Пред ними, словно по мановению волшебной палочки, предстали деревенские пейзажи. Первыми показались редкие, но ухоженные поля, за ними – небольшие, утопающие в зелени рощицы. А потом, наконец, появились и сами Гуси. Издалека деревня выглядела как пёстрое одеяло, сшитое из разноцветных лоскутков. Деревянные домики, большинство из которых были старенькими, но крепкими, стояли вдоль единственной извилистой улицы. Каждый дом был выкрашен в свой цвет: где-то ярко-голубой, где-то нежно-зелёный, кое-где даже попадались розовые или жёлтые стены, создавая впечатление праздника. Окна были украшены резными наличниками, а палисадники пестрили цветами – мальвы, флоксы, настурции.

Было заметно, что сюда давно не заглядывала цивилизация в её привычном городском понимании. Асфальтового покрытия не было от слова совсем, только укатанная грунтовка, которая после дождя наверняка превращалась в непролазную грязь. Уличных фонарей тоже не было, только редкие лампочки над крыльцами. Но при этом всё было ухожено, всюду царил порядок и какая-то особая, деревенская красота. Возле каждого дома стояли аккуратные дровницы, во дворах сушилось бельё, а по дворам, огороженным деревянными штакетниками, важно расхаживали куры и утки. Воздух был чистым, свежим, пахнущим дымком из печей, свежескошенной травой и цветами. Солнце заливало всё вокруг, создавая ощущение тепла и уюта. Это была настоящая деревня, живая и дышащая, со своим особым ритмом и неповторимым очарованием.

Наконец, после долгих минут тряски по просёлочной дороге, автобус Михалыча, кряхтя и виляя, подъехал к одному из домиков, который находился на самом краю улицы. Он резко отличался от всех остальных домов в деревне. Тогда как остальные были хоть и старенькими, но аккуратными и яркими, этот стоял особняком, словно изгой. Он был выцветшим до грязно-серого цвета, краска давно облупилась, обнажая тёмные, местами подгнившие брёвна. Крыша, некогда красная, теперь была покрыта пятнами мха и местами просела, слегка деформировавшись, из-за чего казалось, что дом криво ухмыляется. Окна были тусклыми и пыльными, а вокруг дома царило какое-то запустение, несмотря на общую ухоженность деревни.

– Интересно! – произнесла Татьяна с удивлением в голосе. Она разглядывала своё будущее жилище со стороны, пытаясь понять, как такое здание может быть пригодным для жилья. – Кто жил здесь раньше? И почему он такой… необычный?

– Старый детский сад, – тут же объяснил водитель, его голос был полон ноток лёгкого смущения, но в то же время и некой гордости, словно он лично этот сад строил. – Год назад всех детишек перевели в новый детсад, который при школе.

– Интересно, а почему нельзя было держать их здесь дальше? – поинтересовалась Настя, нахмурив брови. В её голосе прозвучало лёгкое недоумение.

– Ежу понятно, почему! – ухмыльнулся Михалыч, поправляя свою кепку. – В один день крыша упадёт на голову маленькому карапузу, кто потом виноват? Тут стены дышат на ладан, а уж потолок и подавно. Хорошо, что успели перевести. А вот для вас – самое то, никто жаловаться не будет.

– Ага, то есть, если это случится с нами – то ничего страшного? – Татьяна нахмурилась. На этот раз её голос прозвучал резче.

– Ну… То же – дети, – пожал плечами водитель, явно понимая, что ляпнул что-то не то. Он нервно почесал затылок и поспешил перевести тему разговора, чтобы не усугублять ситуацию. – Давайте помогу вам занести вещи!

Тут он увидел проезжающего мимо на велосипеде парня. Это был молодой человек лет двадцати – двадцати пяти, высокий, худощавый, но с заметной мускулатурой. На нём была старая, потрёпанная бейсболка, чуть сползшая на затылок, выцветшая майка и спортивные треники. Под бейсболкой скрывались кучерявые волосы каштанового цвета, такие же пышные и непокорные, как у Насти. Его лицо было загорелым, с лёгкими веснушками, а в глазах плясали озорные огоньки. Он крутил педали с такой скоростью, что казалось, вот-вот взлетит.

