Как только все вещи были занесены в дом, Михалыч и Стас откланялись.

– Ну, мы пошли, девчата, – сказал Михалыч, поправляя кепку. – Если что, меня в конторе найдёте, или у себя дома. Дом мой – тот, что с зелёными наличниками. А Стас… он всегда где-то поблизости. – И они вышли из дома, оставив девушек одних в их новой обители.

Настя и Таня, осмотревшись, решили не занимать ту комнату, что была ближе к кухне, а заселились в гостиную, которая была самой большой и светлой. Они рассудили, что это будет справедливо, оставив Полине право занять отдельную комнату, так как она явно нуждалась в уединении.

– Нет, спасибо! Я здесь не останусь, – сказала Полина твёрдым тоном. Она взяла в руки телефон, словно это была её единственная связь с цивилизацией, и вышла на улицу. Её намерение было ясным: она звонит кому-то, кто должен её отсюда вызволить.

На улице, рядом с домом, всё ещё стоял Стас, который, похоже, ждал, пока автобус Михалыча уедет, чтобы продолжить свои дела. Видя, что Полина, прижав телефон к уху, отчаянно пытается дозвониться до кого-то, он улыбнулся.

– Здесь связь не ловит, – сказал он. – Тебе надо либо на соседнюю улицу идти – там пригорок и ловит лучше. Либо… лезть на дерево. На то, что повыше. Там, может, и появится одна палочка.

– Я тебе что, белка, что ли, по деревьям лазать? – огрызнулась Полина, её лицо снова покрылось красными пятнами. Она была явно не в духе, и Стас со своим деревенским юмором только подливал масла в огонь.

– А я почём знаю? – Стас пожал плечами, слегка прищурившись. – Тут, когда надо, и бабушки по деревьям прыгают, если уж очень надо дозвониться. У нас тут свои законы физики. – Сказал он, сел на свой велосипед и медленно, неторопливо поехал вниз по улице, исчезая за поворотом.

Так и не дозвонившись, Полина, тяжело вздохнула. Её плечи опустились, а на лице появилось выражение обречённости. Она поняла, что пока выбраться из этой «дыры» не получится. Скрепя сердце, она принялась заносить свои вещи в комнату, которую ей любезно оставили девчонки. Её дорогая кожаная сумка, явно рассчитанная на городской шик, выглядела нелепо в пыльном деревенском доме. Когда вещи были внутри, она захлопнула за собой дверь с громким стуком, ничего не сказав девчонкам, словно отгораживаясь от всего мира.

Настя и Татьяна переглянулись, пожали плечами – что с неё взять? – и поставили чайник на старенькую газовую плиту, чтобы прийти в себя после нелёгкой поездки до деревни. Запах свежезаваренного чая немного разогнал напряжение, создавая хоть немного уюта в их новом, пока ещё чужом, доме.

Глава 2

Тук-тук.

Татьяна, слегка нервничая, постучала в массивную деревянную дверь, на которой висела табличка, вырезанная из старой фанеры: «Директор». Ей ответило бодрое: «Войдите!». Внутри, за большим, по-видимому, ещё советским столом, сидела женщина.

– Ну что, Татьяна Сергеевна, добро пожаловать в наш милый и дружный коллектив! – улыбка директора школы, Инны Андреевны, была настолько лучезарной, что Татьяне показалось, что у неё рябит в глазах от этого непривычного сияния. Уголки её рта были растянуты до самых ушей, а каждый жест, казалось, источал небывалый позитив. Это было настолько ярко, будто за её спиной прямо сейчас распускаются полевые цветы и поют птицы. Но её приторные, чуть ли не медовые речи немного настораживали. Неужели всё действительно может быть настолько радужным? Девушка в это верила с трудом, ведь её городской опыт подсказывал, что за такой показной доброжелательностью часто скрываются подводные камни.

– Инна Андреевна, вы сказали, что у вас свободна вакансия историка? – Татьяна старалась говорить уверенно, но внутри ощущала лёгкую дрожь. Её голос слегка подрагивал. – Я, если честно, еще не вела историю…

– Ну вот и славно! – продолжала излучать свою улыбку директор, словно вовсе не услышав оговорки Татьяны. – Значит, вам самой будет интересно! Это же прекрасно!

