– Ну давай, иди к няне, ты, чудище. – Старушка наклонилась, чтобы поднять на руки перепачканного ребёнка. Девочка завозилась, уходя от прикосновения, и с силой стукнулась макушкой о тростниковое дно корзины.

– И в утробе так плясала, видать? – пробормотала няня. – Интересно, под чью музыку? Мускулы у тебя, конечно, знатные! Не-е-ет, от меня не убежишь. Иди сюда, дьяволёнок. Няне не важно, какого ты цвета. Няня тебя любит.

Она лгала напропалую, но, в отличие от Фрекса, искренне верила, что небеса допускают ложь во спасение.

Няня взяла маленькую Эльфабу на руки, устроила у себя на коленях и стала укачивать её и напевать колыбельную, время от времени взглядывая в окно, чтобы побороть тошноту. Она поглаживала девочку по животу, чтобы успокоить, но та не спешила затихать.

Ближе к вечеру, когда няня принесла поднос с чаем и хлебом, Мелена приподнялась в постели.

– Я тут уже обосновалась как дома, – объявила няня, – и подружилась с твоей милой малюткой. Просыпайся, дорогая, дай я тебя поцелую.

– О, няня! – Мелена позволила себя обнять. – Спасибо, что приехала. Уже видела это маленькое чудовище?

– Славная крошка, – сказала няня.

– Не лги и не смягчай краски, – отмахнулась Мелена. – Если хочешь помочь, будь со мной честна.

– Это тебе стоит быть честной, раз я тебе помогаю, – возразила няня. – Может быть, не сразу, но мне придётся всё узнать, моя милая. Тогда и решим, что нам делать.

Они принялись пить чай, и, поскольку Эльфаба наконец-то уснула, это во многом напоминало прежние дни в Кольвен-Граундс. Тогда Мелена возвращалась домой с дневных прогулок со смазливыми молодыми дворянами и хвасталась перед няней, насколько они хороши как мужчины, а та притворялась, будто не видит в этом ничего особенного.

Однако в ближайшие дни няня заметила в ребёнке много тревожного. Для начала, когда она попыталась снять с малышки повязку, та чуть не откусила себе руки. Ротик у неё был красивый, с тонкими губками, но зубы внутри скрывались чудовищные. Один раз она разодрала себе плечо до крови. Часто у неё был такой вид, точно она задыхается. Не будь она спелёната, наверняка прогрызла бы дыру в корзине.

– Может, отнести её к цирюльнику, чтобы вырвал ей зубы? – спросила няня. – Заодно подрастёт пока, соображать будет лучше.

– Да ты с ума сошла! – возмутилась Мелена. – Чтобы вся долина болтала, что она зелёная, как кабачок? Будем завязывать ей рот, пока не разберёмся с кожей, ничего.

– Да как её угораздило-то так позеленеть? – удивилась вслух няня.

И зря, поскольку Мелена мигом побледнела, Фрекс покраснел, а девочка задержала дыхание, словно пыталась посинеть от удушья, чтобы угодить им всем. Пришлось шлёпнуть её, чтобы она снова задышала.

Няня отдельно поймала Фрекса во дворе. Он пока не вполне оправился от двойного удара в виде рождения такого ребёнка и публичного унижения с Часами и пока не возвращался к службе – сидел, выстругивая из дуба бусины для чёток и украшая их резными символами Безымянности Бога. Няня оставила Эльфабу в доме – она глупо опасалась, что младенец может её услышать и, хуже того, понять её слова, – а сама села во дворе скоблить тыкву на ужин.

– Вряд ли, конечно, у вас кто зелёный был в роду… – начала она, прекрасно понимая, что знатный дед Мелены точно проверил бы это, прежде чем позволить брак со священником-унионистом – из всех возможных партий для своей внучки!

– Деньгами или земной властью наша семья никогда не обладала, – спокойно ответил Фрекс, на этот раз даже не обидевшись. – Шесть поколений моих предков по отцовской линии были священнослужителями. В духовных кругах мы не менее известны, чем семья Мелены – в светских салонах и при дворе Озмы. И нет, никого зелёного среди нас никогда не водилось. Я вообще не слышал, чтобы такое было возможно.

– Ну, ладно, – кивнула няня, – я просто спросила. Я и так знаю, что ты праведнее мучеников-гоблинов.

