– Женя с Кирой не общались уже несколько лет, – проигнорировав слова матери о ремонте, выпалила Кристина. – Мало ли. Кира взбалмошная – вдруг не сразу приютит.

– Вот как раз и пообщаются, и проблемы вместе решат. На то они и родные сестры.

Кристина вздохнула и вновь начала ковыряться вилкой в завтраке. Есть хотелось до безумия, но не яичницу, приготовленную мамой. В сложившейся ситуации стряпня той становилась поперек горла.

– Тогда я поговорю с папой. Он разрешит Жене остаться.

– Как ты не понимаешь, что эта девчонка может плохо на тебя повлиять! Она ходячее доказательство нерадивости ее матери! Бросила твоего дядю… Да что там бросила… Она убила его! Евгения росла в ужасных условиях. В нее не вложили семейные ценности. Как ты и сказала: она поругалась со своей сестрой и не разговаривает с ней. Да где это видано, чтобы родные люди нос друг от друга воротили! Разве такой человек научит чему-то хорошему? Чем меньше ты проведешь с ней времени, тем лучше.

– Спасибо за завтрак.

Кристина, так и не съев ни кусочка, вышла из-за стола. Не слушая, что ей вслед говорит мать, она зашла в ванную и заперлась в ней. Опустившись по холодной кафельной стене на пол, прижала к груди колени и заплакала.

Мама была ее тюрьмой. С детства она говорила, с кем Кристине дружить, а к кому запрещалось даже подходить; до восемнадцати она выбирала ей одежду – строгую, вычурную, такую, которую невозможно было надеть без стыда. Книги и фильмы тоже проходили фейсконтроль. Кристина жила на привязи, как собачонка.

Конечно, иногда она пыталась вырваться. И уже была готова к тому, чтобы навсегда оборвать мучившую ее связь. А эта ситуация с Женей в очередной раз показала, что пора улетать из гнезда, иначе станет только хуже.

– Доброе утро, – сказала Женя, потягиваясь на матраце. По ощущениям ее тело напоминало замороженное тесто. К тому же голова раскалывалась.

– Доброе. – Кристина прошла в комнату, подошла к бежевому комоду с тремя отсеками, освободила его из-под пленки и начала что-то искать.

– Ты давно проснулась?

– Да, часов в семь. Проводила маму на работу и прибралась на кухне.

– Понятно.

Женя взяла телефон и посмотрела на часы – они показывали без трех минут одиннадцать.

– Вот это я поспала.

– Ничего страшного. Ты вчера очень устала, поэтому тебе нужно было хорошо отдохнуть.

– Еще погода такая сонная. – Зевнув, Женя отложила телефон и встала. – Бр-р, на улице дождь.

– Он почти закончился. – Кристина впервые посмотрела на кузину за все это время и улыбнулась: – Умывайся, и пойдем завтракать в ближайшее кафе. Там замечательные кофе и выпечка. Я еще ничего не ела, поэтому буду рада, если ты соберешься за пару минут.

– Как скажешь! – весело отозвалась Женя и тут же пошла умываться.

Закрыв за собой дверь на защелку, Женя тяжело вздохнула и, подойдя к раковине, отвернула кран. Несмотря на внутреннюю дрожь, она набрала в ладони холодную воду и умылась. Кожу тут же начало неприятно пощипывать, а после она стала розоватой.

– Они не снились мне уже несколько недель, и вот – опять.

Присев на ванну, Женя опустила голову на раковину, не выключая воду. Она глубоко дышала, пыталась совладать с подступившей к горлу тревогой. Ночью к ней во сне пришла сестра – обычное дело, – но вот под утро…

Уже год ей время от времени снились жуки – целые кланы угольно-черных существ. Сюжеты таких снов были разные: и безобидные (жуки просто бежали в неизвестном направлении), и жестокие (жуки пожирали других насекомых или человеческое тело). Порой они и вовсе атаковали Женю – преследовали ее, ползали по ней, кусали. Но самое тошнотворное – в некоторых снах жуки забирались ей под кожу. Сначала она не понимала, что это за вид, поэтому читала в сонниках общую информацию. Там говорилось, что жуки снятся и к гибели друзей, и к улыбкам, и к личному краху… Никакой определенности.

