– …и просить смилостивиться над Краем Квадлингов. И предупредить о жестоком чужестранце.

– Ужасы! – повторила Эльфаба и в восторге захлопала в ладоши.

– Дитя напомнить Черепашьему Сердцу о его долге, – сказал стеклодув. – Разговор вернуть долг и старую боль. Черепашье Сердце забыть. Но когда слова сказаны, должны последовать дела.

Мелена с ненавистью глянула на няню. Та спешно спустила девочку с колен и начала собирать со стола грязную посуду. «Вот что бывает, если совать нос не в свои дела, няня! Видишь? Единственное счастье в моей жизни исчезло в один миг, вот и всё!» Она отвернулась от уродины-дочери – та не то улыбалась, не то гримасничала – и с мольбой перевела взгляд на мужа. «Сделай хоть что-нибудь, Фрекс!»

– Возможно, здесь и кроется наша высшая цель, – задумчиво пробормотал Фрекс. – Нам нужно отправиться в Край Квадлингов, Мелена. Отринуть нынешние излишества и испытать свой дух в огне истинной нужды.

– Нынешние излишества? – негодующе задохнулась Мелена.

– Когда Безымянный Бог изъявляет свою волю устами весьма скромного сосуда, – начал Фрекс, указывая на квадлинга (на лице которого снова было написано отчаяние), – лишь нам выбирать: внять ему или ожесточить своё сердце…

– Тогда послушай вот что, – решительно оборвала его Мелена. – Я беременна, Фрекс. Ехать я никуда не могу. Идти – тем более. А с новорождённым малюткой, да ещё и с Эльфабой на руках, уж никак не выйдет шастать по болотам.

Повисла тишина. Спустя несколько мгновений Мелена добавила:

– Не так я думала тебе всё рассказать.

– Поздравляю, – холодно сказал ей муж.

– Ужасы, – сообщила матери Эльфаба. – Ужасы-ужасы-ужасы.

– Ну всё, хватит уже болтать, наговорились, – попыталась унять всех няня. – Мелена, будешь здесь сидеть – простудишься. Ночи холодают. Иди-ка в дом, а остальное потом.

Фрекс поднялся и подошёл поцеловать жену.

Никто не понимал, подозревает ли он, что отцом ребёнка может быть Черепашье Сердце, Мелена и сама не знала, забеременела от мужа или любовника, но на самом деле ей было все равно. В этот момент она хотела одного: чтобы Черепашье Сердце остался с ней. И яростно ненавидела его за внезапно пробудившееся чувство долга перед его несчастным народом.

Мужчины остались на улице беседовать, но говорили так тихо, что Мелена не могла разобрать ни слова. Они сидели у огня, сдвинув головы, Фрекс одной рукой обнял дрожащие плечи Черепашьего Сердца. Няня переодела Эльфабу ко сну, выпустила её во двор и подсела на кровать Мелены с подносом: на нём были стакан горячего молока и небольшая плошка с неизвестными пилюлями.

– Я как знала, что так и будет, – примирительно сказала няня. – Выпей лучше молока, дорогая, да не хнычь. А то опять как дитя малое. Давно ты узнала?

– Месяца полтора назад, – ответила Мелена. – Я не хочу молока, няня, налей мне вина.

– Нет уж, пей молоко. Больше никакого вина, пока ребёнок не родится. Мало тебе одной зелёной напасти?

– От вина зародыш в утробе не позеленеет, – возразила Мелена. – Может, я и дура, но хоть что-то о человеческом устройстве знаю.

– Так это твоему рассудку вреднее, чем зародышу. Выпей молока и проглоти вот эту пилюлю.

– Это ещё зачем?

– Я сделала то, что обещала, – сообщила няня, заговорщически понизив голос. – Прошлой осенью забралась в самые трущобы нашей славной столицы, в Нижний квартал, да поспрашивала там по поводу твоих дел.

– Что, няня, правда? – сразу же заинтересовалась Мелена. – Вот это да! Как же ты не испугалась?

– Перепугалась, конечно. Но я ведь люблю тебя, дурочку. Я отыскала лавчонку, помеченную тайными алхимическими знаками… – Она сморщила нос, вспомнив резкий запах гнилого имбиря и кошачьей мочи. – Там мы посидели с одной расфуфыренной бабой из Шиза, старухой по имени Яккль, попили чаю, а чашку я потом перевернула, чтобы она прочла по чаинкам твою судьбу. Правда, она почти слепая, едва собственные руки различала – не то что какое-то будущее.

– Да уж, мастер своего дела, – сухо фыркнула Мелена.

– Твой муж не верит в предсказания, так что потише. В общем, я объяснила, что первенец у тебя зелёный, а отчего – никто точно не знает. Сказала, что мы не хотим такого во второй раз. Тогда Яккль натолкла всяких трав и порошков, поджарила на масле гомба, пошептала над ними какие-то языческие заклятия – может, даже плюнула туда, точно не знаю, не видела. Но я заплатила за снадобье на все девять месяцев, чтобы ты начала пить пилюли сразу, как узнаешь, что забеременела. Мы уже опаздываем на месяц, но и то лучше, чем ничего. Я этой Яккль полностью доверяю и тебе советую.

– Почему это? – спросила Мелена, проглотив первую пилюлю. На вкус та была мерзкая, как варёный костный мозг.

– Она предрекла твоим детям великое будущее! – торжественным шёпотом объявила няня. – Сказала, что Эльфаба добьётся большего, чем ты можешь вообразить, и младшенький тоже. Велела тебе не ставить крест на своей жизни – грядут, мол, грандиозные события, и твоя семья сыграет в них не последнюю роль.

– А о моём возлюбленном что сказала?

– Да у тебя одно на уме! Сказала отдыхать и не волноваться. Посылает тебе своё благословение. Хоть она и дешёвая потаскуха, но знает, о чем говорит.

Ещё Яккль была уверена, что у Мелены снова родится девочка, но об этом няня упоминать не стала. А то, чего доброго, решит избавиться от ребёнка – а старуха-гадалка убедительно заявляла, что в великой истории будущего должны действовать две сестры, а не одна.

– И ты благополучно добралась домой? Никто ничего не заподозрил?

– Кто ж заподозрит, что старая нянька будет покупать в Нижнем квартале запрещённые снадобья? – рассмеялась та. – Вяжу себе да знаю своё место. А теперь, голубка моя, пора тебе укладываться. Не пей больше вина, пока не родишь, а лекарство это принимай каждый месяц – и тогда у вас с Фрексом родится приличный здоровенький ребёночек, и брак ваш совершенно выправится.

– Всё с нашим браком в порядке, – проворчала Мелена, забираясь под одеяло. От пилюли ей сделалось нехорошо, но она пыталась не подавать виду. – Если мы не отправимся скитаться по этому закатному болоту, конечно.

– Закат на западе, а не на юге, – ласково поправила её няня. – Но это был очень ловкий ход – именно сегодня объявить, что ты беременна, моя милочка. Да и если вы отбудете в Край Квадлингов, я не смогу вас навещать. Мне ведь, знаешь, в этом году полвека стукнет. Для некоторых вещей нянюшка уже слишком стара.

– Лучше бы никому никуда не уезжать, – пробормотала напоследок Мелена и постепенно задремала.

Довольная няня перед тем, как уйти, снова выглянула в окно. Фрекс и Черепашье Сердце всё ещё беседовали. Старушка хоть и прикидывалась подслеповатой, но отлично разглядела лицо Черепашьего Сердца, когда тот вспомнил, какая опасность грозит его народу. Его обычное спокойствие треснуло, как скорлупа яйца, и истина, наивная и беззащитная, будто едва вылупившийся крошечный цыплёнок, выпорхнула наружу. Неудивительно, что Фрекс, сочувствуя сокрушённому гостю, придвинулся к нему ближе, чем, по мнению няни, позволяли приличия. Но, в конце концов, решила она, вся эта семейка со странностями.

– Отведите детку в дом, я уложу её спать! – крикнула она в окно, отчасти чтобы нарушить уединение мужчин.

Фрекс оглянулся.

– Разве она не в доме?

Няня тоже осмотрелась. Играть в прятки Эльфаба не любила – ни у себя дома, ни с деревенскими сорванцами.

– Тут её нет. Она же была с вами?

Оба мужчины недоумённо поискали девочку взглядом. Няне почудилось, что в густой тени под ветками тиса пробежала быстрая тень; она оперлась на подоконник и выглянула наружу.

– Нет? Так поищите её! Мало ли кто тут шастает!

– Нет тут никого, няня, не выдумывайте, – пробормотал Фрекс, но они со стеклодувом мигом поднялись на ноги и принялись обходить двор.

– Дорогая, погоди, не засыпай, – вернулась няня к спящей Мелене. – Ты не знаешь, где Эльфаба? Не видела, куда она ушла?

Мелена, заметно опьянённая, с трудом приподнялась на локте и посмотрела на старушку сквозь завесу спутанных волос.

– Кто ушёл? – спросила она заплетающимся языком. – Ты о чём?

– Да Эльфаба! Давай просыпайся. Где же она, где она может быть?

Няня стала поднимать Мелену, но та двигалась слишком медленно, и сердце старушки всё сильнее колотилось от страха.

– Ну же, Мелена, – бормотала она, – вставай, нехорошо.

Наконец она помогла женщине ухватиться за столбики кровати и потянулась за своей терновой палкой.

– Что? – непонимающе пробормотала та. – Кто потерялся?

В темнеющих сумерках слышались мужские голоса:

– Фабала! Эльфаба! Эльфи! Лягушонок! – Фрекс и Черепашье Сердце описывали широкие круги вокруг двора, удаляясь от догорающего костра, вглядывались в густой кустарник, поднимали нижние ветки. – Змейка! Ящерка! Где ты?

– Это тот зверь с холмов, кем бы он ни был! – причитала няня.

– Не было тут никого, старая дура, – огрызнулся Фрекс, но сам всё более суетливо обыскивал камни за домом, отмахиваясь от хлещущих по лицу веток. Черепашье Сердце замер и простёр руки к небу, словно пытался уловить в ладони слабый свет первых звёзд.

– Что, Эльфаба? – наконец сообразила Мелена, показавшись в дверях в одной ночной рубашке. – Это она пропала?

– Она заблудилась или её зверь утащил! – закричала няня. – Эти-то два идиота сидели, играли в гляделки, как влюблённые школьницы, а тут зверь с холмов шастает по кустам!

Мелена в ужасе пронзительно закричала:

– Эльфаба! Эльфаба, ты меня слышишь? Живо домой! Эльфаба!

Но ей ответил только шум ветра.

– Она не ушла, – в следующее мгновение произнёс Черепашье Сердце. В сгущающейся тьме его почти не было видно, зато белая рубашка Мелены излучала ангельское сияние, точно светилась сама по себе. – Она не ушла, но здесь её нет.

– Это ещё ты к чему? – всхлипнула няня. – Нашёл время загадки загадывать!

Черепашье Сердце вдруг согнулся пополам. Фрекс поспешил подхватить его, и тут же с другой стороны подоспела Мелена.

На мгновение стеклодув обмяк в их руках, точно лишился чувств, и Мелена испуганно вскрикнула. Но почти сразу он выпрямился и решительно двинулся вперёд, к озеру.

– Куда, на озеро?.. – крикнула няня ему в спину. – Девчонка не выносит воды, ты же знаешь!

Но с тем ей пришлось умолкнуть и почти бегом последовать за остальными, палкой ощупывая дорогу перед собой, чтобы не оступиться.

«Это конец», – бессвязно думала Мелена.

Её разум был слишком затуманен, чтобы в нём поместились какие-либо ещё мысли, и она снова и снова повторяла одну эту фразу, словно надеялась таким образом помешать страшному предчувствию воплотиться.

«Это начало, – думал Фрекс, – но начало чего?..»

– Она не ушла, но здесь её нет, – повторил Черепашье Сердце.

– Вот наказание за ваши грехи, двуличные вы себялюбцы, – причитала няня.

Земля пошла под уклон – они приблизились к тихому обмелевшему озеру.

У их ног показался сухой причал. Дальний его край, раньше возвышавшийся над водой, теперь оказался идущим по дну в яме глубиной по пояс – мост в никуда, повисший в пустоте.

В темноте под причалом горели чьи-то глаза.

– Лурлина милостивая! – прошептала няня.

Под причалом сидела Эльфаба. В руках у неё была любимая игрушка – стеклянный круг. Она пристально вглядывалась в него, закрыв один глаз. Второй глаз, широко раскрытый и сияющий, без выражения смотрел сквозь круг в неведомую даль. «Этот свет – должно быть, звёзды отражаются в озере», – в тщетной попытке себя обмануть подумал Фрекс. В глубине души он прекрасно сознавал, что этот яркий пустой глаз горит ничуть не звёздным светом.

– Ужасы, – тихо пробормотала Эльфаба.

Черепашье Сердце упал на колени.