Над демонами, в окружении облаков, распахнув крылья, у самого центра приготовился к атаке ангел. Его огромные белые крылья разделили написанный небосвод на темный, мрачный Ад и Рай за его спиной. Ангел направлял меч на Владыку Ада, защищая Рай…

Наконец выйдя из храма, Нина глубоко втянула прохладный воздух. С раздражением подумав, что аромат ладана впитался в ее волосы и одежду и теперь будет преследовать ее весь день, она посмотрела вниз и заметила знакомую фигуру.

– Мурат Басарович?

Изумленно она остановилась на ступеньках.

– Азамат сказал, что ты должна быть здесь. У тебя будет пара минут?

Она кивнула и посмотрела поверх головы приемного отца, ища Игоря, но его и след простыл.

Вместе с Муратом Басаровичем Нина пошла обратно в сторону больницы.

– Вчера после выступления ты же встречалась со своим биологическим отцом?

Нина от удивления оступилась. Мурат Басарович подхватил ее за плечо, не дав упасть.

– Спасибо, но отку…

– Я должен был рассказать это раньше. Я не хотел вмешиваться в ваши с отцом отношения, но вчера понял, что должен рассказать тебе правду. Пять лет назад именно он попросил меня присмотреть за тобой во время его отсутствия. У меня как раз были проблемы с бизнесом. Мне нужны были деньги. Он дал мне круглую сумму, взамен лишь попросив приютить тебя… Все эти годы он постоянно интересовался, как у тебя дела. Ты молода, еще неопытна, но семья – это главное в жизни. Отец – это отец.

Только когда он замолчал, Нина поняла, что все это время не дышала. Откровение Мурата Басаровича ошарашило ее.

Так Рамаз все эти годы не забывал о ней? Нина нахмурилась и отвернулась от приемного отца. Она обняла себя, чувствуя, как задрожала.

Отец бросил ее, выкинул, как ненужную игрушку, – так она думала… Но что, если у него были на то причины? Возможно, он искренен в своем стремлении помочь ей избавиться от силы берегини?

– Спасибо, что решились мне это рассказать. Понимаю, сколько мужества вам понадобилось… – Нина повернулась обратно. – Мурат Басарович, мне нужен отпуск. Недели, думаю, хватит. Вы же сможете дать мне его?

– Конечно, – кивнул он и мягко улыбнулся.

* * *

Вечером следующего дня в назначенное время Нина села в машину к Рамазу.

– Привет, – коротко поздоровалась она.

Рамаз бросил взгляд на ее яркий макияж – как специалист по сокрытию недостатков во внешности, она поработала над собой, чтобы отец не заметил синяк у виска и разбитую губу. Но если он общался с Муратом Басаровичем, конечно же, он знал о недавней аварии.

– Как себя чувствуешь?

– Замечательно, – наигранно веселым тоном произнесла она.

Между ними оставалось много недосказанности, много тайн, но после откровения Мурата Басаровича Нина начала ощущать непрошеное чувство вины.

– Спасибо, что нашел способ помочь мне… – произнесла она и замолчала на полуслове: она отвыкла говорить с отцом.

Рамаз округлил и резко отвел глаза, смутившись. На его губах заиграла едва заметная улыбка. Он откашлялся, возвращая себе серьезный вид, и произнес:

– По моим подсчетам, нам ехать около тридцати часов. Предлагаю заночевать в Тамбове.

– Ты – шеф. Тебе решать, – произнесла она и отвернулась к окну. Она знала, почему Рамаз не любил самолеты: там всюду были камеры, а Святая земля знала, как он выглядит. – Если что, я тоже умею водить. Могу подменить.

– Возможно, – уклончиво ответил он.

Нина улыбнулась. Прошло пять лет, а отец до сих пор говорил: «Возможно», когда хотел отказать ей.

Она вернулась мыслями в момент, когда последний раз видела отца перед его исчезновением.

Она помнила все в мельчайших подробностях. В тот день она узнала правду о нем.

…Пощечина, такой силы, что она отлетела к стене, оглушила ее.

Бах!

– Ты полная идиотка! – взревел Рамаз и с размаху швырнул бутылку в стену.

