– Мой Макс, – прошептала она, глядя на свои губы.

А той, какой она была до Лортаха, она уже себя почти не помнила.

Принцесса вновь потрогала волосы, думая, не стоит ли прямо сейчас их обрезать к привычной длине, поискала ножницы… и остановила себя. Надела снова рубашку, нашла расческу, и не меньше часа расчесывала волосы, распутывая по волоску колтун, терпеливо, спокойно. Уставая держать руки поднятыми, ложилась отдохнуть на несколько минут, а затем снова расчесывала. И распутала-таки все так, что они волнами легли ей ниже талии. Высушила и заплела в две косы, как носила в университете.

И это поставило на место еще один осколок души, сшив ее с собой-до-Лортаха.

Время клонилось к вечеру, пришли результаты анализов на состояние поджелудочной и печени, и ей принесли обед. Суп-пюре из кабачка на курином бульоне. Компот из сухофруктов.

– Ваша пищеварительная система почти три месяца была на энтеральном жидком питании, – объяснил врач, – и поэтому первые недели питание будет очень щадящим, и вам придется ежедневно проходить процедуры у виталиста, который будет стимулировать перистальтику. Иначе могут быть неприятные последствия. Поэтому никаких излишеств, ваше высочество.

Алина не расстроилась. Чуть солоноватое, мягенькое, теплое и жиденькое кабачковое пюре казалось ей безумно вкусным, лучшей пищей на свете, и она даже расстроилась, что смогла съесть только три столовых ложки – больше не захотелось. Врач и об этом предупреждал.

– А можно мне еще хлеба? – попросила она у медсестры. Та засомневалась, пошла советоваться с доктором – и все же принесла кусочек, посыпанный солью.

Алина чуть не заплакала, взяв его – она нюхала его, слизывала соль, откусывала по крошке, рассасывая во рту, и, сгрызя один уголок, аккуратно отложила его в сторону.

После пары перекусов она ожила настолько, что начала соображать, что не одна с врачами и священниками в бункере. Ближе к вечеру к ней зашел майор Вершинин, который представился командиром местного гарнизона, с должным почтением поинтересовался, как она себя чувствует, и спросил, не хочет ли она пообщаться со Стрелковским Игорем Ивановичем, который тоже находится тут.

– Конечно, – обрадовалась она. И, когда через несколько минут Стрелковский вошел, с радостью обняла его, как родного. Хотя они никогда близко не общались, он был частью ее прошлого и ее жизни.

– Я еще когда вас принесли во дворец из университета, заметил, что вы стали очень похожи на вашу мать, ваше высочество, – сказал он, недоверчиво качая головой и рассматривая ее. – Она, конечно, была повыше и пополнее, но, если бы не ваши губы и разрез глаз, я бы сказал, что вы ее копия.

– Я и сама вижу, – призналась Алина. – Игорь Иванович, я сейчас буду вас пытать вопросами. Макс рассказывал мне о том, что нас с ним оставили под защитой монастыря Триединого на побережье. Как мы оказались здесь? И что творится в мире?

Со Стрелковским они, сев в креслах у фальшивого окна-экрана, изображающего то море, то лес, провели не меньше часа – он говорил и о том, что случилось в разных странах, о том, где в мире удалось победить иномирян, а где они еще, скорее всего, остаются на данный момент, о жизни столицы, о том, что монастырь Триединого у моря оказался под угрозой удара и поэтому принцессу с Троттом перевезли сюда, обустроив здесь часовенку, о том, что было ему известно о сестрах и королеве – и Алина слушала, понимая, что и людям здесь приходилось несладко. Сказал он вскользь о том, что вчера на хуторе был бой, в бункер пытались прорваться враги, но все закончилось хорошо.

Принцесса все это время крутила в руках кусочек хлеба, откусывая потихоньку, и все равно съела меньше половины. Все это, и вкус, и запах, и рассказ Стрелковского тоже возвращали ее в этот мир.

Игорь Иванович не спрашивал ее о Лортахе, но по нему видно было, что он понимает, что ее пребывание там не было легкой прогулкой. Рассказал он о том, что знал от Тандаджи – что маги во главе с Свидерским и Алмазом Григорьевичем пытались дозваться до Алины, используя ее связь с Матвеем.

