Тюрин вздрогнул, резко поднял глаза и, узнав гостя, настороженно вздохнул:

– Алексей, здравствуй… Что-то ты подозрительно весел. Случилось что?

– Случилось, Дмитрий Андреевич, ещё как случилось! Но исключительно хорошее. – Алексей уверенно присел напротив. – Дело невероятной важности, без вас никак. Роль будто специально для вас написана!

Тюрин откинулся назад, тревожно всматриваясь в гостя:

– Роль? Какая ещё роль? Я ведь учитель истории, а не артист драмтеатра.

Алексей слегка наклонился вперёд и понизил голос до заговорщического шёпота:

– Дмитрий Андреевич, вы вылитый Новосельцев! Та же интеллигентность и очаровательная растерянность. Мы решили снять лёгкую пародию на фильм, сатирическую и юмористическую, и ваша роль – главная!

Тюрин замахал руками, словно отгоняя наваждение:

– Алексей, помилуй! Я человек серьёзный, учитель! Какая пародия? Это совершенно невозможно!

Но гость терпеливо дождался конца возмущения и проникновенно продолжил:

– Дмитрий Андреевич, дослушайте: фильм будет немного пикантным, с лёгкими элементами эротики.

Тюрин побагровел, резко вскочил и ударил кулаком по столу, отчего стопка тетрадей едва не рухнула на пол:

– Эротики?! Ты в своём уме? У меня репутация, авторитет! А ты предлагаешь мне сняться в пошлости?

– Дмитрий Андреевич, я прекрасно вас понимаю и разделяю переживания, – мягко продолжил Алексей. – Именно поэтому я лично гарантирую абсолютную конфиденциальность. Всё будет максимально художественно, почти классика советского кинематографа. Тонко и культурно.

– Прекрати это безобразие! – перебил Тюрин, размахивая руками. – Ты совсем меня не слушаешь. Я могу лишиться работы, уважения коллег и учеников!

Алексей выдержал паузу и медленно достал из внутреннего кармана конверт, осторожно положив его перед учителем на стол:

– Дмитрий Андреевич, я понимаю серьёзность вопроса. Поэтому предусмотрен достойный гонорар. Вот ваш аванс. Просто загляните в конверт. Без обязательств.

Тюрин замер на мгновение, затем медленно опустился в кресло и осторожно открыл конверт. Он резко втянул воздух, забыв про своё возмущение:

– Алексей… – почти шёпотом произнёс учитель, поправляя очки и моргая от волнения. – Тут какая-то ошибка?

– Ошибки нет, Дмитрий Андреевич. Мы ценим ваш талант и понимаем, на какие жертвы вы идёте. Это аванс, сумма удвоится после съёмок. Может, ещё раз подумаете?

Тюрин глубоко вздохнул, потёр лоб дрожащими пальцами и, отводя глаза в сторону, тихо пробормотал:

– Я… наверное… всё-таки подумаю. Но если хотя бы намёк на чрезмерность…

– Торжественно обещаю, всё будет прилично и культурно, – Алексей уверенно пожал руку учителю и широко улыбнулся, понимая, что решение уже принято, хоть вслух Тюрин этого пока не произнёс.

Сумерки осторожно проникли в небольшую квартиру Михаила, наполнив её театральным полумраком, в котором фигуры казались чуть нелепыми и таинственными. Вокруг стола собралась привычная компания, объединённая любовью к творческому риску и тонкому абсурду: Сергей сосредоточенно настраивал сложную аппаратуру, Ольга с любопытством наблюдала за происходящим, а Алексей осторожно вводил в этот круг явно взволнованного и растерянного Дмитрия Андреевича Тюрина.

Михаил встал во главе стола и окинул собравшихся цепким взглядом, словно проверяя боеготовность своей маленькой армии.

– Итак, друзья, что мы имеем? Бесценную классику советского кино, любимый фильм «Служебный роман». Но наша версия придаст ему новый оттенок. Свежий, слегка пикантный, с доброй иронией над советскими производственными отношениями.

Он сделал паузу, давая всем привыкнуть к идее, и продолжил проникновеннее:

– Аккуратно, с уважением, но откровенно доведём отношения героев до логического завершения. Лёгкая эротика, но с юмором и сатирой. Это будет совершенно новый уровень советского кинематографа.

Услышав слова про эротику, Дмитрий Андреевич нервно кашлянул и вжался глубже в кресло, словно искал спасения. Ольга, улыбнувшись, бросила ему игриво:

– Дмитрий Андреевич, так это мы будем делать шпили-вили под камеру? Надеюсь, застенчивость не помешает естественности.

Тюрин густо покраснел и забормотал, поправляя очки:

– Нет-нет, Ольга, вы меня неправильно поняли… Я воспитанный человек, педагог, всё будет прилично…

Компания рассмеялась, окончательно разрядив атмосферу. Сергей, оторвавшись от настройки камеры, задумчиво оглядел гостиную и предложил:

– Миш, а почему бы нам не снять эпизод с балконом прямо здесь? Это добавит естественности, да и твой балкон вполне аутентичен – чисто советский, с геранью и банками для закаток огурцов.

Михаил критически прищурился и убедительно кивнул:

– Ты прав. Герань, огурцы – это же квинтэссенция советской романтики! У зрителя непременно ёкнет сердце. Снимаем здесь – и актёрам проще войти в роли.

Алексей нахмурился и вставил сомнение:

– Идея отличная, но хватит ли нам актёров? Эротика, юмор, балконные сцены – не перебор ли?

Михаил спокойно достал из кармана аккуратно сложенный листок, словно генерал, раскрывающий план операции:

– Вот список тщательно отобранных людей. Я всё предусмотрел. Проверенные актёры, которым по плечу любые абсурдные ситуации и роли. Можешь не переживать – состав идеальный.

Алексей взял список, пробежал глазами и уверенно согласился:

– Что ж, Михаил, ты прав. Всё готово, чтобы начать работать.

В этот момент дверь приоткрылась, и в комнату стремительно вошла Катя, запыхавшись, свалила на диван сумки с одеждой, бутылки вина, старомодный портфель и очки в толстой оправе:

– Друзья, я принесла всё, что просили! Одежда, реквизит, алкоголь для вдохновения. Надеюсь, ничего не забыла, иначе снова придётся бегать.

Михаил одобрительно улыбнулся и принялся раздавать актёрам сценарии, сопровождая каждую пачку ёмким комментарием:

– Ольга, твоя задача – показать характер сильной женщины-руководителя, но с подавленным эротизмом. Дмитрий Андреевич, вы воплощаете нелепость, робость, беспомощность. Алексей, ты – катализатор абсурда, не бойся переигрывать и доводи комизм до предела.

Сергей привычно перемещался по комнате, проверяя свет, звук и ракурсы с профессиональной точностью.

Михаил, подводя итог, с удовлетворением сообщил:

– Директор овощебазы Владимир Фёдорович в курсе и завтра подготовит ангар для остальных сцен. Организационные вопросы решены, приступаем.

Все радостно зашумели. Михаил открыл принесённую Катей бутылку вина и торжественно предложил:

– Выпьем за успех, вдохновение и за то, чтобы наша маленькая комедия превзошла все ожидания!

Под дружный смех и звон бокалов команда Михаила начала путь к новому, абсурдному, но многообещающему творению.

На следующий вечер Сергей возился с камерой на балконе; ветер, играя с занавесками, создавал ощущение живой, естественной сцены. Михаил суетился вокруг актёров, поправляя костюмы с дотошностью перфекциониста:

– Так, очки съехали… Тюрин, сутультесь сильнее! Вы же затюканный статистик, а не гвардеец на параде!

Учитель послушно ссутулился, становясь классическим Новосельцевым – нескладным, нервным, готовым провалиться от одного взгляда начальницы.

Ольга Петровна стояла у балконной двери, застёгнутая на все пуговицы строгого серого костюма. Она глубоко дышала, входя в роль железной леди советской статистики. Катя помогла ей собрать волосы в тугой пучок, добавив образу необходимой строгости.

– Помните, – шепнула Катя, – вы Снежная Королева статистического управления. Ледышка, которую предстоит растопить нашему герою-любовнику.

– Герой-любовник, – нервно хихикнул Тюрин, услышав это. – Я скорее герой-мученик.

Алексей устроился в углу комнаты с блокнотом, готовый фиксировать удачные дубли и технические замечания. Остальные члены импровизированной съёмочной группы замерли у стены, стараясь не шуметь.

– Внимание, – скомандовал Михаил, отходя за камеру. – Сцена на балконе, дубль первый. Мотор!

Камера зажужжала, словно разбуженный улей. Тюрин и Ольга вышли на балкон, и ветер тут же взъерошил его аккуратно уложенные волосы, добавив образу естественной растрёпанности.

– Людмила Прокофьевна, – начал Тюрин дрожащим голосом, хватаясь за перила, словно они могли спасти его от неминуемого позора. – Я… я хотел с вами поговорить…

Ольга повернулась к нему с выражением арктической зимы на лице:

– Говорите, Новосельцев. Только быстро.

Тюрин сглотнул так громко, что Сергей поморщился, думая о качестве звука. Учитель начал мять в руках воображаемый платок, хотя по сценарию никакого платка не было:

– Вы… вы любите собирать грибы?

– Что?! – Ольга изобразила такое искреннее изумление, что даже Михаил за камерой едва сдержал восхищённый возглас.

– Г-г-риб-бы собирать… – Тюрин заикался так натурально, будто действительно стоял перед грозной начальницей, а не коллегой по подпольному кино. – П-п-подб-березовики, п-п-подосиновики, п-п-под… опята…

– Нет, – отрезала Ольга ледяным тоном. – Я к этому равнодушна.

– Это… Я вам искренне сочувствую, – Тюрин вытер вспотевший лоб, хотя на балконе было прохладно. – Это удивительно – собирать грибы, знаете… Это… Возьмем, к примеру, опят…

И тут произошло то, чего не ждал никто, включая самого Тюрина. Вместо того чтобы продолжить нести околесицу стоя, он вдруг опустился на колени перед Ольгой, продолжая бормотать:

– Они растут на пнях… Если придешь в лес…

Его руки, дрожа от волнения и адреналина, коснулись края её юбки. Ольга застыла, но не отстранилась – это было в сценарии, хотя выглядело настолько неожиданно, что Катя ахнула за кадром.

– …и тебе повезет с пнем, – продолжал Тюрин, осторожно приподнимая подол, – то можно набрать целую гору пней… ой, опят…

Его губы коснулись её колена через тонкий чулок. Ольга вздрогнула – прикосновение было одновременно нелепым и волнующим. Камера запечатлевала каждое движение, каждую эмоцию на её лице – от изумления через растерянность к чему-то более глубокому.

– Новосельцев, что вы делаете? – её голос дрогнул, теряя начальственную уверенность.

Но Тюрин уже вошёл в роль. Его поцелуи поднимались выше, к бёдрам, пока он продолжал бормотать свою грибную мантру:

– Подосиновики особенно хороши… после дождя… такие крепкие, упругие…

Ольга схватилась за балконные перила, её дыхание участилось. Строгая причёска начала распадаться, выпуская непослушные пряди. Она попыталась сохранить характер Калугиной:

– Новосельцев, немедленно прекратите! Это… это неподобающее поведение для советского служащего!

Но её протест звучал всё менее убедительно. Тюрин, воодушевлённый её реакцией, продолжал своё абсурдное восхождение, бормоча всё более бессвязно:

– А лисички… золотистые такие… растут семейками… тёплые, влажные после росы…

Его руки уже забрались под юбку, и Ольга не смогла сдержать тихий стон. Её колени дрогнули, и ноги слегка раздвинулись, давая ему больше доступа. Голова запрокинулась, открывая белую шею ветру.

– О господи, – выдохнула она, забыв о роли. – Что вы со мной делаете…

В комнате началось движение. Алексей, изображавший любопытного Самохвалова, подкрался к балконной двери. За ним потянулись Катя и остальные «гости», создавая комичную толпу подглядывающих.

Тюрин между тем достиг своей цели. Его язык коснулся самого сокровенного места через тонкую ткань белья, и Ольга вскрикнула, вцепившись в его волосы:

– Ах! Новосельцев! Вы… вы…

– Белые грибы, – пробормотал он невнятно, продолжая своё занятие. – Самые ценные… редкие… надо искать в особенных местах…