Бутылка коньяка разлетелась вдребезги над головой Нины и обдала влажными осколками. Перед глазами замерцали искры. Плечо вспыхнуло болью. Не веря в происходящее, она вскинула лицо.

– Твоя сила опасна. Не смей использовать ее. Люди недостойны твоей жертвы.

– Именно поэтому ты убил моего учителя и представил все как несчастный случай?

– У меня не было выбора. Люди эгоистичны и глупы. Ты исцелила его по доброте душевной, а он начал звонить репортерам и договариваться о цене за твою голову. Он знал, как ты выглядишь! Если бы Святая земля узнала, где ты находишься… Ох, Нина…

Прикрыв ладонью горящую огнем щеку, Нина с ужасом посмотрела на отца: вокруг него витала аура гнева и смерти. В первый раз в жизни он снял маску – вот он настоящий перед ней. Ее отец. Ему ничего не стоило убить. Глаза, полные ненависти и презрения, руки по локоть в крови, а ноги его стояли на черепах сотен людей. Он шевельнулся, и два маленьких, словно игрушечных черепа покатились с горы к ногам Нины. Она уставилась на пустые глазницы крохотных черепушек и в ужасе отпрянула.

Это были черепа младенцев.

Видение было настолько реальным, что Нина поняла: оно было правдой. И это так сильно испугало и ошеломило ее, что она вскочила и побежала, словно за ней гналась стая собак. Подальше от монстра в обличье ее отца.

– Нина, стой! – взревел он и схватил ее за руку.

– Отпусти! Ты настоящий демон! Ты точно не мой отец! Сотни черепов под твоими ногами, взрослые, дети, младенцы… А руки твои все в крови, а глаза… Монстр! Не человек! – закричала она.

Ожесточенное лицо Рамаза застыло. Он вздрогнул, словно от удара. Пьяные глаза, налитые злостью, моргнули и прояснились. Он всмотрелся в ее лицо:

– Как ты узнала?..

Нина выдернула руку из его ослабевшей хватки:

– То, что я увидела, правда? Ты убил стольких людей?

Рамаз ошарашенно отступил, замотал головой.

– Это и есть твои демоны, которые преследуют тебя? Ты будешь гореть в Аду за свои деяния! Не подходи ко мне, слышишь! Никогда больше не приближайся, – прошипела Нина и выскочила из квартиры.

Но куда могла податься пятнадцатилетняя девчонка? Нина вернулась домой через день, но дверь в съемную квартиру была закрыта. Владелица квартиры сказала, что отец рассчитался с ней и уехал. Он оставил ей у консьержа только пакет поддельных документов и десять тысяч рублей.

Это был удар хуже пощечины и знания, что он убийца. Отец бросил ее.

В тот момент она пообещала себе, что больше никогда не станет никого исцелять. Бог ошибся, когда даровал ей силу берегини. Пусть забирает ее обратно!

Все эти годы она мечтала лишь об одном – стать обычным человеком.

Прошлое развеялось, как утренний туман, – взгляд Нины прояснился, сосредоточившись на настоящем.

Старенький форд, вклинившись в ряд, смешался с сотней таких же машин. Сердце Нины билось в волнении: все ее чаяния могут оправдаться. Скоро она станет обычным человеком.

Как же она ошибалась…

Глава 4
Святая земля

Святая земля была карликовым городом-государством со своим правлением и уставом и занимала площадь восемьсот тридцать два квадратных километра. Территориально она граничила с Латвией и Литвой, а с запада омывалась Балтийским морем.

Духовным и правящим центром Святой земли считался замок Эль-Гаар.

Эль-Гаар лишь назывался замком, на самом деле это было скопление замков, резиденций и соборов, таких как Замок правительства, Собор первой берегини, Академия, Адъюнктура и гарнизон Святой гвардии.

Также Эль-Гаар служил резиденцией высшего духовного руководства Церкви. Церковью управлял патриарх.

Десятиметровая оборонительная стена, разделяющая город и Эль-Гаар, оказалась позади. Готическая архитектура ласкала взор.

В груди Михаила потеплело.

Он был дома.

Он искренне любил Эль-Гаар, ведь он вырос здесь.

