится уха?

– Нравится, бабуль, – она слабо улыбнулась. – Просто устала. День был… насыщенным.

В этот момент снаружи раздался гудок мопеда. Алена вскинула голову, и ее глаза загорелись.

– Это за мной! – она вскочила из-за стола. – Я обещала ребятам, что поеду с ними кататься.

– Какое еще «кататься»? – баба Зина нахмурилась. – Ты же ужинать села! Никуда ты не пойдешь!

– Бабуль, ну пожалуйста! – Алена умоляюще сложила руки. – Мне же скучно здесь! Хоть какое-то развлечение!

– Нет, – отрезала бабушка. – Никаких мопедов. Я тебя знаю – уедешь до ночи, а я буду волноваться.

– Мне девятнадцать! – возмутилась Алена. – Я в Москве возвращаюсь домой и не в такое время!

– Вот именно поэтому тебя и сослали ко мне, – парировала баба Зина. – И не спорь! А то позвоню отцу, расскажу, как ты тут развлекаешься.

Алена побледнела.

– Ты не сделаешь этого, – прошептала она.

– Еще как сделаю, – баба Зина скрестила руки на груди. – Так что садись и доедай уху. А потом будем пить чай с пирогом.

Мопед загудел снова, уже настойчивее. Алена с тоской посмотрела в окно.

– Ладно, – она опустилась на стул, явно расстроенная. – Но можно я хотя бы выйду и скажу им, что не поеду?

Баба Зина смягчилась.

– Иди, скажи. Только быстро.

Алена вскочила из-за стола и выбежала за дверь. Я услышал приглушенные голоса, смех, потом что-то похожее на возражения и, наконец, рев мопедов, постепенно затихающий вдали.

Алена вернулась через пару минут, еще более мрачная.

– Довольна? – бросила она бабушке, садясь за стол. – Прямо как в тюрьме.

– Не драматизируй, – баба Зина невозмутимо наливала чай. – Можешь погулять с ними завтра днем, если хочешь. Но не ночью и не на этих драндулетах.

– Все равно помру от скуки, – буркнула Алена, принимая чашку.

– Не помрешь, – бабушка подмигнула мне. – Вон Ваня тоже не скучает, хоть и один. Рыбачит, баню топит…

– Ага, и следит за всеми, чтобы никто не включал громко музыку, – Алена бросила на меня сердитый взгляд.

Я только пожал плечами, пряча улыбку. Вся эта ситуация казалась какой-то нереальной. Еще неделю назад я гонялся за вооруженными бандитами, а теперь сижу на деревенской кухне и слушаю, как бабушка отчитывает внучку за то, что та хочет погулять с парнями. Как будто попал в параллельную вселенную.

И странно, что мне здесь… нравилось. Несмотря на капризную Алену, несмотря на деревенскую глушь, несмотря на отсутствие привычного городского комфорта. Здесь все было настоящим – и эмоции, и люди, и еда. Никакой фальши, никаких масок.

– А еще я баню натопил, – сказал, отхлебывая чай. – Можно будет попариться после ужина.