Дело шло к вечеру, и на крыльце магазинчика уже толпился народ – небольшое деревянное здание всю очередь не вмещало, а людей-то уже собралось порядочно: конец рабочего дня, а кто и пораньше ушел – ну как же тут пройдешь мимо магазина! Тем более что сегодня был привоз, и местные ханурики – Валька Карась, Юрик Нос, Колька Дебелый да Ванька Кущак – даже помогали разгружать машину… За что были удостоены устной благодарности продавщицы и, так сказать, «премии»… Сейчас они уже сидели себе в кусточках и «окучивали» третью бутылку крепленого двадцатиградусного «Солнцедара». Две пустые бутылки валялись рядом… То есть нет, конечно же, не валялись, а ждали своего часа – каждую можно было сдать в ту же «Зарю» за двенадцать копеек…

В очереди же люди все стояли солидные – трактористы в пропахших соляркой спецовках, небритые мужики в леспромхозовских робах, парочка пенсионеров и даже лица, отдаленно напоминающие интеллигенцию, – в пиджаках и шляпах! Еще вдруг откуда-то взялись две молодые женщины: милая блондиночка с косами, в голубом крепдешиновом платье – администратор Дома крестьянина Лена, и высокая, худая шатенка с шиньоном, в белом платье в горошек и бусами из янтаря на шее. Шатенку звали Ниной, и работала она в местном лесодеревообрабатывающем комбинате (ЛДОКе) бухгалтером.

– Ой, девушки! – обернувшись, один из «интеллигентов» галантно приподнял шляпу. – И вы за вином?

– А чем мы хуже вас? – засмеялась Нина. – Не знаете, импортное вино привезли? Венгерское или хотя бы болгарское?

– «Токай» привезли! Кажется, по два сорок.

– Еще «Велико Тырново». Дорогое, за трешку. Но оно с месяц уже стоит.

– Ой… мы «Токай», пожалуй, купим.

– Что, мужики? Пропустим девчонок без очереди?

– Конечно! Пусть идут!

Очередь покладисто расступилась.

– Девушки, проходите!

– Ой, спасибочки!

Ну так а что? Знакомые все кругом, можно считать – свои. Почему б и не пропустить?

Очередь-то шла быстро – чай, не на развес брали! Да и за прилавком двое было – продавщица Наташа и Галина Афанасьевна – заведующая. Так что дело спорилось! Кроме вина и водки, привезли еще и свежее «Жигулевское» пиво. Мужики в основном за ним и стояли, не водку же в середине недели пить!

Стояли, разговоры разговаривали – а чем еще в очереди-то заняться?

– А вот интересно, кто во Франции после де Голля будет? Поэр или Помпиду? А, Иван Иваныч? Что скажете?

– Скажу за Поэра! Де Голль же ему пост передал.

– Так-то оно так… Да Помпиду тоже дюже прыткий!

– А про самолеты слыхали? Под Псковом два самолета столкнулись! Народу разбилось – ужас!

– Чего-то по радио не говорили…

– Ага, скажут они, как же!

– Так ведь слухи-то ходят!

– Вот именно, Иван Иваныч, – слухи! Самолеты-то не пассажирские были, а два военных транспортника. У меня зять в Пскове служит – вот я и говорю…

– Вы бы поменьше болтали! Эвон, уже и милиция тут как тут!

И в самом деле, как раз в это момент к самому крыльцу магазина подкатил небесно-голубой милицейский «Урал» с красной полосой на коляске. Заглушив двигатель, участковый Дорожкин шустро поднялся по ступенькам.

– Здравствуйте, Игорь Яковлевич! – льстиво заулыбались «интеллигенты». – Вы, часом, не продавцов арестовать явились? Магазин-то не закроют? Нам в очереди стоять?

– Да не закроют ваш магазин! – входя внутрь, отмахнулся Дорожкин. – Так что стойте себе спокойно… Здравствуйте! Что тут у вас? О, пиво! Свежее?

– Свежайшее, Игорь Яковлевич! – Завидев участкового, заведующая заулыбалась и нервно поправила очки. Кто его знает – зачем милиция пришла? Может, про старые ценники дознались? Или про бой вина? Пожалуй, на бой в этом месяце многовато списали… Неужели все же про бой? Но тогда бы ОБХСС пришло, а не участковый…

– Вам пивка, Игорь Яковлевич?

– Мне поговорить бы… с глазу на глаз.