Вот здесь, за колоннадой Собора первой берегини, он стрелял из трубки скрученными бумажными шариками в епископов и монахинь. Вот здесь – Михаил посмотрел на оборонительную стену – в десять лет он упал с крыши, когда хотел перелезть в город, и сломал руку. Вот здесь – Михаил бросил взгляд на огромный дуб в середине сквера – в пятнадцать он признался в любви своей учительнице, двадцатипятилетней монашке, которую в итоге из-за этого перевели за пределы стены.

В отличие от Марии и Рона, Михаил вырос здесь и не мог назвать своим домом другое место на Земле. Также он не мог себе представить, что занимался бы чем-то другим, кроме служения Святой земле.

Михаил прошел по колоннаде собора, фасад которого смотрел в сторону города и соединялся с оборонительной стеной Эль-Гаара.

Проходящие мимо люди неизменно здоровались с ним. Военные отдавали честь, священнослужители просто кивали. Михаил и без фотографий в прессе был знаменитой фигурой на Святой земле, но молва о нем теперь вышла и за пределы Эль-Гаара. И все из-за фотографий, просочившихся в прессу.

Мария махнула ему у древней вечноцветущей яблони в центре внутреннего дворика.

Именно здесь, по преданию, Господь ниспослал ангела с небес – первую берегиню, и на этом месте расцвела яблоня, которая спустя тысячелетия продолжала расти и цвела круглый год. Сейчас стояла глубокая осень, а она все равно цвела. Вокруг этой яблони и построили Эль-Гаар. Ее белоснежные цветы распространяли по двору нежный сладкий аромат – аромат дома.

Михаил улыбнулся и свернул, перепрыгнув перила колоннады. Ноги утонули в газоне.

– Ты разве не домой поехала?

Мария расстегнула верхнюю золотую пуговицу кителя.

– Меня вызвали как твоего зама. Ты ведь теперь у нас мировая знаменитость. На администрацию Эль-Гаара обрушились запросы СМИ об интервью с тобой. Ты направлялся к главэкзорцу? – Мария усмехнулась. – Даю зуб, что именно из-за этого.

Михаил закатил глаза. С детства он привык к повышенному вниманию и не собирался идти на поводу у любопытных зевак.

– Посмотрим, – уклончиво ответил он. – Сегодня вечером все в силе? В восемь в баре за нашим столиком?

Мария кивнула:

– Рон будет?

– Позвони ему, – махнул Михаил, удаляясь.

Он зашел в гарнизон Святой гвардии.

Мраморные стены гарнизона украшали огромные портреты берегинь. Одинаковые, они изображались по-разному. Первая берегиня Оливия на портрете сложила руки в молитве. Нити крупных жемчужин ниспадали с диадемы и прикрывали верхнюю часть лица. Обычно на портретах берегинь угадывались национальные костюмы тех мест, откуда они были родом, но неизменными оставались белоснежные волосы и пустые глаза.

Чаще всего их изображали с лицами, прикрытыми нитями бус, а из-за того, что треть берегинь были славянками по происхождению, многие считали символом берегинь кокошник.

Поднявшись на третий этаж, Михаил прошел мимо портрета берегини Феодосии. Она была изображена как богиня войны: кокошник, похожий на корону, был украшен камнями, которые тонкими струями спускались на лоб и плечи берегини; воинственный взгляд был устремлен вдаль, меч в руках вскинут для удара. Белое платье с широкими рукавами трепетало на ветру.

Михаил поздоровался с секретарем главэкзорца. На огромной двери висела табличка: «Главэкзорц Амаэль Вердервужский».

Главэкзорцем на Святой земле называли министра обороны, и он был первым человеком после главнокомандующего канцлера Константина, отвечающего за Святую гвардию.

Секретарь вскочил со своего места в приветствии и потянулся нажать на кнопку связи с кабинетом, но Михаил, не дождавшись, сделал шаг и толкнул резную дубовую дверь.

Амаэль стоял вполоборота в белой рубашке и серых брюках у огромного стола. Телефон на столе звякнул и затих. Секретарь заглянул в проем:

– Извините, главэкзорц. Я не успел… – Михаил недовольно покосился на него. – Михаил Вердервужский к вам.

– Спасибо, Олаф.