И страх в глазах отца снял шоры с глаз: «Все плохо». Что будет, когда Святая земля найдет ее? Всю свою жизнь Святая земля была для Нины палачом, злодеем, от которого необходимо прятаться.

Она вжалась в сиденье.

Они заставят ее исцелять людей во славу Святой земли? Она станет подопытным кроликом? Или же они убьют ее?

Полицейская рация негромко пищала и говорила нечеткими голосами. Рамаз все поглядывал в зеркало заднего вида. Мимо проносились машины.

– У нас в лучшем случае еще несколько минут, – то ли себе, то ли Нине сказал он и, включив проблесковые маячки полицейской машины, вжал педаль газа в пол.

Обгоняя машины, они приближались к небольшому городу. Машина проехала несколько светофоров на красный, распугав пешеходов.

– Нам надо сменить автомобиль, – глухо произнес он, заметив большой строительный супермаркет.

Выключив маячки, они въехали на парковку, заполненную автомобилями.

Он кивнул на неприметный серый шевроле, в багажник которого то так, то этак пытался загрузить длинные трубы мужчина. Рамаз вышел, оглянулся и вплотную подошел к нему. Вспышка – и мужчина обмяк. Отец быстро перетащил и закинул мужчину на заднее сиденье полицейской машины.

Нине все казалось дурным сном. Как-то бездумно, спокойно, обреченно она села в шевроле, и они понеслись дальше.

Один город, второй… Они ехали еще не меньше трех часов. Мелкая морось забрызгала лобовое стекло. Дворники лениво заработали. Светофор позади. Машина повернула, и вдруг они увидели проблесковые маячки патруля полиции.

– Вот черт! – выругался Рамаз.

Полицейский махнул полосатым жезлом, веля им остановиться.

Рамаз покосился на Нину и сжал руль.

И Нина вдруг четко осознала, что им не выбраться из этой передряги. Гончие напали на их след, и их жалкие трепыхания в цепких когтях всего лишь оттягивали неизбежное.

Шевроле взревел. Стрелка спидометра дернулась и стала опускаться вправо. Нина обернулась на полицейского и с замиранием сердца проследила, как удаляющаяся фигура гаишника запрыгивает в машину.

Сирены ударили по барабанным перепонкам: уууиииууу-уууиииууу-уууиииууу!

Рамаз резко вырулил в переулок, проехал по встречке под фафаканье машин и снова проскочил на красный.

Взвизгнув шинами, машина неожиданно остановилась. Рамаз схватил с заднего сиденья папку с документами на их новые имена и сунул ее Нине. Достав из внутреннего кармана кошелек и ключ с брелоком, рявкнул:

– Вылезай!

Нина замешкалась. В его взгляде были злость, отчаяние, решимость, любовь.

Желчь обожгла горло.

– Папа, – прошептала она, и в этом слове было все: страх, вина, прощение. Впервые за пять лет она обратилась к нему так. Она не успела извиниться за то, что назвала его монстром, за те слова, что наговорила ему.

Глаза отца округлились от удивления – он понял. Он улыбнулся, но резко посерьезнел.

– Беги! – закричал он.

Нина выскочила из машины и захлопнула за собой дверь.

Шевроле взревел, словно раненый зверь, и рванул с места. Нина не могла отвести от него взгляда и скинула оцепенение, только когда услышала сирены.

Она отвернулась и, стараясь не бежать, поспешила в тень зданий.

Уауауауа-вшшшуууух-ауауау! – оглушая сиренами, полицейские машины пронеслись по улице.

Каменная стена леденила позвоночник – куртка осталась в машине. Нина была в одном джемпере.

Испуганно, ошарашенно она осмотрела незнакомую улицу.

«Что мне теперь делать? Оторвется ли папа? Что будет с ним, если его поймают?» – Вопросы в голове перебивали друг друга.

Нина выглянула из-за угла. Сирен уже не было слышно. Редкие прохожие не спешили, машины носились по дороге. Нина посмотрела на папку в руках и, недолго думая, достала из нее паспорта, сунула их в задний карман, а саму папку скрутила в трубку.

Разжав ладонь, Нина посмотрела на ключ в руке. На бирке был написан адрес: «Санкт-Петербург, Английская набережная, д. 22, кв. 4».

