– Выстрел в сердце оказался неэффективным, – просипела, растерянно моргая.

– От чего же? – Улыбаться ей в лицо понравилось. Ее это нервировало. Иллюзия контроля над ситуацией давала опасные обещания, что есть шанс на спасение. – Я беспомощен.

– Ты думаешь, что я пришла тебя… добить? – изумленно выдохнула она, упираясь ладонями в койку.

– А разве нет? – склонил я голову на бок, примеряясь к ее горлу.

Может, побороться за жизнь у меня еще получится? Хотя… зачем она так близко подошла? Профи вряд ли бы вообще заговорила. У меня закрались сомнения.

– Ну, так что? – И я уже набрал медленно воздуха в легкие, готовясь к броску, когда она вдруг выпрямилась.

– Зачем мне это? – пожала вдруг плечами. – Я спасала тебя. Я – хирург.

– Хирург? – Пришла моя очередь удивляться. Я с сомнением прищурился и оглядел ее пристальней. От нее пахло медикаментами и… Игорем. И как я сразу не учуял? В голову аж ударило от злости: – Дура ты, хирург! Я тебя чуть не загрыз!

– А что, это возможно? – тревожно поинтересовалась она, игнорируя мое возмущение, и все же нацепила стетоскоп. – На тебя могут покуситься здесь?

Я скосил глаза на ее дрожавшие руки, которыми она пыталась совладать со стетоскопом.

– Брат меня уже осматривал, – заметил недовольно. – Кажется, я поспешил порадоваться за твое утро, «мой хирург». Где твой бейдж?

– Благодаря тебе и ночь и утро у меня вышли крайне паршивыми, – снова проигнорировала она мои вопросы, откидывая покрывало, и впала в ступор, увидев повязку.

Ее горло дернулось. А я вздохнул, отводя взгляд. Странный хирург. Может, она кофе перепила? Нет, я ее не смущал. Бесил, скорее. Но мне тут было очень одиноко. И слишком страшно остаться наедине с собой и своими к себе претензиями.

Да и мало ли, вдруг на самом деле киллера подошлют? По закону стечения обстоятельств, он вряд ли будет таким симпатичным, как «мой нервный хирург».

– Как тебя зовут, Мой Хирург? – усмехнулся я, глядя, как она сопит, слушая мое сердце.

Она предсказуемо не ответила. Хмурилась, поглядывая то на мою грудь, то на приборы. Я покладисто молчал, ожидая, когда она наслушается. Наконец, она вздохнула и отпрянула, устало стягивая стетоскоп и роняя его на кушетку.

– Тебе понравилось? – хмуро проследил я за прибором. – Или все плохо?..

– Заткнись, – вдруг раздраженно перебила она, хватая стетоскоп.

Рывком нацепила его на шею и принялась тереть лицо, запрокидывая голову к потолку.

Странная. Меня стало бесить.

– Может, тебе лучше пойти выспаться, а потом приходить к пациенту?

– Ты меня еще будешь учить работать! – прорычала она, морщась.

– Ты что, скальпель во мне забыла?!

С губ Моего Хирурга слетел обреченный смешок:

– Если бы! – И она опустилась на стул, глядя перед собой.

А я присмотрелся… и разочаровано хмыкнул. Она еще и ведьма. Обидно даже. И я усмехнулся.

– Чего ты все веселишься? – недовольно потребовала она, переводя на меня взгляд.

– Я будто в фильме про нерадивую киллершу, которая никак не может добить свою жертву. Что тебя так мучает?

Мой Хирург медленно моргнула, и глаза ее вспыхнули праведным гневом.

– Ты – самодовольная эгоистичная сволочь, Стас Князев, – медленно поднялась она, обличительно тыча мне в голову, – не нашел другого смысла в жизни, кроме как доводить своего брата – блестящего хирурга и порядочного мужчину – до нервного срыва! Ты не придумал себе лучшего применения, кроме как разрушать его жизнь!

Пока она чеканила слова, я взялся бесить ведьму медленным оскалом.

– То есть, ему ты лицензию на право разрушать твою собственную жизнь выдала, – протянул я насмешливо, смакуя каждое слово. – Или, дай догадаюсь… Он в упор не видит одну симпатичную влюбленную в него ведьму? Как это на него похоже…

Мой Хирург застыла так, будто бы мы играли в «Морская фигура замри». И изобразила на лице все то, во что я ее макнул. Стало неинтересно.

