Меня поражает то, насколько точны и быстры движения папы. Он выхватывает нож, вынимая его из чьего-то чехла, закреплённого, как я думаю, на поясе, а затем наносит им удар по руке одного из ирландцев. По помещению прокатывается громкий вскрик боли. Я при этом ещё вижу, как ярость охватывает Аластера Гелдофа, который, кажется, совсем не ожидал, что мы окажем сопротивление, и, вероятно, был уверен в том, что нас будет легко схватить. Но вот зачем им нас хватать? Исходя из того, что этот грёбаный говнюк выдал всего минуту назад, они хотят чего-то… от меня? Ох, снова убить? Что ж, для меня это не в новинку.

Папе удаётся вырваться к одному из окон, успешно отражая каждое нападение, словно он обучался этому годами. Едва я успеваю выстрелить в окно, догадавшись о том, что именно так папа хочет освободить нам дорогу, ведь дверь заперта, как он, потянув рукав вниз, чтобы защитить руку, расчищает остатки стекла.

– Вылезай, дочка! – кричит он мне, хватая за руку и помогая забраться в окно.

Никто не стреляет. Очевидная подсказка о том, что никто не собирается убивать нас. Или, может, они просто не хотят случайно попасть в папу при попытке пристрелить меня. Я окончательно прихожу в себя, оказываясь на улице, когда папины руки вынужденно отцепляются от моих плеч, а сам он всеми силами задерживает мужчин в доме, дав мне немного времени.

– Стой! – орёт один из ирландцев.

Мой невысокий по сравнению с ними рост даёт мне преимущество. Я словно маленькая мышка. Наклонившись, пробегаю между рядами машин и спотыкаюсь о какой-то плохо лежащий камень. Мне с трудом удаётся совладать с собой и не закричать на всю округу. Когда у меня не остаётся никакого другого варианта, я припадаю к земле и заползаю под одну из тачек – под ту самую, в которой мы сюда и приехали. Благо, места мне хватает. Решаю сперва притаиться, потому что они наверняка тут же меня и схватят, легко обнаружив среди этих пустующих дорог и яркого солнца. Пистолет держу прижатым к груди и пытаюсь игнорировать кровоточащую от попавших осколков стекла руку. Эта боль кажется совсем не важной, когда на кону жизнь.

– Куда она побежала? – кричит кто-то, чьи ботинки я вижу из своего укрытия. Моё сердце падает к желудку.

– Я не заметил, – отзывается раздражённо второй.

– Не могла же она сквозь землю провалиться!

– Ищите! – подхватывает третий.

Закрываю свободной ладонью рот, уже начиная жалеть о том, что заползла в это проклятое место. Что, если они заглянут под машины? Догадаются? Дерьмовая ситуация.

– Мистер Гелдоф! – орёт один из мужчин, проходя мимо. – Должно быть, она спустилась за кустами по склону. Может, и вовсе упала.

– Тогда чего вы ждёте?! – рычит Аластер, выходя наружу с тростью. – Найдите её!

– Да, сэр.

И шаги удаляются в сторону кустов, расположенных недалеко от дома и припаркованных машин. Скорее всего, там действительно идёт спуск, и это удача, раз они решили, что я могла скатиться по нему вниз.

– Джилрой, к тебе у меня будет другое поручение, – снова заговаривает Аластер.

Мимо проносятся звуки шагов и останавливаются где-то около дома. Я пытаюсь прикинуть в голове, насколько велики мои шансы сейчас выйти из укрытия и убежать на хрен отсюда. Но их явно недостаточно. Едва я вырвалась из цепких лап Харкнессов, как вдруг снова попала в опасную зону. Твою-то мать. Мне не дадут покоя в жизни, это точно. Я сглатываю, боясь выдать даже собственное дыхание, а потом заостряю внимание на шагах и голосах. Они далеки от меня. Так что я решаю испытать удачу. Выползаю из-под машины, осторожно приподнимаюсь и прижимаюсь, насколько это возможно, к прохладной поверхности её двери. Автомобиль, на котором мы и приехали, стоит к дому немного боком, так что, находясь с другой стороны, я остаюсь незамеченной. Если, разумеется, не высуну голову. Осторожно сую пальцы под ручку двери. Она неожиданно поддаётся, и я приоткрываю её, чтобы залезть внутрь. Прижимаюсь к полу, не задерживаясь на кожаных сиденьях. В любом случае, лежать вечно под машиной я не могла.