Открыв кошелек, она вздрогнула: улыбающаяся пятилетняя Нина смотрела на нее с фотографии, которую Рамаз вставил в специальное отделение. В груди заныло.

Внутри кошелька была приличная пачка купюр.

Скрестив руки на груди, Нина опустила голову и направилась по улице. Промозглый ветер пронизывал до костей. Редкие прохожие с удивлением глазели на нее. Нина подошла к магазину одежды и купила первую попавшуюся куртку, а на сдачу – шапку, шарф и перчатки. Продавщица не задавала лишних вопросов, увидев кучу денег в кошельке. Закутавшись, Нина почувствовала, как кожу начало покалывать маленькими иголочками.

Она нырнула в автобус на остановке только для того, чтобы согреться и уехать подальше. Автобус вздыхал, кашлял, кланялся каждому столбу, из выхлопной трубы то и дело слышались прострелы. Казалось, он сейчас развалится.

А она забилась в самый дальний угол салона, натянув шарф до самых глаз. Пассажиры сменялись, за окном с неба начали срываться снежинки.

То, чего боялся отец, то, чего боялась она сама всю свою жизнь, случилось. Он выгнал ее из машины, чтобы увести хвост за собой, а Нине дал время скрыться.

На руках у нее был паспорт на новое имя, деньги. Все складывалось не так плохо, как могло бы.

Через окно автобуса она заметила торговый центр и тут же вышла на остановке. Ей стоило купить краску для волос, чтобы изменить внешность. На фотографии с пропуска у нее были фиолетовые волосы. Сейчас хоть цвет был светлее, но она выглядела слишком приметно из-за волос. Глаза болели от беспрерывного ношения линз. Нина с силой зажмурилась.

Натянув шапку и зарывшись лицом в шарф, она вошла в торговый центр и, найдя ряды с красками для волос, взяла большие солнечные очки, ножницы и черную краску. Походив по рядам, она так же взяла энергетик и любимую булочку с корицей.

Расплатившись, Нина вышла и подцепила пальцем колечко металлической баночки. С шипящим звуком та открылась. В два глотка выпив энергетик, она выкинула банку в мусорку и укусила булку.

«Надо найти туалет», – подумала она, жуя на ходу.

В крутящиеся двери вошли двое полицейских. Булка встала поперек горла. Подошва скользнула по полу – Нина резко отвернулась и отошла к кассам супермаркета.

Сжав пачку с краской и сунув ножницы в карман, она направилась ко второму выходу из торгового центра. Тут и в него зашли полицейские. Они смотрели прямо на нее. Нина развернулась на каблуках и вновь вернулась к кассам.

Полицейские остановились, сверля ее взглядами.

Люди в супермаркете лениво толкали тележки, шныряли туда-сюда дети.

Нина замерла. Сердце колотило по внутренней стороне ребер, словно пыталось вырваться из груди. Полицейские не сводили с нее взглядов – они пришли за ней.

Красный всполох мелькнул перед глазами. Нина опустила лицо и увидела красные точки на своей груди. И тут она заметила с десяток мужчин в гражданской одежде, которые также смотрели на нее. Она нахмурилась. Влажные ладони сжались в кулаки. Она воинственно вскинула подбородок. Полицейские достали пистолеты.

Тут одна из посетительниц заметила пистолет и закричала. И волна возгласов прошла по торговому залу. И все, кто был у входа, побежали на улицу, а все остальные люди разбежались, прячась за стеллажами. Были и те, кто вытащил телефон и начал снимать происходящее.

Вперед вышел мужчина в черной кожаной куртке.

– Нина Афанасьева? – Нину бросило в холодный пот. – Ваш сообщник у нас. Сдавайтесь, и ни вы, ни он не пострадаете.

Ресницы Нины дрогнули. Папе не удалось уйти? Ноги сами сделали шаг назад.

– Это не я. Вы ошиблись! – крикнула она, оттягивая неизбежное.

Ее голос наполнил зал, словно звон колокола, и вспорхнул к потолку.

– Не делайте глупостей. Поднимите руки. Если сдадитесь, то я свяжусь с вашим сообщником. Вы сможете поговорить.

