Азамат прыснул в кулак, но промолчал. Нина недовольно покосилась на него.

– В самом деле?

– Да. Она лучшая в своем деле, – вмешался Азамат, не сдержав в конце смешок.

Не понимая, что происходит, Игорь бросил на него взгляд. Нина придвинулась ближе и, повернувшись к нему вполоборота, включила свое очарование на полную мощность.

– Значит, ты теперь наш новый барабанщик.

– Угу. – Его зрачки вцепились в ее глаза, словно он боялся их вновь опустить.

Игорь откашлялся и решил поддержать разговор:

– Говорят, визажисты могут изменить внешность человека до неузнаваемости. У тебя же есть примеры твоих работ. Интересно посмотреть.

– Ты хочешь увидеть мои работы? – изумилась Нина.

Мурат Басарович, вновь задремавший в углу, приоткрыл один глаз; Никита обменялся взглядами с Азаматом.

– Да, – закивал Игорь.

– Ну хорошо… – с подозрением протянула она, доставая телефон из сумочки.

По фотографиям было сложно определить, что она делала визаж трупам. На фотографиях мертвые выглядели спящими.

Нина открыла папку со своим портфолио и протянула Игорю.

Взяв в руки телефон, он вгляделся в первую, самую свежую фотографию и нахмурился. Ему явно не понравилось то, что он видел. Как правило, каким-то внутренним чутьем люди улавливали, что перед ними посмертное фото. Но он явно не понял, что перед ним фотография трупа.

– Ну как? – придвинулась к нему всем телом Нина.

Мало кто понимал ее работу, а ей так хотелось похвалы, ведь она прикладывала столько сил, постоянно совершенствуясь.

– Э… мм… – Он пролистал несколько фотографий. Каждая была «краше» другой. – Эм… Да… Симпатично. Это ты невест красишь?

– Да жмуриков она красит! – не выдержал Азамат.

– Ну зачем? – разочарованно простонала Нина.

– Что?! – изумился Игорь.

– А что такого? Он все равно бы узнал, – начал оправдываться Азамат.

Мурат Басарович покачал головой.

– Сколько говорить: не называй моих клиентов жмуриками! – воскликнула Нина, готовая оторвать названому брату ирокез.

Они часто так дурачились, поэтому Мурат Басарович и Никита закатили глаза, но не пытались их остановить. Азамат, бегая от Нины вокруг журнального стола, схватил бутылку и брызнул струей воды прямо в ее лицо. Нина ошарашенно застыла. Тонкие струи потекли с волос, лица, одежды на пол. Макияж поплыл. Нина прикрыла рукой правый глаз, с которого съехала линза.

– Сейчас ты тоже станешь моим клиентом! – взревела она, готовая придушить Азамата собственными руками, но тут в гримерку постучались.

Все застыли, обернувшись на дверь.

– Ваш выход через пять минут, – послышался голос администратора.

Нина, вмиг забыв обо всем, встрепенулась.

Каблуки торопливо застучали по кафельному полу, оставляя мокрые следы. Схватив сумку с дивана, она забежала в туалет и закрыла за собой дверь. Замок щелкнул.

Указательный и большой пальцы подцепили съехавшую линзу на правом глазу. Вогнутая голубая пластина отделилась от глазного яблока. Нина отняла руку и столкнулась взглядом с собственным отражением.

Замерла. Вздрогнула.

С зеркальной глади на нее смотрела ее вторая сторона.

Опасная.

Пугающая.

Голая, не скрытая контактной линзой, радужка правого глаза была белой и сливалась с белком; черный зрачок застыл, пронзая острием.

Нина моргнула, губы сжались в тонкую линию.

Она отвела взгляд.

Промыв линзу раствором, она вернула ее на место. Нина вытащила из держателя ворох сухих полотенец, вытерла волосы и, промокнув лицо, пригляделась к корням: волосы уже отросли, надо было срочно краситься. Корни приходилось подкрашивать каждую неделю, чтобы никто не заметил, что родной цвет ее волос белый.

Она поправила пирсинг в брови и выскочила из санузла.