– И им это удалось, – улыбнулась принцесса. И тут же обрадовалась и испугалась одновременно. – Игорь Иванович, а Матвей же должен быть здесь? Почему он не зашел ко мне? Он ранен? Но ведь вы сказали, что анхель всех вылечили…

– Он сейчас в Песках, – пояснил Игорь Иванович. – Свидерский связывался с Тандаджи через переговорное окно и сказал, что и он, и Ситников целы. Видимо, тоже ждут окончательной стабилизации стихий, ну или там еще какие-то задачи остались. Зато здесь его друг, Дмитро Поляна, он тоже принимал участие в передаче вам информации. Может, вы хотите с ним поговорить?

– Конечно, – обрадовалась Алина. – Но еще, Игорь Иванович… я очень хочу наружу. Посмотреть на землю и небо, потрогать траву, подышать воздухом. Я так по ним соскучилась. Можно? Это безопасно?

Он поколебался.

– Округа зачищена, но там все выгорело, ваше высочество. И есть останки инсектоидов.

– Поверьте, – ответила она, усмехаясь, – останки инсектоидов меня не могут испугать. Только порадовать.

– И там есть гражданские, – добавил он, – а ваше пребывание тут – секретно. Гражданских пока никуда не деть, около столицы еще дожимают остатки вражеской армии и инсектоидов, а в деревне просто нет на них всех места.

Она тяжело вздохнула и умоляюще посмотрела на него. И Игорь Иванович сдался.

– У Дорофеи Ивановны на складе были амулеты отвода глаз, – сказал он. – Подождите, я добуду для вас, ваше высочество.

Алину, придерживая под руки, проводили наверх, в малиновый, раскинувшийся на полнеба закат, от которого у нее заслезились глаза. Охрана провела ее по выгоревшему холму далеко вниз, к нетронутой зоне, мимо прогуливающихся, сидящих на траве, что-то обсуждающих гражданских – Алина с удивлением заметила среди них подругу Марины Катерину с похожими на нее девочками и пообещала себе узнать, что тут делает она.

Катерина словно почуяла ее – посмотрела, почти принюхавшись, и с пониманием на лице отвернулась, повела девочек вокруг холма. А принцессу провели еще дальше, на сладко пахнущий луг, постелили ей одеяло, принесли сладкий чай и булочек. Два охранника встали в нескольких шагах от нее, деликатно отвернувшись.

И Алина, слабенькая, смотрела на родное голубое небо – и по щекам ее катились слезы, – на черную луну, висящую сбоку на горизонте, на едва заметную, словно прозрачную голубоватую луну над головой, ждущую ухода солнца, чтобы засиять. Принцесса подставляла лицо лучам и теплу, гладила себя по рукам и щекам, ощущая, как разливается это тепло по телу. Пила самый вкусный в мире чай, кусала сладкие булочки с маслом и повидлом – наелась с двух укусов, но периодически все равно нюхала их и пробовала языком, потому что не оторваться было.

А еще она обернулась, чтобы посмотреть со стороны на черный холм с обуглившимися остовами строений и тушами охонгов и тха-охонгов вокруг. От него несло гарью, и Алина передернула плечами, представив, как она лежала там, внутри, беспомощная и бесчувственная, пока защитники сражались снаружи. Ведь если бы не они – она бы не вернулась на Туру, потому что, вполне возможно, не было бы тела, в которое можно было бы вернуться.

Алина чувствовала себя такой же выжженой, как земля вокруг. Душа ее тлела, стреляя болью. И пусть принцесса остро и ярко – куда ярче, чем раньше, – ощущала огоньки своих сестер со всех сторон Туры, ей было невыносимо одиноко. И не было рядом того, кто подставил бы за спину крыло, к кому можно было бы прижаться во сне и кто, как она знала, всегда ее защитит и подхватит.

Она перебирала пальцами, словно гладя воздух, вытягивала вперед руки и прикрывала глаза, пытаясь ощутить ток стихии смерти. И если бы кто-то прислушался к ней, то услышал бы, как она шепчет:

– Если ты растворен в темной стихии, значит ты везде. Значит и сейчас слышишь меня, Макс. И можешь вспомнить. Только услышь меня!

