Мой бывший пациент (страница 7)
Подумалось, что мы с ней в чем-то похожи. Я был несчастен из-за Игоря. Она – тоже. И в обоих случаях Игорь не был виноват. По крайней мере, я пытался себя в этом убедить. Просто так сложилось. Я остался без матери задолго до того, как она умерла. Но никогда еще не было настолько тошно понимать, что я – лишь временное явление в чьей-то жизни. В жизни брата, моих подопечных да и кого бы то ни было. Не знаю, что Иву так впечатлило в истории моего приюта. Для меня это было обычной жизнью, которую привык жить давно. Может, мне хотелось быть хоть кому-то нужным… И как Иве это не претит? Игорь ее в упор не замечает. Интересно, он знает вообще о влюбленной в него ведьме?
Я еле слышно усмехнулся, и Ива завозилась.
Да так, что вдруг перевернулась на бок и свесила руку до пола, продолжая медленно сползать с кресла. И я не успел подумать, как оказался рядом, подхватывая девушку на руки в тот самый момент, как она едва не рухнула на пол. Ива вскинулась, хватаясь за мои плечи.
– Что ты делаешь? – возмутилась так, будто я приперся к ней спать под бок.
– Надеюсь, что мы снова упадем в обморок вместе, что непонятного? – Я усадил ее на кресло, а сам направился к кушетке. Не хотелось снова рухнуть ей под ноги, да еще и в таком виде. Одного раза достаточно. – Ты последние десять минут медленно сползала к краю. Не мог же я дать тебе упасть.
– Ты меня вчера так ненавидел, что это было бы вполне логично, – пролепетала она. – Дать мне рухнуть с кресла…
– И не сверкнуть перед тобой достоинствами? – усмехнулся я, с трудом укладываясь. Морду перекосило, будто лимон сожрал, но я все же заставил себя выдавить: – Ива, прости за вчерашнее.
Она молча поднялась и направилась ко мне.
– Мне все равно, не утруждайся. – И она взялась механически поправлять датчики, демонстрируя равнодушие, на что я молниеносно вскипел:
– Ты не умеешь врать.
А в груди и правда будто что-то вспыхнуло, но не обожгло, а наполнило тело каким-то жгучим теплом. Над губой выступила испарина, и стало жарко. Захотелось схватить эту ледяную королеву и что-нибудь с ней сделать такого, чтобы сменила свое безразличие на что-либо другое! Поорала, к примеру, снова. Или поугрожала мне чем-нибудь. Все лучше, чем этот ледяной взгляд.
– Какая тебе разница, что я думаю? – продолжала сочиться холодом Ива.
Я с трудом сдержался, чтобы не перехватить ее прохладную ладонь и не положить ее пальцы себе в рот.
– Большая, – выдавил с трудом, тяжело сглатывая. – Мне очень жаль, что я тебя обидел вчера.
Она сбежала в сосредоточенное изучение ритма моего сердца, а я пялился в потолок, пытаясь понять, что же меня так выводит из себя? Беспомощность? Скорее всего. Ну и ведьма. Она тоже странным образом расшатывает, только я не пойму, почему. Мало ли в моем распоряжении было всяких женщин? Немало, но не таких. Эта бесит тем, что огрызается. Что умная вся такая, а я вынужден ей подчиняться. Может, она удовольствие получает от этого? Я скосил на нее взгляд. Нет. Она вся выцветшая какая-то, уставшая, вымотанная, руки нетвердые, дыхание тяжелое… Ее воля – в гробу бы она меня видела. Но она крутится рядом постоянно, караулит. И все потому, что перед Игорем выслуживается. Дурочка.
А мне-то какое дело?
Я чуть не усмехнулся от внезапного озарения – меня нервировало, что эта самка кружит вокруг не ради меня. Ива была права на мой счет – мне этого недостаточно.
Когда она отстранилась и неожиданно направилась к двери, я даже не успел подумать, а слова уже задрожали от злости в воздухе:
– Ты куда?
Ведьма разве что уши не прижала, замирая в нескольких шагах. Хорошо. Правильно. Я не понимал еще почему, но это дало возможность заполнить легкие воздухом, потому что до этого меня будто сжало тисками. Будто я…
…собирался кинуться на нее.
Или за ней.
– У меня есть дела помимо тебя, – обернулась Ива. – Больше не гуляй по палате и попробуй еще поспать.
Она уже ушла, а я все пялился на двери. И вроде бы дел по горло. Где-то за городом меня ждет орава подростков. В городе ко мне рано или поздно подошлют киллера, который просто обязан добить, ведь это дело принципа. Но мне вдруг больше всего на свете захотелось поменяться с Ивой местами. Чтобы это она лежала и ждала меня, прикованная к постели. Нет, не с пулей в сердце, а, скажем, с кляпом во рту. Да. Кляп во рту – идеальный для нее аксессуар. Чтобы умничать не смогла…
Я сглотнул вязкую слюну, с удивлением ощущая тяжесть в паху. Да не просто тяжесть, а крепкий такой стояк.
Отборно выругавшись, я откинулся на подушку и запрокинул голову. С взаимозачётом, кажется, я очень сильно поторопился.
* * *
Я отрубилась, едва донесла голову до подушки. Только выспаться не вышло. Меня мучали какие-то душные кошмары, в которых я пыталась выбраться из палаты Стаса, но вязла в его объятьях. А в ушах оглушающим набатом бился пульс. А потом на горле вдруг сомкнулись крепкие пальцы, и я начала задыхаться.
…И тут же вскочила на диване вся в поту и с котом поперек шеи. Аля, видимо, вернулся с бодрящей ночной прогулки, нашел самое теплое место и с удобством перекрыл мне кислород.