– А вот, в подсобочку проходите…

Следом за объемистой Галиной Афанасьевной Дорожкин прошел в подсобку – небольшое помещение, заставленное ящиками с пивом и вином. Впрочем, имелся там и конторский стол, и пара колченогих стульев, и вырезанный из «Огонька» календарь на стене.

– Новенькие купюры? По десять рублей? – переспросив, с облегчением улыбнулась заведующая. – Да, появились такие. И совсем недавно… Кто расплачивался? Гм… Это вам с продавцом лучше… Сейчас я ее подменю и пришлю…

– Вот спасибо!

Продавец, Петракова Вера, худенькая брюнетка лет двадцати пяти, появилась минуты через две и особого испуга не выказывала – видать, завмаг успела предупредить, что боятся нечего.

– Галина Афанасьевна сказала, что вы про новые купюры спрашивали? Ну да, были… Мы почти сразу и позвонили… ну, как заметили… Вечером стали выручку считать… Уж извините, как смогли – сами понимаете, народу…

– Что ж, спасибо и на том, – покивал участковый. – И конечно, кто ими расплачивался, вы сейчас уже и не помните…

Продавщица меланхолично пожала плечами и хмыкнула:

– Почему ж не помню? Одного как раз очень даже помню! Валька Карасев расплатился. Третьего дня еще.

– Карась?! – вскинул брови Дорожкин. – Новенькой «красненькой»?

– Вот и я удивилась, потому и запомнила… Кого другого – нет, а вот Карасева запомнила.

– Интересно, откуда она у него?

– Не знаю. Может, где захалтурил?

– А где он сейчас работает?

– Так у нас иногда… грузчиком… А официально числился в ЛДОКе. Ну рядом тут, на складах… Если уже за пьянку не выгнали…

Поблагодарив бдительную продавщицу, участковый поднялся со стула… и в дверях столкнулся с заведующей – та держала в руках две бутылки пива:

– А это, Игорь Яковлевич, – вам! Холодненькое!

– Типа взятки, что ли?

– Ну что вы… Просто без очереди. Поди, дел-то полно… Семьдесят четыре копейки с вас…

– А, ну если так, тогда спасибо, Галина Афанасьевна!

Дорожкин протянул заведующей мятый бумажный рублик… и тут же получил сдачу – двадцать копеек и пятак.

– Ну копеечку должны будем – напомните! – засмеялась завмаг. – Или вот… Держите-ка спичечек коробок.

Пиво участковый не прятал, так в руках и нес. Чего ж собственного народа стыдиться? Тем более что куплено честно…

– Что-то мало взял, командир! – засмеялись в очереди лесорубы.

Милиционер отмахнулся:

– Так ящиками-то не пью… Вы лучше скажите, Карасева Валентина поблизости не видали?

– Карася-то? Дак он давно уже в зеленом ресторанчике! Вместе с ханыгами-дружками…

– Поди, уже тепленькие.

– Вон там, командир, за той вербой…

Сунув пиво в коляску, Дорожкин обогнул кусты, зайдя, так сказать, с тыла. Услыхав за кусточками голоса, ненадолго остановился, прислушался…

– А я ее ага… Слышь? А она мне… Вот же ж тварина!

– А ты б ее…

– Слышь! А я тогда…

Судя по голосам, еще не такие и пьяные. Ну, да это дело недолгое…

Хмыкнув, участковый развел руками ветки…

– Здравствуйте, товарищи алкоголики!

– Ой! – у кого-то из ханыг выпал из рук надкусанный плавленый сырок. – Игорь Яковлевич!..

– Хорошо устроились! – Дорожкин сразу начал с наезда. – А между прочим, статью двести девятую за тунеядство еще никто не отменял!

– Дак мы, товарищ начальник, работаем! В леспромхозе…

– От вашей-то работы, я смотрю, кони не сдохнут! Стаканы откуда взяли? Из автомата, поди?

– Что ты, начальник! – замахал руками осанистый Колька Дебелый. – Как можно? Стаканы эти тут завсегда, на ветках висят – сохнут…

– Ага… и никогда не бьются!

– Не, в автомате мы не брали… Скажи, Карасик?

– Точно не брали, гражданин начальник! Не мы это – зуб даю!

Валентин Карасев недавно вернулся с отсидки, где отмотал два года за кражу. Лет тридцати, чернявый, небольшого росточка, с вытянутым, словно у колхозного мерина, лицом и впалыми щеками. По характеру же – трусоват, в драку не кинется, хотя дешевые понты бросать может, особенно среди малолеток…

– А ты, Валентин, чего на отметку не явился? – глянув на Карасева, недобро прищурился участковый.

Темные, близко посаженные глазенки недавнего сидельца испуганно забегали:

– Так это… командир… забыл! Зуб даю – забыл… Вот из головы вылетело… Завтра же приду, клянусь!

– Завтра можешь не приходить, – Дорожкин милостиво кивнул и усмехнулся. – Прямо сейчас беседу составлю! Отойдем на пару минут.

– Ну, Игорь Яковлевич! Това-арищ начальник… – глядя на наполненные стаканы, заканючил Карась. – Может, это…

– Не может! Сказал – на пару минут.

Переговорили здесь же, на лавочке под рябиной…

Дорожкин не собирался здесь долго париться, сразу приступил к делу.

– Червонец? – нервно переспросил Карась. – Какой червонец?

– Новенький такой, хрустящий… Только не говори, что вам в ЛДОКе аванс такими купюрами выдали, – я проверял!

Ничего, конечно, участковый не проверял – просто взял на понт, с трусоватым Карасевым такой номер вполне прошел бы…

– Ты же им в «Заре» расплатился, забыл?

– А, червонец… «красненькая»… Ну расплачивался – и что? Э, начальник, это честный червонец, не ворованный! Мне его баба моя дала и в магаз за бухлом отправила!

– Кто-кто дал?

– Ну говорю ж – моя баба!

Выражение «моя баба» Валентин произнес с гордостью, чтобы видели – он не какой-нибудь там никому не нужный шаромыжник, а человек солидный, авторитетный… вот даже баба у него есть!

– Понимаю, что баба, – прищурился участковый. – Кто такая? Проживает где?

– Дак это… Танюха! А живет на Нагорной…

– Танюха с Нагорной? – Дорожкин едва сдержал смех. – Щекалова Татьяна, значит, нынче твоя женщина? Ну-у… шерочка с машерочкой… друг друга нашли! А у нее червонец откуда?

– А я почем знаю, начальник? – пожал плечами Карасев и сплюнул через выбитый зуб.

Татьяна Максимовна Щекалова, в просторечье – Танька Щекалиха, разбитная особа лет под тридцать, состояла на учете у Дорожкина уже лет семь как лицо, ведущее антиобщественный образ жизни и склонное к мелким кражам. Проживала Танюха в покосившейся избе на самой окраине городка, на улице Нагорной, сразу за старой церковью, где всегда ошивалась местная шваль типа Ваньки Кущака с дружками. Игорь давно собирался упечь ее за тунеядство, тем более что условный срок у нее уже был… Однако, судя по всему, Щекалиха образумилась и последние годы вела себя смирно, по крайней мере, соседи на нее не жаловались. Разве вот недавний случай с постельным бельем…

Ну что же… сию особу можно и навестить, тем более давненько что-то она не проверялась по месту жительства…

– Татьяна вроде в больнице работает, уборщицей…

– Не, начальник! Уволилась с месяц назад, теперь на «елочках».

Понятие «на елочках» означало работать в пригородном лесхозе по восстановлению лесного фонда. Работа была временная, сезонная… однако, если не лениться, можно было получить неплохие деньги. Да и брали туда всех, даже школьников…

– А в уборщицы-то она всегда сможет. – Валентин с тоской оглянулся на заросли.

– А дома Татьяна когда будет?

– Так она и сейчас дома. Приболела – на работу с утра не пошла.

Знакомая изба на Нагорной выглядела неожиданно нарядно. Ситцевые занавески, цветочки на подоконнике, небольшой огородик и даже цветочная клумба! Рядом с клумбой, на старой раскладушке, лежала молодая женщина в черных трусах и белом лифчике – загорала. Этакая вполне себе стройная блондинка… Ну да, красивая, в общем, баба – если б не пила бы еще…

– Здравствуй, Таня, – отворив калитку, громко поздоровался участковый. – Загораем?

– Хо! Участковый! – приподнявшись на локте, Щекалиха распахнула глаза. – То-то я и слышу – мотоцикл грохотал… По мою душу? Начет того белья?

– Так с бельем-то мы вроде уладили… Ты чего на работу не пошла?

– Так, Игорь Яковлевич, не захотела, – потянувшись, честно призналась женщина. – Да в лесхозе и не обязательно каждый день. Работа-то сдельная…