– Стас, помоги нам! – окликнул парня Михалыч, едва не сорвав голос. – Тут девушки из города приехали, надо помочь им с багажом. У меня спина, сам знаешь…

Тот тут же спешился, бросив велосипед прямо на траву, и быстрым шагом подошёл к автобусу. Не говоря ни слова, он схватил своими сильными, жилистыми руками два самых больших чемодана девушек, которые Михалыч даже не пытался поднять, и легко поднял их, словно пушинки.

– Мне тяжёлое носить нельзя, – оправдывался Михалыч, стараясь выглядеть как можно более жалостливо, потирая поясницу. – Грыжи, протрузии, ну вы понимаете. – Он кивнул Насте, обращаясь к ней, как к специалисту, словно та должна была сразу поставить ему диагноз.

– Да кончай ты уже заливать, Михалыч! – оборвал его Стас с усмешкой на губах. Он был даже чем-то похож на Настю, тоже всегда улыбался, и его глаза, как и у неё, излучали жизнелюбие. – Я своими глазами видел, как ты тащил с работы две здоровенные канистры. Немощный ты наш!

– Так то пустые были, – оправдывался Михалыч, краснея еще больше.

– Ага, пустые! – Стас покачал головой, его губы растянулись в широкой ухмылке. – Чтобы Михалыч, и с работы, и пустые?!

Неизвестно, чем бы закончилась эта весёлая перепалка водителя и его знакомого, Стаса, если бы не внезапно подъехавшая к дому машина. Её появление было настолько неожиданным и ярким, что все трое, включая Михалыча, замерли. Это был «мерседес» – редкая для здешних мест марка, тем более такая модель. Спортивная, молодёжная модель вишнёвого цвета, словно только что сошедшая с глянцевой обложки журнала. Её блестящие диски сверкали на солнце, а низкий профиль и агрессивные линии кузова говорили о скорости и роскоши. Она резко затормозила у обочины, подняв небольшое облачко пыли.

Все обернулись, и наблюдали, как из автомобиля выходил её водитель. Это была эффектная молодая девушка, с такой лёгкостью и грацией, что казалось, она не касалась земли. Шатенка с шикарными волосами, цвета горького шоколада, которые струились по её плечам, густые и блестящие. Она была ухоженной до кончиков ногтей, спортивной, подтянутой, с такой фигурой, что позавидовала бы любая модель. На ней был стильный спортивный костюм, который идеально облегал её стройные формы, подчёркивая каждую мышцу. На глазах – дорогие солнцезащитные очки, за которыми трудно было разглядеть её взгляд, а на голове – модный ободок, удерживающий непослушные пряди. От неё веяло уверенностью, богатством и неприкрытой властью. Она выглядела так, словно только что сошла с обложки модного журнала, полностью выбиваясь из привычного деревенского пейзажа. И, судя по всему, она была той самой «третьей пассажиркой».

Девушка шла к ним, цокая подошвами кроссовок по гравию, и ругаясь себе под нос. Её губы шевелились, а на лице читалось явное раздражение. Казалось, она едва сдерживалась, чтобы не разразиться громким возмущением. Она то и дело поправляла модный ободок, словно он мешал её мыслям, а затем брезгливо оглядывала пыль на своих дорогих кроссовках.

– А вы, простите, кто? – поинтересовался Михалыч. Он попытался разглядеть глаза подошедшей девушки сквозь её темные очки, но они, казалось, были непроницаемыми, как два маленьких зеркала.

– Я кто? – девушка удивилась так, словно все должны были знать, кто она такая, и его вопрос был верхом невежества. – Я – Полина Морозова. Дочь Павла Морозова. Наверняка знаете, кто это такой?

Михалыч, почесав затылок, прищурился, пытаясь вспомнить. В его голове промелькнуло лишь одно имя.

– Павлик Морозов? – улыбнулся водитель, и в его голосе прозвучало некое благоговение, смешанное с деревенским простодушием. – Конечно, слышали! Чай в школе учились. Героем был твой батя! Царство ему небесное!

Лицо Полины, до этого момента лишь раздражённое, исказилось от недоумения, а затем от гнева. Она даже приоткрыла рот от возмущения.

– Нет, вы, наверное, путаете его с кем-то! Мой отец жив, он – депутат, известный в области.

– Тьфу ты! – Михалыч хлопнул себя по колену, его широкое лицо озарилось пониманием. – А я и думаю, не сходится что-то! Нет, твоих Морозовых мы не знаем. До нас депутаты не добираются.