А потом Женя поняла, что это были не простые жуки. Все это время в ее сны врывались скарабеи. Вот они снились, согласно интернету, к переменам в семейных отношениях. Такие прогнозы одновременно и радовали, и пугали Женю, ведь перемены бывают разными – как позитивными, так и негативными.

Все чаще Женю запутывали сонники: одни предвещали счастливую, богатую жизнь, другие же – тяжелые заболевания, вплоть до смерти! Поэтому вскоре она перестала советоваться с ними и просто умывалась холодной водой, когда ей снилась очередная скарабеевская ересь. Женя считала, что вода может смыть все плохое – в том числе и дурные сны.

Поэтому, чтобы избавиться от неприятных образов, Женя встала под контрастный душ. И мылась до тех пор, пока не стала дрожать. Только после этого она почистила зубы и выключила кран.

Выходя из ванной, Женя похлопала себя по щекам, изо всех сил убеждая, что облепившие холст жуки никак не повлияют на ее маленькое путешествие в Питер.

А приснилось Жене то, что насекомые елозили по чистому холсту. Чистое белое полотно стало угольно-черным. Во сне Женя хотела было отогнать скарабеев и начать рисовать, но не могла пошевелиться – стояла и смотрела до тех пор, пока не поняла, что жуки атаковали и ее саму.

Женя зажмурилась и коснулась лица, пытаясь избавиться от ощущения цепких лапок на коже.

А затем она проснулась.

6

– Мне, пожалуйста, капучино и вензель с малиной, – заказала Женя, глядя, как бариста по ту сторону витрины резво вбивает ее пожелания в электронный планшет.

На улице пару раз громыхнуло. Дождь не планировал заканчиваться.

– А мне латте, сэндвич с беконом и сыром, а еще вон тот вензель с вишней, – следом сказала Кристина, показывая на румяную выпечку в форме солнца с начинкой посередине.

Оплатив завтрак, они сели за ярко-оранжевый столик у окна.

– Необычное место, – заметила Женя, оглядываясь по сторонам. Ее окружали голубые стены, красный пол и фиолетовая стойка бариста.

– Я обожаю завтракать здесь, – улыбнувшись, вздохнула Кристина и осмотрела кафе, будто видела его впервые.

Пестрое и яркое, оно намертво врезалось в память и в душу. Только вот Женя не могла понять, нравится ей этот стиль или нет. Как художнику, который в работе использовал яркие цвета, – да; как человеку, который просто пришел выпить кофе, – нет. Отдавало психическими отклонениями, и становилось неуютно.

– Мило, – улыбнулась Женя, поправив прическу. Волосы были влажными и неприятными на ощупь, а еще, кажется, комично закудрявились.

– Сильно намокли?

– Нет, через пару минут высохнут. Жаль только, что не так, как хотелось бы. Они вечно топорщатся. Здесь есть туалет? Хочу посмотреться в зеркало.

– Да, вон там, за фикусом. – Кристина показала на дверь сбоку от их столика.

– Спасибо, я сейчас.

– Только не задерживайся, у меня для тебя сюрприз, – прищурившись, улыбнулась кузина.

В этот момент Женя опустила голову вниз и с ужасом вздохнула: редкие капли дождя успели намочить ее зеленую рубашку, отчего та была в небольших пятнах. Она не расслышала просьбу Кристины и, погрузившись в мысли, пошла в туалет.

– Ну и чудик, – ухмыльнулась Женя, взглянув на себя в зеркало.

В отражении увидела промокшую рубашку, растрепанные волосы и слегка потекшие стрелки. Обычно она красилась ярко – использовала кричащие тени, тушь разных цветов (больше всего любила синюю), но сегодня не было ни сил, ни желания создавать на лице «вангоговские картины».

Поправив макияж сухой салфеткой и ополоснув руки, Женя вышла в зал.