– Но, – виновато продолжил Фрекс, – няня, я и вправду опасаюсь, что это произошло из-за меня. В день родов я не уследил за языком и провозгласил скорый приход дьявола. Я имел в виду Часы Дракона Времени. Но что, если своими неосторожными словами я действительно призвал дьявола?..

– Ребёнок – не дьявол! – резко оборвала его няня. «И не ангел, конечно», – подумала она, но оставила эти слова при себе.

– С другой стороны, – развивал мысль Фрекс, звуча уже более уверенно, – и сама Мелена могла нечаянно проклясть дитя, когда неверно истолковала мои слова и заплакала. Возможно, от этого внутри неё открылась лазейка, которой воспользовался нечистый дух, чтобы окрасить ребёнка.

– Это в день родов-то? – недоверчиво переспросила няня. – Ловкий дух. Неужели добродетель твоя столь велика, что из всех этих извращённых духов на тебя обрушиваются лишь самые могущественные?

Фрекс пожал плечами. Прежде он бы кивнул, ничтоже сумняшеся, но теперь, после ужасного провала в Раш-Маргинс, несколько утратил уверенность в себе. Он так и не осмелился облечь в слова свой главный страх: что уродливая дочь была послана ему в наказание за неспособность уберечь свою паству от культа наслаждения.

– Ну хорошо, – задумалась практичная няня, – даже если ребёнок пострадал от проклятия, то как обратить зло вспять?

– Провести сеанс изгнания духа, – предложил Фрекс.

– А у тебя получится?

– Если кожа ребёнка вправду изменит цвет, мы поймём, что у меня получилось, – сказал Фрекс.

Поставив перед собой цель, он заметно приободрился. Следующие несколько дней он постился, твердил молитвы и собирал всё необходимое для ритуального таинства.

Когда он ушёл в лес, – а Эльфаба как раз спала, – няня подсела на край жёсткого брачного ложа Мелены.

– Фрекс гадает, не открылась ли внутри тебя из-за его предсказания о скором пришествии дьявола некая лазейка для беса, который и навредил ребёнку, – сказала няня. Она неуклюже вязала крючком край кружевной дорожки. Рукоделие ей сроду не давалось, зато нравилось держать в руках Меленин полированный крючок с рукояткой из слоновой кости. – А я вот думаю, не открыла ли ты иной лазейки?

Мелена, как обычно сонная от пьянолиста, в замешательстве подняла брови.

– Ты спала с кем-нибудь, кроме Фрекса? – спросила няня напрямик.

– Ты с ума сошла! – оскорбилась Мелена.

– Я же знаю тебя, дорогая, – возразила няня. – Я не утверждаю, будто ты плохая жена. Но когда в родительском саду вокруг тебя увивались мальчишки, ты меняла надушенное бельё по несколько раз на дню. И похоти, и хитрости тебе хватало, и всё тебе удавалось. Я не пытаюсь тебя унизить. Но не притворяйся, что у тебя нет аппетита к этому делу.

Мелена зарылась лицом в подушку.

– Ох, те деньки! – плаксиво посетовала она. – Я же люблю Фрекса, правда! Но разве я виновата, что я лучше, чем все эти крестьянские клуши!

– Ну, теперь зелёный ребёнок опускает тебя на их уровень. Чем не повод для радости, – язвительно заметила няня.

– Няня, я искренне люблю Фрекса. Но он так часто оставляет меня одну! Иногда кажется, я убить готова, лишь бы какой-нибудь прохожий лудильщик предложил мне кое-что получше жестяного кофейника! А кому-нибудь менее набожному и с фантазией я бы ещё сама приплатила!

– Не о будущем речь, – прервала её няня. – Я-то спрашиваю тебя о прошлом. О недавнем прошлом. О времени после твоего замужества.

Но на лице Мелены сохранялось выражение задумчивой рассеянности. Она покивала, пожала плечами, покачала головой.

– Самая очевидная версия – что это был эльф, – сказала няня.

– Я бы в жизни не стала спать с эльфом! – взвизгнула Мелена.

– Я бы тоже не стала, но зелёная кожа наводит на определённые мысли. Здесь в округе живут эльфы?