– Аль, ну ты даешь! – выдохнула я дрожавшим голосом, прижимая кота к себе и пытаясь унять скачущее в груди сердце. Осознание того, что у Стаса оно бьется сейчас также быстро, никак не способствовало успокоению. Накатило отчаяние, и я разревелась. Плевать. Пусть этот бессердечный там почувствует, каково это иметь сердце! Хотя… не бессердечный он. Но этого так сразу и не разглядеть.
«Ив, привет, – пришло от Князева-старшего (необходимость мысленного разделения Князевых на младшего и старшего бесила) – Я на обходе. Как проснешься, загляни в ординаторскую».
Пришлось проснуться. Я сползала в душ этажом ниже, привела себя в порядок и посмотрела на часы. Восемь утра. Сидя за столом и разглядывая себя в зеркале, я приходила к неутешительному выводу – вся эта ситуация непосильна. Я не смогу скрывать своего вмешательства в состояние сердца Стаса. Игорь заметит. А Давид докопается до правды. И я окончу свою карьеру с позором, а потом и жизнь в соответствии с приговором…
Зря. Все было зря. И Стас – не полный мудак, и никакой мужчина не стоит такой жертвы, чтобы ради него убивать. Но я была уверена, что Стас может убить Игоря. Горький не сомневался, что именно Стас подстроил Игорю покушение, и я поддалась эмоциям. А потом этот визит Стаса к Яне, и, как итог, долгая реабилитация Игоря. Это все могло привести к трагедии. Но разве все это меня оправдывает?
Надо признаться.
За явку с поличным меня не осудят на смерть. Ну, проведу жизнь, оперируя в какой-нибудь колонии. Достойная расплата.
Я написала Горькому, намереваясь выяснить, когда он планирует заехать. И, убрав мобильник, вышла из комнаты.
Князев встретил меня пристальным взглядом от стола.
– Привет. Что ты хотел? – невозмутимо поинтересовалась, проходя в ординаторскую.
– Поговорить. – Он отложил чью-то карту. – Сегодня осматривала Стаса…
– Он быстро регенерирует, – опередила я его непринужденно.
– Да, – слегка удивился он моей осведомленности. – Я даже глянул статистику по подобным случаям…
– К чему ты клонишь? – Дрожь в голосе скрыть не удалось.
– Я знаю, что ты ездила к Видальскому в институт. – Вина в его голосе солировала недолго. – Скажи, вы с ним что-то тестируете на Стасе?
Я покаянно вздохнула, быстро соображая.
– Да, – кивнула с готовностью. – Вчера попробовала.
– Ива… – нахмурился предсказуемо Князев, неодобрительно качая головой.
– Игорь, он бы не выкарабкался! – горячо возразила я. – Я должна была что-то сделать! И это сработало!
В душе шевельнулась надежда спасти свою задницу, ведь замаячило отличное оправдание тому, что я сделала со Стасом. Захотелось жить. А особенно, когда еще несколько минут назад решила, что жизнь кончена.
– Ива, могут быть проблемы, – понизил Князев голос, вопросительно кивая на двери.
– Нет тут никого и никто не подслушивает, – заверила его я. – Слушай, я использовала надежный метод. И результат мне нравится. Оно того стоило…
– Зачем? – перебил он меня. – Ты рискуешь ради Стаса?
Я замешкалась ненадолго.
– Ты знал, что у него оформлено опекунство? Мы вчера привезли одного из его подопечных с острым аппендицитом. – Игорь изумленно слушал, а я надеялась, что он не устроит нам со Стасом перекрестный допрос. Ведь про опекунство я узнала уже после того, как ездила к Видальскому. Но и тут можно было сгладить. – Я привезла пару вариантов экспериментальных решений от профессора, а потом этот подросток… И я решилась.
Игорь протер лицо, шокированный моими словами. Я же нервно кусала губы, уговаривая себя умереть от отвращения к собственной персоне попозже. Не на его глазах.
– Я не хотела, чтобы ты знал, – добавила я тихо.
– Спасибо, Ив, – обескураженно выдохнул Игорь. – Я думал, брат не вытянет…
Я прикрыла глаза, тяжело сглатывая. Казалось, меня вот-вот раздавит от лжи, которой я себя опутала.
– Ива? – настороженно позвал Игорь. – Чего это стоило тебе?
– Ничего. – Я обошла стол и направилась к кофеварке.
– Ты падаешь в обморок. И первый раз упала еще после операции.
– Это не связано, – раздраженно стукнула я кружкой по столу. – Стала бы я ради Стаса рисковать собой…
– Ради меня. Не ради Стаса.
Рука с чашкой дрогнула.
– Игорь, оставь меня в покое, пожалуйста, – выдохнула я сдавленно. – Я же дала тебе возможность убиваться в операционной целый месяц, ничего не спрашивая. Вот и ты меня оставь. Я – не твоя забота. У тебя семья. Да, я спасла Стаса. Нет, не нужно со мной делить ответственность за последствия. Это было мое решение. Все получилось. Оно того стоило.
Я убрала пустую чашку в шкаф и вышла из ординаторской.
Глава 4
Я мрачно смотрел исподлобья на брата, пока тот слушал мое сердце. Казалось, оно вибрировало в груди от глухого раздражения, которое я испытывал от присутствия Игоря рядом, и эта эмоция не была связана с моей застарелой к нему претензией. Но даже осознание этого не заставило сдержать язык за зубами.
– Что у тебя было с Ивой? – потребовал я, когда он стянул стетоскоп с ушей.
– Говорил с ней с утра о твоей регенерации, – рассеяно отозвался он. Показалось, и правда не понял вопроса, погруженный в мысли.
– Я не об этом, – процедил. – Ты правда ни черта не видишь?
Игорь перевел на меня взгляд, в котором, наконец, прояснилось от понимания.