Сзади раздались шаги – она обернулась. По холму быстро спускался Димка, и она даже не сразу его узнала – он тоже был похудевшим, резко повзрослевшим будто лет на десять. Он шел вниз, не видя ее, и только подойдя к охранникам, как-то двинул рукой, словно снимая вуаль – и тут же замер.

– Это ты? – спросил он неуверенно. – Точнее, это вы, ваше высочество?

– Прекрати, Дим, – Алина с трудом, с помощью охранника, который тут же вернулся на место, встала, потянула к другу руки, и он, отчего-то смущаясь, обнял ее, отступил на пару шагов.

– Ты совсем другая, – сказал он, словно извиняясь. Глаза у него были уставшие. – Будто и не ты. Нет, я видел тебя во время ритуала, но сложно привыкнуть.

– Это я, – ответила она просто. – Садись… ой, – она огляделась, увидев одеяло, заставленное чашкой, блюдцами с булочками, чайником, и смущенно развела руками.

– Да я на краешек сяду, – отчего-то повеселел Димка и правда уселся. И она, подумав, села рядом. Они некоторое время помолчали. Алина посмотрела на охранников, и Поляна понятливо кивнул, сделал движение ладонью.

– Поставил полог тишины, – объяснил он. – Но все равно не знаю, о чем говорить, – признался Дмитро.

– Угу, – Алина погладила его по плечу. – Ты меня не смущайся, Дим, я выгляжу иначе, но это же я, Алина. Ты со мной же пиво в бане пил, забыл?

Он усмехнулся.

– Это ты тогда сон тот странный увидела. Выходит, он был реальным? Туда ты попала? Мне дали доступ к тайне, если что, – предупредил он, – но всего я, конечно, не знаю. Тяжело было?

– Очень, Дим. Благо, лорд Тротт меня нашел и спас.

Он бросил короткий взгляд на ее браслет, но ничего не сказал. И не спросил о Тротте. Видимо, его уже проинструктировали не упоминать о нем.

– Расскажи, что тут было, – попросила она, когда молчание снова затянулось.

Димка подумал, вздохнул.

– Я ведь долго не знал, что происходит. Матюха сюда приехал, весь загадочный ходил, не говорил, что тебя охраняет. Потом-то мне рассказали все, когда надо было передать информацию в Нижний мир, – он поежился: небо потихоньку затягивало облаками, становилось холоднее, и один из охранников подал Алине накидку на плечи.

Она слушала, а Димка все говорил – и как они вместе с самыми крутыми магами и одним темным старались ментально пробиться к Алине, и поняли, что удалось, и как потом он решил вызволить родителей из Менска, а получилось, как получилось, и на какие хитрости приходилось идти им с Матвеем, чтобы не оставлять людей, и что он до сих пор не знает, как правильно поступать в таких случаях, потому что, выходит, именно он дал возможность напасть на Иоаннесбург, хотя иномиряне собирали войска с манками и так, а Димка ускорил процесс, но все же.

На нос Алине упало что-то холодное, она подняла глаза – и увидела, как голубые небеса затянуло тонкими, словно призрачными тучами, откуда мягко пошел снег. Но было еще светло, закат еще догорал.

– Пойдем внутрь? – предложил Дмитро.

Алина помотала головой и плотнее укуталась в накидку.

– Я еще не надышалась, Дим.

Дмитро кивнул и поставил над ними щит, по которому снежными дорожками стали соскальзывать снежинки.

Дима рассказал о вчерашнем бое, о том, как отчаянно здесь сражались и как погибла Дорофея Ивановна, и множество защитников тоже погибло, и как они с Матвеем и другими магами старались держать купол, и как Димку ранило – а очнулся он днем от света анхель, который – он это четко ощущал – восстановил ему выжженые магические каналы.

– Я сам не видел, но отец Олег сказал, что боги бились с чужими богами прямо на Туре и наши победили, – проговорил Дмитро. – Хотел бы я на это посмотреть.

– И я, Дим. Но я видела богов Лортаха там, внизу. Они очень страшные. Правда.

– Матюха наверняка видел бой. Он же не был в бункере, – предположил Поляна. – Вершинин сказал, он ушел к сестре и родным в Пески.