– Прости, – начал Азамат, но Нина уже подбежала к двери и махнула остальным членам группы:

– Мы обязательно справимся! Сегодня важное выступление: нам первый раз должны заплатить. Игорь, следи за остальными и подхватывай ритм. Азамат, ты, конечно, козлина полная, но я тебя люблю; ты лучший гитарист в мире. Мурат Басарович, я в вас не сомневаюсь, Никита, ты… просто хороший.

Взволнованно они дождались вызова и вышли на сцену.

Толпа, ликовавшая до этого, смолкла.

В полной тишине Нина и остальные заняли свои места: Игорь – за барабанной установкой, Мурат Басарович – за клавишами, Азамат и Никита взяли гитары.

Нина, ослепленная софитами, встала у стойки с микрофоном.

Их группа выступала на разогреве у популярной сейчас «Кривой свиньи». Это был их шанс заявить о себе.

– Вас приветствуют «Гробовщики». Мы начинаем! – невозмутимо прокричала она в микрофон и повернулась к ребятам, подавая сигнал.

Ударил первый аккорд клавишных. Мурат Басарович кивнул растерянному Игорю, и тот начал отбивать ритм на барабанах, подключились гитары Азамата и Никиты.

Игорь сбился, но быстро исправился.

Нина начала выстукивать ритм носком туфли, улыбаясь и подбадривая его. Она обернулась к зрителям. Со сцены, освещенной яркими фонарями, они казались безликими тенями.

Нина запела.

Печальный демон, дух изгнанья…

Голос взлетел к потолку, словно сотни вспорхнувших бабочек, и достиг каждого уголка зала. Даже те, кто не смотрел на сцену, вдруг повернули голову на звук.

…летал над грешною землей…

И все замерли.

И вдруг услышал он рыданья.
Отныне будет он твоей судьбой…

Голос Нины обладал волшебным, чарующим звучанием. Это был ее дар с самого детства. Единственный дар, который ей по-настоящему нравился.

Войдя в раж, она сняла микрофон со стойки и взяла высокую ноту. Веки от напряжения и удовольствия закрылись.

Рубиновый дождь… рубиновый дождь
Извергнут небеса.
Но не спасет тебя Господь.
Небеса… небеса…

Пропев последний куплет и припев, Нина медленно открыла глаза. Звон от басов гитары еще звучал в ушах.

И тут зал взорвался аплодисментами.

Нина улыбнулась и махнула ребятам, чтобы они начинали следующую композицию. Жар от софитов заставил взмокнуть. Именно здесь, на сцене, она чувствовала себя настоящей, живой. Да, она была странной, фриком, но посмотрите: всем это нравилось.

Тут она увидела знакомую фигуру – и все внутри провалилось, словно под лед. Горло перехватило, и голос оборвался.

«Что он здесь делает?» – ужаснулась Нина.

Он стоял неподвижно, как скала посреди раскачивающегося моря зала. Темные глаза под насупленными густыми бровями, словно лассо, хлестнули и сковали ее фигуру. У Нины перехватило дыхание.

Его зловещая фигура заставила ее задрожать.

Нина сглотнула. Сердце упало. Ноги сами сделали шаг назад.

– Не может этого быть… – прошептала она.

– Нина. Нина! – крикнул за спиной Азамат, давая знак Игорю, чтобы он проиграл барабанную партию.

Музыка ударила по ушам и вернула в реальность. Нина моргнула. Растерявшись, она опустила голову и, сглотнув, перехватила микрофон поудобнее. Подстроившись под ритм, она вновь запела. Голос ее выровнялся, заструился.

Закончив выступление, она выскочила из-за кулис, судорожно ища знакомое лицо среди сотен незнакомых. Ей точно померещилось. Это не мог быть он!

– Нина, что с тобой было? Ты слова забыла? – Зеленый ирокез преградил ей обзор.

– Азамат, не сейчас, – бросила она и, протолкнувшись сквозь разбухшую, словно дрожжевое тесто, липкую толпу, выскочила из бара.

Напротив входа, через дорогу, стоял он.

Ей не показалось.

Она могла узнать его из тысячи: коренастая фигура застыла каменным изваянием на той стороне дороги, широкие натренированные плечи, толстую, крепкую шею невозможно было скрыть никакой одеждой.

Он повернул голову, и их взгляды встретились. Нина сглотнула.

«Так он жив…»

Не без труда взяв себя в руки, она поежилась на холодном ветру и бросила взгляд на проезжую часть. Цокая каблуками, она перебежала дорогу. Оказавшись напротив Рамаза, Нина обхватила руками голые плечи и почувствовала, что дрожит, но совсем не от холода, а от волнения.

– Что ты здесь делаешь? – начала она без предисловий.

– Ни тебе «привет»… или «как дела?»… Так ты встречаешь отца после пяти лет разлуки? – улыбнулся он, но, встретив хмурый взгляд Нины, стал серьезным. – Надо поговорить.

Нина горько хмыкнула:

– Я напомню, что мне было пятнадцать, когда ты просто собрал вещи и оставил меня одну. Без жилья, без средств к существованию. А теперь так просто явился?

Его лохматые брови надвинулись на глаза еще сильнее. Он молчал, и, не выдержав, Нина развернулась, готовая уйти, но вдруг он заговорил:

– Я нашел способ, как избавить тебя от проклятия.

Нина так и застыла.

«Избавить от проклятия…» – повторилось в голове.

Внутри все перевернулось, всколыхнулась. Давно потухший огонь надежды шевельнулся, пробуждаясь. Нина медленно обернулась:

– Что?

– Я смог понять, как избавить тебя от силы.

Отец кивнул на неприметный старый внедорожник «Форд», припаркованный у обочины:

– Разговор не для чужих глаз.

Нина покосилась на машину.

Прошло так много лет, а боль от предательства до сих пор не утихла окончательно. А теперь он здесь и заявляет, что нашел способ помочь ей? Больше всего на свете она хотела ему верить.

Если она послушается и сядет в его машину, высока вероятность, что он насильно увезет ее, но Нина больше не была маленькой девчонкой. Засунув руку в задний карман, она нащупала складной нож, который носила всегда с собой, и, пока шла к машине, незаметно достала его. Рамаз открыл дверь, впуская ее в холодный салон автомобиля.

Морщинистая большая рука захлопнула за ней дверь. Нина опустила руку между сиденьем и дверцей и медленно раскрыла нож. Лезвие, развернувшись, щелкнуло в тот момент, когда Рамаз открыл дверь со стороны водительского сиденья.

Нина хранила огромный, страшный секрет. Этот секрет стоил жизни ее маме. Этот секрет погубил не одну жизнь.

Она – Святая берегиня.

Несколько тысячелетий назад родилась первая берегиня. Ее назвали святой из-за белых, словно чистейший снег, волос и глаз, и потому что прикосновение ее рук даровало исцеление. Единственным человеком, кого берегиня не могла исцелить, была она сама.

Милосердная, справедливая, рожденная, чтобы служить людям, она защищала мир от тьмы.

Берегиням поклонялись, им строили храмы, им молились до сих пор.

Но на берегинях лежало проклятие: они всегда умирали молодыми, ведь каждое исцеление укорачивало их собственную жизнь.

С самого детства Нина знала, кто она. Она носила линзы, парик, красила волосы всю свою сознательную жизнь. Она скрывалась.

Рамаз не был идеальным отцом – алкоголь превращал его в животное. Он говорил, что совершил в своей жизни немало ошибок и навредил многим людям, поэтому его преследовали призраки, и только выпивка дарила ему забвение. Но Нина любила отца и знала, что он заботился о ней. Они были командой на их семейном корабле, дрейфующем во враждебном море.

Но когда ей исполнилось пятнадцать, все изменилось…

Отец забрался на водительское сиденье – дверь глухо захлопнулась. Взгляд был хмур, как грозовая туча. Бывший гвардеец Святой земли, убийца. Он пугал ее и вызывал трепет, а еще… как же она по нему скучала.

После того как он ее бросил, она все гадала: почему он так поступил? Где он? Жив ли? Думал ли о ней?

Она уверила себя, что отец погиб, поэтому и не возвращался.

Но вот он здесь.

Пока не увидела отца, Нина даже не осознавала, как сильно ненавидела его и одновременно с этим тосковала по нему все эти годы.