Мужчина в кожаной куртке поднял ладони, показывая, что безоружен, и сделал несколько шагов вперед.

– Если ты сдашься, мы сейчас сядем в машину и поедем к твоему отцу. Он же твой отец?

Нина в растерянности смотрела, как мужчина приближался к ней. Когда расстояние между ними сократилось до нескольких метров, он остановился.

– Позволь мне помочь тебе, – произнес он тише, опустив глаза на красные точки на груди Нины.

В кармане куртки лежал поддельный паспорт, правда, на фотографии у нее было черное каре. Сними она сейчас шапку – даже козе станет понятно, что она Нина, а не кто-то другой.

И правда. Что она может?

Она беспомощна. Вокруг десятки полицейских. Алые точки вонзились ей в грудь, готовые тотчас пронзить ее.

Плечи Нины опустились, кулаки разжались.

Случилось то, чего она боялась всю свою жизнь. Двадцать лет она была в бегах, и вот теперь она стояла перед людьми, которые готовы были ее расстрелять, если она дернется.

Мужчина в куртке все понял и, махнув сослуживцам, вытащил наручники. Обойдя Нину, он застегнул холодный металл на ее запястьях.

И в этот миг все вокруг пришло в движение. Полицейские загалдели, как стая чаек, отбирая у людей телефоны и заставляя их удалять снятое, кто-то начал допрашивать кассиршу, а мужчина в черной куртке, обняв по-отечески Нину за плечи, вывел ее на улицу и посадил в полицейскую машину.

Нина словно смотрела на себя со стороны. Ей стало как-то все равно. Бездумно, отупело она следила за видом за окном и очнулась, только когда ее завели в допросную комнату.

С рук сняли наручники и оставили ее одну.

Нина сидела на неудобном стуле, смотря на красные полоски на запястьях. Она осознала несколько вещей. Первое – она сглупила, зайдя в торговый центр. Там были камеры. И хоть она и закрывалась шарфом и шапкой, нет-нет да лицо ее могло открыться. Второе – как бы россияне ни ругали полицию, оказывается, она работала очень быстро. Вполне возможно, ее опознала продавщица одежды, и полицейским понадобилось всего несколько часов, чтобы отследить перемещения Нины. Третье – полицейские могли ее обмануть, заявив, что поймали папу.

Дверь резко распахнулась. Нина вздрогнула, вскинула голову и сцепила руки на коленях.

В помещение вошел мужчина, который вел с ней переговоры, только он был уже без черной куртки. Он сухо поздоровался с ней, кинул взгляд на зеркало и сел напротив Нины. Папка глухо стукнула по столешнице стола.

– Следователь Волков. Я буду вести допрос.

– Вы обещали мне дать поговорить с папой, – напомнила Нина.

Волков вздохнул и достал телефон из кармана брюк:

– Я должен попросить прощения за то, что обманул тебя. Ты сможешь поговорить с отцом, как я и обещал, но только после того, как он очнется. У него недавно закончилась операция.

Волков повернул телефон.

Нина подалась вперед. На экране было видео с камеры наблюдения: подключенный к аппаратам, папа лежал на кушетке.

– Ч-что с ним?

– Его автомобиль на полной скорости влетел в столб, – объяснил Волков.

Нина вцепилась взглядом в экран.

– Он выбрался и оказал сопротивление с применением силы Святой гвардии. В процессе обезвреживания в него попала пуля. Жизненно важные органы не повреждены. Он скоро должен очнуться. А теперь поговорим о похищении детей.

Нина, ошарашенная новостями, удивленно подняла глаза.

Волков встретился с ней взглядом и медленно произнес:

– Где Оля?

Нина растерялась.

Она сидела напротив следователя в небольшом помещении. До нее медленно начало доходить, что сейчас перед ней был обычный полицейский. Не гвардеец Святой земли, которых папа так боялся.

– Вы не знаете, кто я, – тихо, еле слышно проговорила Нина.

И, сглотнув, посмотрела в зеркало, за которым явно находились другие люди.

– Что ты сказала? Я не расслышал, – произнес Волков.

Нина вновь посмотрела на него:

– Вы вызвали гвардейцев Святой земли?

Волков нахмурился: