В книге написано, что, даже обладая одной и той же стихией, маги отличаются в способностях. Например, водники могут быть склонны как к управлению погодой, так и к работе со льдом. Ледяных колдунов среди водных магов выделяют в особую категорию, как и целителей, в которых должны сочетаться в тех или иных пропорциях Вода и Свет, проклинателей, которые владеют Тьмой особенным образом, или прорицателей, которые совмещают таланты к Свету и Воздуху. Получается, что владеющий Светом и Водой – не обязательно целитель, может быть хоть боевой маг, хоть иллюзионист, если Свет является доминирующим талантом. Многое зависит не от дара, а от характера и склонностей колдуна.

Заклинания представляют собой магические формулы – словесные и начертательные. Большинство формул можно наполнить любой магической энергией, например, сапоги подогнать по ноге способен маг с любым талантом, а вот воднику разжечь магией огонь не получится. Ряд заклинаний уникален для какой-то стихии, а некоторые подходят для всех, но дают лучший результат у магов определённой направленности дара.

Вообще, стихий насчитывается шесть: Тьма, Свет, Вода, Земля, Воздух и Огонь. Они перемешиваются в людях в разных пропорциях, чаще всего встречается несколько талантов одновременно. Одна или шесть стихий сразу попадаются реже, чем две или три. Чем большим количеством стихий обладает маг, тем он слабее. Несколько стихий сложнее контролировать, и лучше, если одна из них превалирует. Сильнейшие маги всегда обладают только одним талантом. Среди них тоже есть градация силы, самыми мощными считаются те, у кого есть доступ к Основе. Основы – это Очищающий Свет, Абсолютная Тьма, Истинный Огонь, Живительная Вода, Первородная Земля и Изначальный Воздух. Это квинтэссенция каждой стихии. Владеют колдовством такой силы единицы, чаще всего это маги Тьмы.

Тьма – наиболее распространённая стихия. В учебнике отдельным, выделенным абзацем было написано, что некромантия и любое колдовство с мёртвой материей в Карастели запрещено и карается смертью. «Мёртвое должно оставаться мёртвым» – один из непререкаемых законов этого мира. Меня это, конечно, не касалось. Таланта к Тьме у меня, к счастью, не было, только Огонь.

Магически одарённые женщины встречаются в восемь раз реже мужчин. Однако! Сильных магичек среди них практически нет, а огневички попадаются в разы реже целительниц и проклинательниц. Вот теперь стало приятно: может я и слабенькая, но редкая. Хотя целительский дар, возможно, куда полезнее и практичнее огненного. Всего магически одарено около четверти населения, но у большинства способности слишком слабые, чтобы они могли считаться полноценными магами. Настоящими колдунами можно назвать лишь десятую часть карастельцев.

В Минхатепе чаще всего встречаются маги с тремя и более талантами. Высоко ценятся те, кто владеет всеми шестью стихиями одновременно. Они могут управлять пространством и весом предметов. Для этих колдунов в Мина́рхе есть целый магический факультет.

Хм, любопытно, какие таланты у Арина и Ирихана? Я бы предположила, что Свет и Огонь, но понимать это я пока не научилась, хотя заклинание распознавания чужих магических сил было нарисовано на одной из первых страниц и считалось базовым. Я провела пальцем по простому рисунку, запоминая линии. Попробовать бы…

Вот только подопытные маги не спешили являться пред мои ясные очи, чтобы служить живыми манекенами для отработки заклинаний. Пожалуй, придётся выманивать их из укрытия аппетитными запахами.

Подошла к холодильной комнате и распахнула дверь. Что тут у нас есть такого, перед чем не устоят любители азартных игр со второго этажа? Ничего нового… Сыр намекал на хачапури, но возиться с тестом второй раз за день я поленилась.

Заглянула в соседнюю дверь. Из морозильной комнаты на меня с вызовом смотрела здоровенная рыбина с острыми клыками. Отбросив страх, я смело приняла этот вызов.

Глава седьмая, о кулинарных шедеврах с душком

Рыба оказалась мерзкой не только на вид, но также на запах и на вкус. Вместо того чтобы засунуть её обратно в морозильник и забыть о ней, как о страшном сне, я попыталась её отмочить. Залить соусом. Обвалять в специях.

В итоге получила вонючее, отдающее тиной и помоями фиаско.

На запах, естественно, пришли маги. Поморщились и с любопытством уставились на сковороду, где я обжаривала смрадную рыбу.

– Мне больше нравились червяки, – жизнерадостно сообщил Арин.

– Она приготовила мато́пу, – вынес вердикт огненный и посмотрел на меня с укоризной.

– Матопу? У тебя была матопа? Ну ты даёшь! – восхитился Арин.

– Это какая-то особенная рыба? – спросила я, надеясь на отрицательный ответ.

– Да, очень дорогая, её едят один раз в году, в день Новогодия. Сначала её три дня вымачивают в разных рассолах, а потом готовят в особом соусе. Получается потрясающе вкусно. Редкий деликатес, – скалил зубы Арин.

– Простите, – прошептала я, прикидывая, выкинет Ирихан за такое из башни считать барханы или нет.

– Вы не со зла, – одарил очередным тяжёлым взглядом маг.

«Вы сами и есть зло», – читалось в его глазах.

– Я очень извиняюсь, – сказала я и сбежала из кухни.

Аппетита всё равно не было, хотелось удрать куда подальше от всех проблем, поэтому я обулась, прихватила куртку и взялась за ручку двери. К счастью или сожалению, никто не попытался меня остановить. Я вышла из башни, спустилась к воде и села собирать урожай меланхолии. Нет, не могу сказать, что я так уж сильно расстроилась из-за неудачи с рыбой или жалела деньги Ирихана, хотя и это тоже. Просто всё складывалось из рук вон неправильно. Где язвительный, но милый фамильяр? Где герой-любовник с горящими страстью глазами? Где уникальный артефакт, который могу использовать только я, чтобы спасти весь мир и популяцию уссурийских тушканчиков?

Захотелось размяться и пройтись. Солнце уже клонилось к горизонту, поднялся приятный прохладный ветерок и унёс жару, на горизонте залегли густые облака. Поразительно, как сильно тут менялась температура, стоило светилу закатиться за дальний бархан. Я прогулялась вдоль оазиса и поднялась на дюну с другой стороны башни. Никак не могу привыкнуть к дикой красоте пустыни. Небо постепенно гасло, месяц становился всё ярче, розовые закатные всполохи расцвечивали дюны. Я посмотрела на башню и обомлела – над ней сияла полная луна! Вторая. Я переводила взгляд с одной луны на другую и не находила ни слов, ни эмоций. Моральное финансирование на сегодня закончилось, сил удивляться не осталось. Ну две и две. Хоть три! С подозрением оглядела небо, но третья луна так и не появилась. Вот и ладно, и двух за глаза.

Не теряя башню из вида, я прошлась по ближайшим барханам, раскидывая песок носками синих сапог. Ветер подхватывал и уносил прочь маленькие облачка пыли. Я периодически оглядывалась, чтобы не отходить слишком далеко. Меньше всего хотелось потеряться. Не было уверенности, что меня станут искать, да и ночевать в пустыне желания не возникало. Налетел резкий ветер. Солнце исчезло, стремительно похолодало. А затем вдруг настала непроглядная темень. Небо заволокло тучами, обе луны скрылись из вида, и пустыня погрузилась во мрак.

Я обернулась туда, где возвышалась башня, и с ужасом поняла, что не вижу её. Темнота осела вокруг резко, плотно. Разве в башне не горел свет? Не легли же они спать? Сердце забилось чаще, во рту пересохло, и навалилась жажда. Я же не уходила далеко, чёртова башня всегда виднелась на фоне звёздного неба! А сейчас настала непроглядная ночь, и всё, что я видела – несколько метров перед собой. Закрыла глаза и прислушалась. Ни всплеска воды, ни шума деревьев, ни звуков жилья. Только тихое, едва уловимое шуршание песка с каждой минутой становилось всё громче.

Ладно, луны зашли за тучи, даже звёзд не видно, но в какой-то момент они выглянут. А я помню примерное направление, поэтому пока двинусь в ту сторону.

Отличный план, надёжный, как швейцарские часы. И всё было бы хорошо, если б ветер не усилился. Он рвал волосы, выдувал тепло из-под куртки, засыпал глаза песком. Я растерялась. Казалось бы, башня рядом. Я не могла отойти далеко, ходила по кругу, держала её в поле зрения…

Ветер наседал. Уже не дул – хлестал песком. Пришлось закрыть лицо ладонями, чтобы дышать. Шарфа у меня не было, ворот рубашки едва доставал до ключиц. Я стояла на гребне одного из барханов, чтобы иметь лучший обзор, но теперь даже веки приоткрыть могла с трудом. Песчаная круговерть ослепляла. Глаза заслезились, руки высохли, кожу словно истыкали сотни маленьких иголочек. В уши и ноздри забился песок, и я испугалась. По-настоящему, до дрожи, до какого-то глубокого дна. Осела на колени и сжалась в комок, а потом вдруг вспомнила – магия!

Никто не учил меня зажигать светлячок, но я просто вытянула руку вперёд и попыталась подсветить себе путь. Вышло только хуже, теперь перед глазами металось яркое пятно, и я окончательно перестала видеть хоть что-то из-под сомкнутых ресниц.

Ветер рвал и метал, бил наотмашь песчаными плетьми.

Магический огонёк потух, я не смогла держать его хоть сколько-то долго, да и прока от него не было никакого.

Думай, Лия. Это же просто глупо – умереть вот так, в трёх шагах от спасения. И потом, мёртвые девственницы попадают в рай к террористам-экстремистам, разве такое посмертие тебя привлекает? Давай, Лия, надо как-то выбираться. Можно попробовать переждать эту бурю, но что если она продлится несколько дней?

Рядом дрогнул песок, и я отпрянула, но меня поймали. От страха я дёрнулась в сторону, но ничего не смогла сделать. Из песчаного облака проступил чёрный силуэт с огромными, как блюдца, чернильными глазами. Послышалось зловещее бормотание. Я затрепыхалась и завизжала, по глазам хлестнул песок. Я зажмурилась и забилась в попытке освободиться.

– А́ча, Лия! Стой. Да стой ты! – пророкотало прямо над ухом.

Ирихан! Я резко замерла и позволила ему куда-то себя отволочь. Ноги заплетались, поэтому я почти целиком повисла на его руках. Маг поднял меня и куда-то посадил, опора задрожала подо мной, я едва не свалилась вбок, но он удержал.

Шатнуло из стороны в сторону, а потом маг взобрался рядом. Стянул с себя куртку, накрыл меня ею с головой и прижал к себе.

– Не ёрзай, – прокричал он.

Буря сжирала любые звуки, я замерла, прижавшись к груди Ирихана и разревелась. Мы ехали верхом, опора под нами мерно качалась, глаза кололо и резало, слезы текли по щекам, уши заложило. Из всего мира остались только запахи. Выразительный, тёплый мужской запах Ирихана и незнакомый, резкий – животного, которое он оседлал.

Я вцепилась в куртку и прижалась лицом к груди огненного мага. Даже думать не хотелось о том, какую взбучку он устроит, когда мы дойдём до дома. Я была заранее согласна на всё. И рыба ещё эта… Без неё оставались бы хоть какие-то шансы оправдаться, а так – косяк на косяке. Но разве я знала, что будет песчаная буря? И что она налетит так внезапно?

Постепенно резь ушла, мне удалось разлепить веки. Я сидела, тесно прижатая к Ирихану, накрытая его курткой. Убрав руки от лица, я обняла его за талию. Он напрягся, и я удивилась, насколько он… крупный. Нет, я и раньше это понимала, но одно дело – видеть, а другое – щупать. Мы словно к разным биологическим видам принадлежали, наверное, со стороны это выглядит как контакт двух разных цивилизаций.

Одно время за мной ухаживал одноклассник, мы подолгу гуляли вместе, я даже думала, что у нас любовь. Но потом к нам в класс пришла девочка, которая активно дружила с мальчиками организмами. Возлюбленный купил пива с чипсами, послал мне сообщение с уведомлением о расставании и отправился навстречу плотским утехам… и гонорее. Про гонорею все, конечно, узнали позже. Как водится, на родительском собрании. Хорошо, что мама их не посещала. Вот так некоторые классы закрывали на карантин из-за эпидемии гриппа, а наш перенёс эпидемию гонореи. Судя по трём бурным расставаниям после вышеупомянутого собрания, не все парни были настолько щепетильны, как Глеб. Некоторые не сочли нужным разрывать отношения ради ночи любви со школьной Венерой. Так вот, Глеб был таким же, как я. Ну повыше, чуть потяжелее. Но не так, чтобы в три раза шире в плечах и руки размером с мои ноги.