– Приходи перекинуться в карты, – разочаровано вздохнул я. – У нас с тобой больше общего, чем может показаться на первый взгляд. Может, развлечем друг друга в этой дыре.

Ведьма скрипнула зубами, вскружила потоки воздуха вокруг себя так, что ее волосы разметались по сторонам, и, развернувшись на каблуках, вылетела из палаты.

* * *

– Вот сволочь! – прошипела я, бросившись по коридору.

Много общего, мать его! У нас с тобой, придурок, одно сердце на двоих! Я пыталась сосредоточиться там и прислушаться к вибрациям остатков заклятья, но этот балабол же не даст посидеть-подумать! Снотворного ему надо выдать и подумать, что делать. Ясно одно – нести ответственность. За тупость, за непрофессионализм, за то, что позволила эмоциям взять верх. Как же не вовремя я устала…

– Ива Всеславовна, Игорь Андреевич сказал, что вам нужно сделать капельницу. – Я подняла глаза на своего заместителя с мобильным у уха. – Я как раз звонил…

– Олег Маркович, я позже вас найду, – свернула я за угол и направилась к лифтам.

Меня всю трясло, в груди горело, щеки пылали, и я не понимала от чего. То ли нервы, то ли усталость, то ли слова этого сволочного волчары! Какой же он гад! Как же искусно подмечает слабости на лету и тут же швыряет их в обратку острыми углами!

Я выскочила из лифта на верхнем этаже, пронеслась тихим тесным коридором, пропахшим стиральным порошком, и ворвалась в свою комнату, захлопывая за собой двери. Тишина показалась такой оглушающей, что зазвенело в ушах.

– Аля? – позвала я, оглядевшись, лишь бы ослабить давление вакуума.

Моя маленькая коморка под крышей была моим домом. Три на шесть метров, диван с одной стороны, встроенный шкаф с другой и письменный, а по совместительству и обеденный стол у окна.

Я прошла к нему и уставилась в окно.

Сложно сказать точно, когда эта комната стала моим основным местом жительства. Сначала ползти домой не было сил, потом желания. В шаговой доступности, как говорится во всяких объявлениях об аренде квартиры. Только в моем случае речь шла о смысле жизни – хирургическом отделении.

И кот стал последним штрихом к моему идеальному углу.

Алю я нашла несколько лет назад во дворе больницы – подкинули котенком. Теперь он жил со мной под крышей, гулял по водосточным трубам и гонял голубей, шурша обломками шифера по ночам. Мой единственный друг. Ну, кроме Князева.

Только Князевых у меня теперь два! Черт бы только побрал этого второго!

Я прошла к холодильнику, достала яблоко и йогурт, включила кофеварку и уселась за стол. Единственное, что в комнате было неидеальным – вид подкачал. Окно выходило на внутренний двор больницы. Когда сутки смазываются перед глазами, сложно вообще понять, жив ли еще внешний мир там за пределами больничного колодца.

В приоткрытую форточку подуло, остужая горячие щеки. Нужно все же вспомнить о свойственном мне благоразумии и позаботиться о себе. Анемия чревата не только тахикардией. Князев будет лечить брата, а я – сводить его усилия на нет.

Я подхватила чашку с кофе, и та неожиданно дрогнула в руке. Осознание, что именно меня так поразило, пришло внезапно – Игорь не понял за пятнадцать лет то, что Стас раскусил за несколько первых минут знакомства…

Мобильник запиликал вызовом, и я, глянув на экран, поморщилась.

– Ну что ему не лежится? – проворчала.

Сердце отозвалось лишним ударом и снова разогналось, сбивая дыхание. Я вздохнула и, поднявшись, сгребла чашку кофе со стола и вышла с ней из комнаты.

* * *

Сердце бесило.

Я чувствовал каждый его стук в тишине, и не на что было отвлечься.

Что-то мне с ним не то сделали…

– Верните мне мобильный, – потребовал я у медсестры.

Дама в возрасте с неприязненным выражением презрительно окинула меня мутным взглядом:

– Я узнаю у вашего врача.

– Как его имя?

– Он представится, как сочтет необходимым.

– Я имею право знать, – зарычал.

– Позвать?

– Позовите!

– Хорошо.

– И принесите мой мобильник! – повысил я голос ей влед.

От этого усилия стало тяжело дышать, будто пробежался. Я с трудом приподнялся так, чтобы хоть немного опереться на зад, и принялся разминать пальцы рук. Беспомощность бесила…

– Что ты делаешь?

Вместе с Моим Хирургом в палату влетел и запах кофе. Она пронеслась через комнату и поставила чашку на тумбочку мне под нос.

– Мне нужен мобильный, – глянул я на нее исподлобья. – И кофе.

– Тебе нельзя, – властно постановила она и надавила мне на грудь ладонью, вынуждая улечься на подушку.

Рука теплая, прикосновение уверенное. Не то, что в прошлый раз.

– Это Игорь тебя довел утром? – усмехнулся я, нагло рассматривая ведьму. – Быстро ты отряхнулась. Годы тренировок?

– Помолчи, – приказала она и нацепила стетоскоп. – Скажешь слово, получишь снотворное.

Я скрипнул зубами, позволяя ей закончить.

– Нравится командовать мужиками? – заметил, когда она наслушалась.

– Тебе дать волю – угробишься без всяких киллеров, лежа в подушках. И столько усилий пропадут зря.

– Хороша, – восхищенно улыбнулся я. – А теперь мобильный и кофе.

– Я хирург, а не девочка на побегушках, – подхватила она свою чашку.

– Ты меня слышала, когда я говорил про возможное покушение? Мне нужна охрана. Ладно меня, но в живых не оставят и свидетелей.

– Хорошо, я верну тебе мобильный. Но нервничать тебе нельзя. Ткани сердца еще хрупкие, регенерация нарушена. И оборачиваться пока что запрещено. На какой срок – покажет только динамика выздоровления.

– Я тебя услышал. Пойдешь за мобильным, захвати, пожалуйста, кофе. И соберись уже с духом и скажи, как тебя звать, «не девочка на побегушках». А то я начну к тебе обращаться Моя Госпожа.

– А ты разбираешься в подчинении, – оценила она. – Я не против.

Я только медленно вдохнул, не в силах оторвать от нее взгляд, пока она шла к дверям. Вот же сучка… И с губ сорвался смешок, уж не знаю, по какому поводу. Противное сердце будто в теплый воск окунули, и оно защекотало в груди так, словно обросло шерстью.

Ведьма вернулась вопреки ожиданию с мобильным, кофе и целым подносом жратвы.

– И что я должен буду за все это сделать? – не смог сдержать я оскала.

– Как насчет заткнуться? – проворчала она.

– Не хами, – посоветовал со всей доброжелательностью, на какую только был способен. – Я же не всегда буду лежать в койке. А я очень злопамятный.

– Я в курсе, – усмехнулась презрительно она. – На самом деле я надеюсь, что пока будешь есть, не сможешь трепаться.

– Сразу захотелось объявить голодовку.

– Буду вливать внутривенно, – подняла на меня горящий взгляд ведьма.

– Но так я ведь смогу трепаться и бесить тебя? – вздернул я бровь.

– Не все усваивается перорально, что-то потребует ректальных манипуляций.

– Больше угроз не осталось? – Я все не мог стянуть оскал. – Ты всегда такая горячая с пациентами?

– Зря ты такой самоуверенный. – И ведьма устроила еду у меня под носом с заботой, которую я не заслуживал.

– А я и не самоуверенный.

– Наглый. Нахальный, – заводилась она. – Так больше нравится?

– От тебя пахнет котом или мне кажется?

– Пропишу тебе седативные. От них болтать сил не будет и стоять – тоже.

– Новые угрозы, – наслаждался я открыто. – Я все запомню, Моя Госпожа. Проценты будут внушительные, когда придется платить. Но я с тебя все выжму.

Ее взгляд дрогнул, и она отвернулась.

– Прекрати фантазировать. Пульс разгоняется, – пробурчала. – Ешь. Потом кофе.

– Я не голоден.

– Я прошу тебя всего лишь поесть.

– Пойди поспи, – почти заботливо попросил я.

– А вдруг покушение? – И ведьма опустилась в кресло у стены.

– Ты меня не спасешь, – возразил серьезно.

Ведьма сделала вид, что не слышала, сосредоточенно глядя в экран мобильного, а я перевел взгляд на поднос.