Легкий ток пронзил тело Жени, когда она увидела человека, который развалился на стуле напротив Кристины. В бежевом летнем плаще, коричневой водолазке и с уложенными, окрашенными в блонд волосами Марсель Абдулов выглядел так, будто только что сошел со страниц любовного романа, где он – главная причина разбитых женских сердец. Утонченный и легкий. Он сидел в профиль к Жене и улыбался Кристине, которая отвечала ему со смущенным румянцем. Ее глаза блестели, как тысячи софитов. Но Женя почти не замечала этого. Она видела лишь любовь детства – Марселя, который сидел на занятиях всегда рядом и говорил, что она «довольно неплохо рисует», хотя сам создавал картины куда большей красоты и изящества. Женя любила каждую нарисованную им линию, каждую точку, поставленную на холсте. Ее восхищали даже его откровенно неудачные эскизы, но она называла их «опытом, через который обязан пройти каждый художник». Она всегда прощала другим то, за что с себя спускала три шкуры.

– Марсель, как в твоей голове рождаются такие сюжеты? – однажды спросил его Арсений, глядя сначала на работу друга – экспрессивный пейзаж, – а потом на свои выдержанные, классические мазки.

– Нужно всего лишь прислушаться к краскам. Порой они рассказывают удивительные вещи. Благодаря им и получаются такие вот шедевры.

– А скромности тебе не занимать, – цокнула языком Женя, сидя за мольбертом рядом с друзьями.

– Не помню, кто из великих это сказал, но скромность для творческого человека – самое ужасное, что можно только придумать. Если будешь скромничать, умрешь в безызвестности.

– Дело говорит, – подмигивая Жене, отметил Арсений.

Женя засмеялась, а внутри у нее разлилось тепло. Видеть работы Абдулова, чувствовать его творческий порыв, прикасаться взглядом к красоте, которую он создавал, было несказанным наслаждением.

И вот теперь она, спустя шесть лет разлуки, снова увидела его. Все такую же немного надменную и самовлюбленную, но до боли родную улыбку, цепкий взгляд, который всегда так поражал ее, сильные руки, которые не уставали от многочасового труда перед холстом. Вот он, Марсель Абдулов.

«Питер можно любить хотя бы за то, что здесь живут мои самые близкие люди. Невероятно. Я вижу его. С ума сойти…» – вихрем пронеслось в голове.

– О, Женя! – Заметив ее, Кристина подняла руку так, будто та впервые зашла в кафе и не знала, где сидит ее кузина.

Глубоко вдохнув и резко выдохнув, Женя улыбнулась. Пока в ее груди разгорался огонь, ни одна жилка не дрогнула на лице.

Марсель поднялся и развел руки в стороны, приглашая ее к объятию.

– Марс! Какая встреча!

Женя подошла к нему и обняла так крепко, насколько была способна.

Марс. Как же давно она никого так не называла. За последние шесть лет она познакомилась как минимум с двумя Марселями, но ни к кому не обращалась сокращенно, считая, что этого достоин только один человек.

Сомкнув руки за его спиной, Женя почувствовала, как они дрожат, поэтому тут же разомкнула объятия и сжала кулаки, чтобы унять чувства.

– Привет, Женёк, – произнес Марсель. Его объятие оказалось не менее крепким.

«Хотя обнимать меня с такой силой он совсем не собирался. Это точно. Его порыв лишь ответ на мою пылкость. Он не хотел меня смутить своей отстраненностью…» – подумала Женя. А вслух спросила:

– Ты здесь какими судьбами?

– Утром написала Крис и сказала, что ты приехала из нашего старого доброго Камска. Разве мог я пропустить такое событие? В Питере моя знакомая по художественной школе! Человек из прошлого! Разве не удивительно – раньше мы сидели в одном помещении, потом нас разъединяли страны, и вот – снова вместе!

– И правда, – немного сконфуженно произнесла Женя.

«Знакомая по художественной школе. Знакомая. Даже не друг».

– Но я только на пять минут. Глотну кофе – и бежать. Дела, – посмотрев на часы, сказал Марсель. – Спасибо, Крис, что выбрала для завтрака именно это кафе – оно по расположению подходит мне лучше остальных.

Котова улыбнулась и посмотрела на Женю:

– Я знала, что ты будешь рада увидеть Марса. А теперь давайте уже присядем и поедим.

– Как Париж? – спросила Женя, как только все разместились за столиком.