– А вот зря! – Полина, казалось, восприняла это как личное оскорбление. – Я сейчас позвоню, и вашему главе прилетит по самое не хочу, за то, что «джи-пи-эс» у вас не работает, и дороги так запустили! Я на своей машине всё днище расцарапала! Вы хоть представляете, сколько стоит ремонт такого автомобиля?!

Стас, который до этого молча наблюдал за происходящим, внимательно выслушав претензии девушки, не выдержал. Он засмеялся, звонко и беззаботно. Его смех был настолько искренним и неприкрытым, что Полина замерла, с недоумением глядя на него.

– Конечно! – выдохнул Стас, вытирая слёзы смеха. – Ты бы ещё на гоночном болиде приехала к нам! Здесь только «нивы» да «уазики» в почёте, а не эти ваши «бэхи».

– Вообще-то, это «мерседес»! – огрызнулась Полина, её глаза под очками сверкнули. Она явно не привыкла к такому обращению.

– Да хоть «феррари»! – Стас махнул рукой, продолжая смеяться. – Продавай это ведро, купи себе нормальную машину для деревни! Например, УАЗ-буханку, и будешь самой крутой в районе.

Полина, кажется, была настолько ошеломлена такой наглостью, что даже не сразу нашлась, что ответить. Она обернулась к Михалычу, её лицо было красное от возмущения.

– У вас в деревне все такие невоспитанные? – спросила она, приподнимая свои очки и кивая в сторону Стаса, словно это был какой-то диковинный зверь.

– А вы, я так понял, и есть та самая дама, которую я должен был встретить на автостанции? – Михалыч, словно не слышал вопроса Полины, продолжал гнуть свою линию. Он привык к таким «барышням», и знал, что с ними лучше не спорить.

– Да, но я решила ехать своим ходом. – Полина скривилась. – Ненавижу ваши душные автобусы.

– Ну уж, какие дают! – развёл руками Михалыч. – Главное, вы на месте. Милости просим!

И Михалыч, словно фокусник, предложил Полине войти в её новое жилище, указав на старый, покосившийся домик.

– Так, я не поняла, – возмущённо сказала девушка, её голос снова зазвенел. Она сняла очки и её глаза, яркие и резкие, уставились на Михалыча, а затем на дом. – Я что, буду жить в этой лачуге? Это же какой-то сарай!

– Ну, не только вы! – отвечал Михалыч, его голос был на удивление спокойным. – Вот вам девушки для компании: Татьяна и Анастасия. Надеюсь, подружитесь.

Настя и Татьяна, приветственно кивнули Полине, стараясь выглядеть дружелюбно, несмотря на явное высокомерие новенькой. Полина окинула их оценивающим взглядом, её глаза пробежались по их одежде, по их лицам, словно она выбирала между товарами на прилавке. Ни одобрения, ни осуждения – просто холодная оценка. Затем, набравшись храбрости, или скорее, превозмогая брезгливость, она решительно вошла в дом. Однако её пребывание там было крайне недолгим. Едва переступив порог, Полина тут же выскочила из него, как ошпаренная кошка, её лицо исказилось от ужаса.

– Я… Я… Я не буду в этом жить! – кричала она, её голос звенел от возмущения, разносясь по тихой деревенской улице. – Только что при мне по кухне пробежал таракан! Огромный, усатый!

Михалыч, который уже привык к деревенским реалиям и воспринимал их спокойно, лишь усмехнулся.

– Эт не таракан, это мокрица, скорее всего! – успокоил её он, пытаясь придать своему голосу максимально уверенные нотки. – Они тут водятся, любят сырость. Откуда здесь тараканам взяться? Тут же есть нечего! Вот заселитесь, обживётесь, продуктами запасётесь – там может и придут к вам тараканы.

– Спасибо, успокоили! – помотала головой Татьяна. Она была явно не в восторге от перспективы делить кров с местной фауной.

– Ну, чего стоим? Заселяемся, – подбодрил девчонок Михалыч, явно не желая затягивать прощание. Он энергично подогнал Стаса, который всё ещё стоял рядом с чемоданами, словно ждал указаний. – Давай, Стас, помоги девушкам вещи занести, а то у нас тут концерт по заявкам.

Стас, который уже успел привыкнуть к капризам городских барышень, безропотно взял чемоданы и, кряхтя, занёс их в дом. Настя и Татьяна, вздохнув, последовали за ним. Внутри было пыльно и пахло старым деревом, но в целом, не так уж и страшно, как описывала Полина.