– Прошу, Аластер! – слышу я вдруг голос папы. – Ты всегда был мне другом!

Едва держусь, чтобы не подняться с пола и взглянуть, что сейчас с ним происходит. И что происходит с Джейсоном, который должен был уберечь нас от подобного. Может, его уже и вовсе вырубили.

– Я всё ещё считаю тебя своим другом, Кормак, – отвечает Аластер, – но я не могу идти против правил, я уже тебе об этом сообщил.

– Закрой глаза, – молит папа. – Дай ей уйти. Мы придумаем, как избавить её от их фамилии.

– Ты прекрасно знаешь, что сделать это могут лишь они сами. А до тех пор она останется Харкнесс. Тем более твоя дочь вступала в связь с их чёртовым наследником! Что, если она беременна?

Я хмурюсь, прислушиваясь. У папы не находится слов для ответа.

– Должен тебе напомнить, что в нашем мире кровь решает всё. Если она носит под сердцем ребёнка Харкнессов, мы не можем просто отпустить её. Это стратегический риск. Дитя станет заложником. Они станут шантажировать тебя им, Кормак. Шантажировать весь клан. Даже если твоя дочь спрячется, они найдут способ добраться до неё. Харкнессы – это спрут, они везде. – Он делает паузу. – Если она беременна, мы должны это знать. И если она носит их отродье… придётся принимать решения. Я уверен, ты понимаешь, что я имею в виду.

Вздрагиваю, когда дверца со стороны водителя внезапно открывается. Машина покачивается, и за рулём оказывается один из гнавшихся за мной ирландцев – к тому же тот самый, что вёз нас сюда.

– Джилрой, езжай, – приказывает Аластер. – Расскажи о том, что жена Гая Харкнесса в Вегасе. Нельзя дать ей уйти. И нельзя, чтобы он нашёл её раньше нас.

Я притаиваюсь, когда водитель заводит машину, поддакнув Аластеру.

Вот же чёрт! Надеюсь, никто из этих говноедов снаружи не решит сесть на задние сиденья.

Глава 4

Задержав дыхание, я слушаю разговор ирландца за рулём по телефону. Он обменивается всего парой слов, которые в основном состоят из угроз и приказов. Одно выясняю точно: я нужна им живой. Едва держусь, чтобы не застонать от отчаяния. Не хватало мне дел с Харкнессами, как тут же настигли другие психи. Одно только радует: он и его шайка далеко отсюда и Невада им не принадлежит. Они ведь не суются на эти территории, так что хоть на одну проблему меньше.

У меня едва не вылетает непроизвольный писк, когда машина резко трогается с места, даёт заднюю и мощно сворачивает на повороте. Отличная, конечно, возможность попытаться свернуть водителю шею, но вряд ли мне хватит сил. Так что я решаю выждать время.

Мы мчимся по дороге вглубь города. Я не разобрала, что за поручения ему дали, но, чёрт возьми, надеюсь, он не отправится куда-нибудь в жопу мира. Я сижу на полу прямо позади водительского сиденья, совсем не разбираю дороги и не вижу, куда мы вообще едем. Да даже если бы и видела, вряд ли мне это бы помогло, учитывая моё полное незнание Лас-Вегаса. Единственное, что я могу заметить отсюда – солнечные блики, ползущие по кожаным сиденьям машины, и моментами прерывающая их тень от зданий. Но как бы то ни было, у меня есть пистолет.

По салону вдруг прокатывается мелодия, сопровождаемая вибрацией. Водитель берёт трубку.

– Да? – Он молчит, слушая ответ. – Девчонка сбежала… – Снова молчание. – Я сейчас заеду в Стрип^[7]. В каком смысле зачем?! Яйца тебе почесать! Что за вопросы?! Да. Хорошо. Давай.

После разговора он бросает телефон на пассажирское сиденье и крепче цепляется за руль. Я слегка приподнимаю голову, выглядывая из окна. Мы проезжаем через заграждение в очередной мир гигантских конструкций. Музыка грохочет отовсюду и сливается с гулом проносящихся мимо машин. Что ирландцы хотят от меня? Как мне теперь выкручиваться? Где мама и Дилан?