– Да их целая стая, древесных эльфов, где-то на холме, но они ещё большие тупицы, чем простые жители Раш-Маргинс, если такое вообще возможно. Честно говоря, няня, я эльфов-то никогда не видела, разве что издалека. Что за гадкая идея? Эльфы вечно хихикают надо всем, ты же знаешь? Вот если один из них свалится с ветки дуба и череп у него треснет, как гнилая репка, так они соберутся, захихикают и вовсе забудут о нём. С твоей стороны даже предполагать такое оскорбительно.

– Привыкай такое слушать, если мы не найдём выход из этой передряги.

– Ну, в любом случае ответ – нет.

– Ну или кто-то ещё. На вид красавчик, но с какой-то болячкой, которую ты могла подхватить.

Мелена пришла в ужас. Она не задумывалась о собственном здоровье с самого рождения Эльфабы. А что, если ей самой грозит опасность?

– Расскажи правду, – настаивала няня. – Нам нужно это знать.

– Правду… – повторила Мелена отстранённо. – Ну, правды уже не узнаешь.

– О чём это ты?

– Я не знаю, как ответить на твой вопрос.

И Мелена объяснила.

Да, их домик стоял на отшибе, и, конечно, со здешними крестьянами, рыбаками и прочими болванами она лишь изредка кратко здоровалась. Но в горы и леса направлялось куда больше случайных путников, чем представляется. Часто, когда Фрекс отправлялся читать проповеди, она сидела без дела в одиночестве, и ей приносило некоторое утешение угощать прохожих простой едой и живым разговором.

– И ещё кое-чем?

Но в те скучные дни, призналась Мелена, она приохотилась жевать пьянолист. Когда она просыпалась от того, что солнце клонилось к закату, либо возвращался домой хмурый или, напротив, улыбчивый Фрекс, она мало что помнила.

– Ты хочешь сказать, что с кем-то покувыркалась, и у тебя даже хорошенького воспоминания не осталось? – возмутилась няня.

– Я не знаю, что я тогда делала! – жалобно воскликнула Мелена. – Я бы не стала наверняка, если бы мыслила ясно. Но я помню, как однажды лудильщик со смешным акцентом дал мне глоток какого-то пьянящего варева из зелёной стеклянной бутылочки. И мне виделись такие дивные, странные сны, няня, о Другом Мире… о городах, полных дыма и стекла… там были разные цвета, звуки… я пыталась потом вспомнить…

– Так что тебя легко могли изнасиловать эльфы. Вот порадуется дедушка, когда узнает, как следит за тобой твой муж.

– Замолчи! – взмолилась Мелена.

– Ну я не знаю, что делать! – наконец вышла из себя няня. – Раз все такие безголовые! Если ты сама не можешь вспомнить, была ли верна мужу, то нет смысла строить из себя оскорблённую святость.

– Мы всегда можем утопить ребёнка и начать всё сначала.

– Поди такую утопи, – пробормотала няня. – Тут впору будет пожалеть бедное озеро.

Позже няня просмотрела небогатый набор лекарств в доме Мелены: травы, капли, корни, настойки, листья. Она размышляла без особой надежды, сможет ли собрать из этого сырья некое средство, которое заставило бы кожу девочки побелеть. В глубине сундука няня отыскала зелёную стеклянную бутылочку, о которой говорила Мелена. Даже при плохом свете своими слабыми глазами она смогла разобрать слова «ЧУДО-ЭЛИКСИР» на бумажной этикетке спереди.

Даже обладая врождённым даром к целительству, няня не смогла придумать снадобье, способное полностью изменить цвет кожи. Купание в коровьем молоке девочку не отбелило. А в ведро с озёрной водой Эльфаба не желала опускаться наотрез; она извивалась и билась, как перепуганная кошка. Няня продолжила мыть её коровьим молоком, пусть даже от него оставался противный кислый запах, если она недостаточно тщательно вытирала подопечную тряпкой.

Фрекс устроил ритуал изгнания нечистой силы – со свечами и молитвенными песнопениями. Няня наблюдала за ним на расстоянии. Глаза у Фрекса блестели, он вспотел от усилий, невзирая на холодное утро. Запелёнатая Эльфаба спала посреди ковра, не обращая внимания на развернувшееся вокруг таинство.

Ничего не произошло. Измученный, обессиленный Фрекс упал на колени и впервые обнял зелёную дочь, поднял на руки, будто наконец полностью принял доказательство своего тайного греха. Мелена сделалась ещё мрачнее.