Инна Андреевна поднялась и грациозно, словно балерина, подошла к подоконнику, на котором у неё стоял массивный стеклянный графин с кристально чистой водой. Рядом с ним, на вышитой салфетке, аккуратно лежали два стакана. Пользуясь этой короткой паузой, Татьяна начала изучать интерьер в кабинете директора.

Ремонт здесь был явно старым, ещё, наверное, с тех времён, когда Инна Андреевна сама ходила в школу. Стены были оклеены бледно-желтыми обоями, местами чуть выцветшими и потрескавшимися. Потолок, когда-то белый, слегка пожелтел от времени, но был без единого пятнышка или подтёка. Несмотря на возраст, всё было ухожено до скрипа: ни пылинки на подоконниках, ни соринки на полу, который был покрыт старым, но аккуратно вытертым линолеумом. Воздух в кабинете пах старой бумагой, библиотечной пылью и слабым ароматом какого-то цветочного освежителя. Мебель тоже была старой, но довольно сносной. Массивный письменный стол, видавший не одно поколение учеников и учителей, был покрыт царапинами и потёртостями, но начисто вытерт и заставлен аккуратными стопками бумаг. За ним стояло кресло с потрёпанной обивкой, а перед столом – два стула для посетителей, тоже не первой свежести, но крепкие и устойчивые. На стене висела большая карта мира, давно выцветшая, с потускневшими красками, но по-прежнему детальная. Рядом, на старой деревянной полке, стояли ряды учебников и методических пособий, некоторые из которых выглядели так, будто пережили несколько войн.

После беглого, но дотошного изучения кабинета, Татьяна перевела свой взгляд на самого директора. Инна Андреевна была женщиной средних лет, но выглядела гораздо моложе. Её короткая стрижка, аккуратно уложенная, придавала ей строгий, но в то же время очень ухоженный вид. На лице был едва заметный, скромный макияж, который лишь подчеркивал её черты. И, конечно, эта постоянная, не сходящая с лица улыбка, от которой немного сводило скулы. Глаза у неё были карие, добрые, но в их глубине Татьяне мерещилась едва уловимая хитринка, словно Инна Андреевна всегда знала чуть больше, чем говорила, и постоянно что-то придумывала. Одета она была строго, но скромно – классический костюм тёмно-синего цвета, который, хоть и был чистым и аккуратным, слегка выцвел на сгибах, а на локтях пиджака виднелись еле заметные потёртости, выдающие его долгую службу. Вся её внешность говорила о человеке практичном, привыкшем к деревенской жизни, но при этом сохраняющем достоинство и определённый шик.

– Вы как устроились-то? – спросила Инна Андреевна, попив воды из стакана. Её голос, когда она не «излучала» официальный позитив, звучал чуть более приземлённо. – А то мы всё о делах, да о делах, а ведь вам ещё жить здесь.

– Нормально, – неуверенно произнесла Татьяна. Ей вспомнился покосившийся дом с бегающими в нём мокрицами. – Условия, конечно, спартанские, но, думаю, привыкну. Главное, чтобы крыша не упала.

– Да-да-да! Я всё понимаю! – Инна Андреевна снова расплылась в своей фирменной улыбке, кивая с таким энтузиазмом, будто Татьяна озвучила великую мудрость. – Вы – девушка городская, привыкли к комфорту, к тёплой воде из крана, к асфальту под ногами. Ну уж простите, у нас на селе таких условий нет, у нас природа, свежий воздух. Но, если вдруг, будут какие проблемы, вы сразу ко мне. Не стесняйтесь. Я тут как вторая мама для всех своих учителей.

– Напрямую к вам? – удивилась Татьяна. В её прежней школе, в городе, директор был недосягаемой фигурой. Она помнила своего прежнего руководителя, которая не подпускала к себе простых смертных педагогов на расстояние пушечного выстрела. Все вопросы решались через завуча, а то и через секретаря. Мысль о прямом контакте с директором казалась даже какой-то дикостью.

– Конечно! – Инна Андреевна сделала широкий, гостеприимный жест рукой. – Зачем нам посредники? Мы тут, на селе, живём одной большой семьей. Все на виду, все друг друга знаем. Так что, если что-то не так, сразу ко мне. Или к завучу, если меня нет на месте. Или к сторожу дяде Васе, он тут ночами сидит.

Татьяна слегка улыбнулась. Такой подход к управлению казался ей чем-то невообразимым, но в то же время и подкупающим. Она поблагодарила директора, чувствуя себя немного растерянной от такого радушного, но странного приёма. – Спасибо большое, Инна Андреевна. Я тогда пойду, найду завуча, чтобы обсудить с ней моё расписание и другие рабочие моменты.

– Конечно-конечно! Она сейчас в учительской, – Инна Андреевна махнула рукой в сторону двери, за которой был слышен негромкий гул голосов. – Можете смело заходить. И ещё раз – добро пожаловать! Надеюсь, вам у нас понравится!

Татьяна кивнула и вышла из кабинета директора, оставляя за спиной эту слишком яркую улыбку и запах старой бумаги. Её мысли метались от условий проживания до неожиданной должности историка и такого непривычно открытого директора. Но впереди был ещё один этап – знакомство с рабочим процессом.

***

Молодая учительница, Татьяна Сергеевна, шла по коридору школы. Она заглядывала в классы, пытаясь сориентироваться. На дворе был последний день августа, потому уроков в кабинетах ещё не было, но, тем не менее, в школе было небольшое количество учеников. Они, одетые в лёгкие летние футболки и шорты, беззаботно сновали по коридорам, помогая педагогам подготовить кабинеты к скорому началу учебного года. Кто-то протирал пыль с парт, кто-то развешивал плакаты, а кто-то просто болтал, сидя на подоконнике.

Школа изнутри выглядела так, словно время здесь остановилось. Коридоры давно не видали свежей покраски: стены были местами обшарпаны, краска выцвела, обнажая тёмные пятна и следы давних детских шалостей. Повсюду висели старые, пожелтевшие от времени плакаты с изображениями великих русских писателей и формулами по физике, некоторые из которых были частично оторваны или порваны. Старые деревянные окна, такие же древние, как и сам детский сад, были скреплены металлическими скобами, а стёкла в них были словно из мозаики – со стыками и нахлёстами, через которые мир снаружи казался немного искаженным. Воздух в школе пах мелом, старыми книгами и едва уловимым ароматом свежести, идущим с улицы.

Здесь не было той суеты, к которой Татьяна привыкла в городской школе – бесконечных звонков, бегущих по лестницам учеников, строгих охранников и гула большого количества людей. Это одновременно и радовало, даря ощущение спокойствия и умиротворения, и настораживало, ведь такая тишина могла быть обманчива.

А ещё – эти постоянные взгляды. Куда бы Татьяна ни шла, на неё оборачивались. Ученики, педагоги и даже техперсонал – все смотрели на Татьяну так, как будто она была с другой планеты или только что сошла с экрана телевизора. Она подумала, что это прежде всего из-за её одежды: белоснежная накрахмаленная рубашка, идеально выглаженная, строгая юбка-карандаш, туфли на небольшом каблуке – здесь никто не одевался так официально. Её образ явно выбивался из общего контекста.

На самом деле секрет интереса к её персоне был совсем в другом – нового учителя в этой школе люди не видели уже очень давно. В деревне, где все друг друга знали от мала до велика, появление любого нового лица было событием, а тут – целый новый учитель, да ещё и такой городской. Каждый хотел рассмотреть её получше.

– Вы Татьяна Сергеевна? – услышала девушка голос за своей спиной. Голос был строгим, но в то же время достаточно доброжелательным.

Она обернулась и увидела женщину лет пятидесяти. На ней была аккуратная, но явно не новая блузка кремового цвета, заправленная в тёмно-синюю юбку. Блузка была слегка помята, но чиста. На ногах – удобные, немного стоптанные туфли без каблука. Волосы были собраны в аккуратный, но простой пучок на затылке. По её серьёзному, деловитому взгляду и прямой осанке Татьяна сразу догадалась, что это была та самая завуч, о которой говорила директор. В её глазах читалась усталость, но и определённая мудрость.

– Да, – ответила Татьяна, дежурно улыбнувшись, стараясь выглядеть максимально приветливо. – А вы, наверное, Анна Владимировна? Инна Андреевна сказала, что вы тут завуч.