Автомобиль проезжает ещё несколько метров, прежде чем водитель паркуется возле стеклянно-железного здания с огромной вывеской: «КАЗИНО». Я понимаю, что вылезать нужно прямо сейчас, и когда мужчина неожиданно роняет свой телефон под ноги и пытается поднять его, я быстро хватаюсь за ручку двери сбоку от себя и пальцами осторожно поддеваю её подвижную часть, молясь, чтобы не сработала сигнализация. Этого не происходит, и я медленно выползаю из машины. Некоторые проходящие мимо люди удивлённо оборачиваются, но мне насрать, что они могут подумать обо мне в эти минуты. Когда я достаточно отползаю от машины, позволяю себе встать, сунуть пистолет под блузку и побежать в совершенно неизвестном мне направлении. Я бегу вдоль зданий, мимо мужчин и женщин. Некоторых из них даже нечаянно задеваю плечом и слышу за спиной недовольные возгласы. Я так зла сейчас, что готова придушить любого, кто попадётся мне под руку, так что пусть идут к чёрту!

– Хэй! – внезапно раздаётся крик за моей спиной. – Хэй, ты!

Дерьмо.

Мне не нужно много времени, чтобы понять, что ирландский ублюдок за рулём всё-таки меня заметил. Может, через зеркало заднего вида. А может, по следам крови на двери или в салоне. Я оборачиваюсь лишь на секунду и вижу, что он хлопает дверью своей тачки и бежит в мою сторону. И ведь его совсем не смущает гоняться за мной в толпе людей. А вот мне эта толпа может и услужить.

– Простите! – кричу я, хватая какую-то женщину за край футболки и дёргая её в сторону, чтобы она заградила путь моему преследователю.

То же самое проделываю с каждым, на кого натыкаюсь, толкая их вперёд, выдёргивая, а сама продолжаю путь.

– Простите! Прошу прощения! Дайте дорогу!

Естественно, в ответ в меня летят ошалелые вздохи, вскрики, ругательства. Я бегу вглубь, не разбирая дороги. Не зная, куда вообще направляюсь. Завернув на очередную улицу, я почти с победным вскриком обнаруживаю ресторан, исполненный в дерзких ярких цветах, так что внимание привлекает сразу. Без лишних размышлений забегаю внутрь, распахнув разукрашенную в розовый и фиолетовый дверь. Посетители с удивлением оборачиваются, заинтересованные моим запыхавшимся видом.

– Мисс, вам помочь? – немного смущённо произносит девушка в униформе официантки, подходя сзади.

– Где туалет? – слишком громко спрашиваю я.

Она молча, немного сконфуженная и растерянная моим вопросом, еле поднимает руку и указывает в сторону небольшого узкого коридора с висящим на стене знаком с надписью WC.

– Ага, спасибо, – спешно благодарю её я, замечая через окно, как ирландец меня уже настигает.

Я забегаю в указанный коридор, открываю дверь в женский туалет и затаиваюсь в небольшом помещении с раковинами и несколькими кабинками. Пытаюсь привести сбившееся дыхание в норму, унять трясущиеся руки. В любом случае, его не должны пустить сюда, верно же? Снаружи я видела охрану, они разберутся с этим ублюдком, если он начнёт буянить. Хотя я и не уверена в этом. Но очень надеюсь.

Подхожу к раковине и включаю воду. Несколько секунд я смотрю на то, как она течёт на белую керамическую поверхность, пока пытаюсь унять бешено колотящееся сердце. Я перевариваю происходящее. В голове не укладывается, что опасность снова гонится за мной по пятам, словно никакого перерыва и не было. Я мою руку, и красные струйки стекают по белоснежной поверхности. Вид крови вызывает неприятные спазмы в животе, напоминает о тех ужасах, что я пережила, от чего мне приходится прикрыть глаза и сделать несколько вдохов и выдохов, чтобы успокоиться. Набираю в ладонь немного воды и умываю лицо. Из горла даже вырывается непроизвольный полустон удовольствия, учитывая, как от бега у меня вспотел лоб, намочив и волосы. Вода приятно освежает.

Я вздрагиваю, когда дверь внезапно открывают. Едва не спотыкаюсь, когда отхожу назад, внимательно следя за каждым движением вошедшего мужчины. Он закрывает дверь, не отводя взгляда от меня.

– Это вообще-то женский туалет, – произношу я, словно это имеет какое-то значение. А сама пытаюсь нащупать пистолет, который успела спрятать под блузкой. Но я не смогу так быстро достать его, навести на этого урода, снять с предохранителя и выстрелить.

– А это наш город, – отвечает Джилрой таким грубым и хриплым голосом, что в закрытом помещении он звучит угрожающе. Хотя этот человек – само воплощение угрозы.