Как и планировали, Рамаз и Нина остановились в Тамбове. Они сняли двухкомнатную квартиру на ночь, чтобы не светить документами в отеле.

Зайдя в квартиру, отец сразу же прошелся по комнатам и зашторил окна.

Нина сладко зевнула и потянулась левой рукой. Правое плечо болело, и она планировала намазать его «Гастум-гелем» перед сном.

– Нам надо обговорить детали нашего плана, – напомнил он, доставая из рюкзака папку.

Нина опустила руку и, кивнув, прошла за ним на кухню.

– Здесь твои новые документы. Пока изучи и запомни наши с тобой биографии. Я схожу в душ, – небрежно кинул он папку на стол. – Кстати, когда поднимется курьер с едой, возьми медовик, я заказал его для тебя. Когда-то он был твоим любимым пирожным, – с толикой горечи проговорил Рамаз.

Нина молча кивнула. Она любила медовик лет в четырнадцать, с того момента утекло много воды.

Подтянув одну ногу к себе, она уселась на стул и погрузилась в чтение документов. По новым бумагам она была специалистом по древним реликвиям.

Через минут пять в домофон позвонил курьер. Нина забрала у него три бумажных пакета и сгрузила их на комод.

Она поставила чайник и, порывшись на полках, нашла пачку с пакетиками чая.

Заварив себе чай, она достала ужин, пересыпала его из пластикового контейнера в тарелку и уставилась в экран телевизора. Крутили какую-то комедию с Вондарчуком в главной роли, поэтому она сделала телевизор громче.

Нина взяла вилку и с удовольствием начала есть сытную пасту, больше похожую на простые макароны по-флотски.

Не отрываясь от еды, она то и дело листала папку.

Из задумчивости ее вывел голос диктора:

«Срочное сообщение: вчера, двадцать девятого октября, около шести вечера с площадки у ТЦ „Светлый“ в Астрахани был похищен ребенок четырех лет. Такиева Оля».

На экране высветилась фотография девочки, красивой настолько, что ее можно было принять за куклу. Нина встревоженно всмотрелась в ее глаза.

«Какой ужас», – подумала она. Тем временем диктор вещал дальше:

«В разыскных мероприятиях задействованы все службы страны. По последним данным, одним из похитителей оказалась Нина Афанасьева, работающая в местном Доме скорби танатокосметологом…»

Нина подавилась морсом, забрызгав белоснежный кафель. Несколько капель попало на экран телевизора. Она во все глаза уставилась на собственную фотографию с пропуска в морг на экране.

Корреспондент продолжал:

«Ее приметы: рост около ста шестидесяти пяти сантиметров, длинные фиолетовые волосы, голубые глаза. Она может перемещаться со своим сообщником, которого называет отцом…»

Появилась черно-белая фотография Рамаза. На фотографии он был значительно моложе.

Нина вскочила на ноги, тарелка с пастой звонко упала на пол и разбилась. Вилка отскочила и оказалась под кроватью.

Из ванной доносилось тихое напевание Рамаза.

Нина осторожно подошла к экрану, словно корреспондент на экране мог ее узнать и прокричать: «Вот она, ловите!»

«…Но, по данным ведомства, – говорил диктор, – документы Афанасьевой являются поддельными. Она может быть замешана не только в похищении детей, но и в продаже их органов на черном рынке. Если вы располагаете какой-либо информацией, можете позвонить по номеру на экране или по телефону сто двенадцать…»

Нина не верила своим глазам. На мгновение ей показалось, что она спит.

Дверь в ванную распахнулась. Она подскочила от неожиданности. Рамаз, запахнувшись в халат, на ходу вытирал голову небольшим полотенцем. Несколько брызг попало на ее щеку.

Он понял, как только поднял глаза: случилось нечто ужасное. Взгляд переместился на экран телевизора. Нахмурившись, он прочел бегущую строку, лицо его стало сосредоточенным.

– Они объявили тебя в розыск?

– И тебя.

Рамаз в два шага преодолел расстояние до окна и слегка отодвинул портьеры. Нина уловила, как он скрипнул зубами и сосредоточенно посмотрел на нее.

От ужаса у Нины сковало горло, и она прохрипела:

– Они говорят, что я похитила ребенка. Но это же неправда.

– Похищение ребенка, а тем более для продажи органов – очень резонансное преступление. Они объявили нас в федеральный розыск на этом основании для того, чтобы нас была готова сдать любая собака. Бросай все. Выдвигаемся.

И с этого мгновения время полетело ракетой. Нина вскочила, засунула ноги в ботинки, накинула курку и схватила сумку.

Затрезвонил телефон. На экране высветилось улыбающееся лицо Ани. Нина протянула руку, но Рамаз выхватил телефон и с размаху кинул его в стену. Он разлетелся на обломки. Нина испуганно моргнула.

Он застегнул ремень на джинсах, накинул кожаную куртку и замер у входа.

– Папка?

– У меня, – коротко ответила она, и они выскочили из квартиры.

Было около девяти вечера. Ночь укрыла, спрятала их своими крыльями. Нина накинула на голову капюшон и нервно оглянулась на прошедшего человека.

Сигнализация форда истерично чирикнула. Рамаз завел машину, и она сорвалась с места.

Они ехали в полной тишине. Он кинул на нее очередной злой взгляд и посмотрел обратно на дорогу. Костяшки его пальцев побелели – так сильно он сжал руль.

– Догадываешься, как тебя нашли? – Его голос прогремел, словно пощечина.

Нина вздрогнула. Она все еще не могла поверить, что все происходящее – реальность.

– Я… Нет, я… – начала Нина и замолчала, не в силах продолжать. Она не могла поверить, что Игорь ее сдал. «Разве все могло происходить так быстро? Или же это был кто-то другой? Азамат? Нет. Это точно не он… или?.. Что он помнил об аварии? Помнил ли он, как я его исцеляла? Или же… – Нина задержала дыхание, – их могли подслушать в храме?»

«Какая же ты наивная дура! – подумала она. – Красивые мужчины ведут только в Преисподнюю».

– Теперь они знают, как ты выглядишь, – успокоившись, произнес тише Рамаз. – Уже ничего не исправить.

Нина как-то отрешенно посмотрела в окно.

И почему же она подумала, что Игорь сохранит ее секрет?

«Эх, а наша группа только заполучила первых слушателей. Обидно», – поймала себя на мысли Нина.

Ночь пролетела стремительно. Под утро она задремала, а когда очнулась, уже светало.

Пейзаж за окном сменился. По радио музыку каждые полчаса сменял новостной бубнеж диктора. Каждый раз желудок Нины скручивался, и она с замиранием сердца слушала о том, как она сбежала и как ее ищут. Потом диктор приступал к другим новостям, обсуждались экономические новости, политика и погода. Сменялись поселки и города. На нескольких дорогах они встречали блокпосты, но им удавалось двигаться в объезд.

Очередные новости сменялись другими. Солнце клонилось к закату. Диктор очередной раз бубнил одно и то же. Тут Нина услышала нечто новое и прибавила звук.

– На Святой земле прошла пресс-конференция, на которой выступал главэкзорц Амаэль и, кто бы мог подумать, кап-экзорц первого ранга Михаил. Да-да, вы не ослышались. Михаил, имя которого вы точно видели в заголовках газет и новостных каналах. Хочу напомнить, кто не знает, Михаил Вердервужский – младший брат главэкзорца Амаэля. В принципе, его судьба была предрешена с рождения, ведь Вердервужский – наследник отцов-основателей Святой земли. В студенческие годы Михаил был пару раз замешан в скандалах с вечеринками, но как только он принес присягу и вступил в ряды гвардейцев, его биография выправилась и стала идеальной. Сейчас он возглавляет Теневой отряд – элитный отряд спецподразделения Святой земли. За время службы Михаил ни разу не участвовал в пресс-конференциях Святой земли и ни разу не давал интервью, хотя его личность очень интересна обществу. И вот теперь он наконец ответил на несколько вопросов. Сейчас вам зачитаю некоторые из вопросов и ответов:

«Добрый день, кап-экзорц Вердервужский. Ранее вы отказывались давать интервью. Что изменилось?»

Тут ведущий засмеялся:

«Извините. Сейчас сами поймете, почему я не сдержал смех. Кап-экзорц Михаил ответил:

„Амаэль поставил мне ультиматум. Если бы я сбежал, то он бы отстранил меня от работы на месяц. Братец любит использовать свое положение… Но, надеюсь, после этого интервью он больше не попросит меня разговаривать с прессой“.

Вот это откровенность! – хохотнул он. – Как мне нравится их семейка. Вы, наверное, помните, как несколько лет назад дочь главэкзорца Амаэля на заре своей модельной карьеры снялась для журнала WOG топлес. Разразился скандал, и ей пришлось уйти из модельного бизнеса. Она дала интервью через несколько месяцев и призналась, что отец поставил вопрос ребром: или она уходит, или семья от нее отрекается. Смотрю, главэкзорц любит ставить ультиматумы. Ладно, вернемся к пресс-конференции:

„Расскажите, о чем вы думали, когда выносили ребенка из училища?“

„Дайте-ка вспомнить… Я подумал, что меня жутко раздражают репортеры“.

Вмешался главэкзорц:

„Михаил имеет в виду, что репортеры мешали и тормозили процесс передачи пострадавших медицинскому персоналу. Да, Михаил?“

„И это тоже“».

– Нина, выключи. Не могу слушать это. Клоуны, – зло фыркнул Рамаз.

– Ты не устал? Я могу тебя сменить.

Рука Нины потянулась к радио и убавила звук.

– Хорошо. И правда, мне надо вздремнуть хотя бы полчаса.

Форд проехал еще несколько сотен метров и благополучно остановился в тени деревьев. Мочевой пузырь в очередной раз затребовал опустошения. Махнув отцу, Нина прошла в глубь леса. Облегчившись, она встала, натянула штаны и, довольная, начала спускаться к опушке, но вдруг заметила проблесковые маячки. Душа ушла в пятки. Она прильнула к стволу мощной столетней сосны и замерла, пытаясь прислушаться.

Машина ГАИ остановилась прямо возле их форда. Один из гаишников вышел из машины. Рамаз кинул сигарету и затушил ее ногой.

– Что случилось, офицеры? – спросил он как ни в чем не бывало.

Полицейский подошел к нему вплотную. Нина присела, смотря на них через ветви кустов. Казалось, даже насекомые, кишевшие в лесу, прислушивались к разговору.

Полицейский поздоровался с ним, представился и попросил документы.

Рамаз кивнул, забрался в машину и, открыв бардачок, посмотрел в сторону Нины. Его лицо было напряженным.

Он вылез из машины и подал документы гаишнику. Из полицейской машины вышел его напарник.

Нина услышала голос Рамаза:

– Я направляюсь к своей девяностолетней маме в Омск. Она плохо себя чувствует.

– Откройте багажник, – приказал полицейский.

– Хорошо. А что случилось? Я проезжал несколько блокпостов, но так и не понял, в чем дело.

– Похитили ребенка.

Рамаз дернул рычажок у сиденья, и багажник открылся. Полицейские посмотрели на сумки в багажнике.

– Что в сумках?

– Одежда.

Ноги Нины затекли. Она уперлась рукой на землю. Тут из-под руки что-то выскочило. Она дернулась. Полевая мышка проскочила между ботинок и побежала вверх по склону. Камень выскочил из-под ноги Нины и поскакал вниз. Гаишники вскинули головы на звук.

Нина в ужасе замерла.

Тут возле руки Рамаза образовался синий пульсирующий сгусток энергии. Мгновение – и он ударил обоих гаишников. Полицейские отлетели на несколько метров и навзничь упали у своей машины.

Нина вскочила и в два прыжка оказалась у форда.

– Помоги мне! – крикнул Рамаз, беря одного полицейского под мышки.

– Они живы? – обеспокоенно спросила она.

– Да, – выдохнул он, запихивая первого гаишника на заднее сиденье. Туда же отправился и его напарник. – Пересаживаемся в их машину.

Нина замерла.

– Но…

– Быстро! – не выдержал и прикрикнул он.

Нина, стараясь сохранять спокойствие, села на пассажирское сиденье рядом с водителем и обняла себя, пытаясь унять дрожь.

Он захлопнул за собой дверь, завел машину и вырулил на трассу, объехав форд.

Нина искоса поглядывала на Рамаза. Она ощущала смердящий, пронизывающий страх, исходящий от него. Она видела, как в глубине его глаз мерцали искры отчаяния.