В бане со свёкром (страница 3)
– Конечно, автоматизировано, – ставит невысокую табуреточку рядом с коровой мой свёкр и усаживается на неё. – Да только животные любят ласку. Хорошее обращение, – он осторожно и нежно обмывает огромное тяжёлое вымя губкой с мыльно водой. – Мила что-то недавно захандрила, и я решил наведать её. И заодно угостить свою красавицу-невестку, – подмигивает он мне, и я смотрю, как он аккуратно берёт в пальцы длинный розовый сосок.
Надавливает на него, бережно, тихонько, и вдруг в дно ведёрка ударяет с громким жестяным звуком белоснежная пенная струйка.
Резко пахнет молоком и свежестью. Как в детстве.
И я невольно любуюсь, как этот грубый на вид великан ловко и нежно доит корову, которая с блаженным видом стоит, покачиваясь на четырёх ногах.
Мой свёкр умело надавливает на розовые соски, и ведро уже наполнилось почти наполовину.
Из него идёт молочный дух, пар, и Олег вдруг спрашивает:
– Хочешь попробовать?
– Чего? Молоко? – не сразу понимаю я, но он уже встаёт и берёт меня за плечи.
– Молочком я тебя и так напою. Подоить хочешь попробовать? – не дожидаясь моего ответа, он усаживает меня на свою табуретку, и я чувствую спиной его близость.
Чувствую нагретое его телом деревянное сидение…
Его стальной пресс…
Горячую грудь…
В голове молочный сладкий туман, и я лишь могу выдавить из себя:
– Но как?
– Вот так, не бойся, – хриплым ласковым шёпотом бормочет он мне на ушко, и у меня бегут мурашки от его голоса.
Низкого.
Бархатного.
Чарующего…
– Положи руки вот сюда, – берёт он мои ладони в свои и вкладывает в них мягкий тёплый сосок.
– У меня ничего не получается, – тяну я за него, и коровка лишь недовольно мычит в ответ.
– Потому что надо не дёргать, а надавливать, нажимать… Легонько. Тихо… Не спеши… Тише… Тише… Надавливай и веди пальцы вниз, – инструктирует он меня и уже положил свои пальцы сверху на мои.
Я не могу ни о чём думать, когда наши пальцы переплетаются, его тело прижимается к моему, словно накрывает меня сзади, и я слышу его бархатный низкий шёпот, от которого, мне кажется, балдеют даже коровы…
– Ну вот видишь, – удовлетворённо заключает мой свёкр, когда наконец-то тоненькая струйка вырывается из соска и белая молочная поверхность начинает пузыриться. – Нежно. Но твёрдо. Вот и весь секрет, – отлипает он от меня, и я чувствую, как вся покрылась испариной.
Голова кружится от молочного тумана.
– Ну ладно, городская красавица. Не буду тебя больше мучать. На сегодня, думаю, хватит впечатлений, – убирает он из-под бурёнки ведро и зачерпывает прямо из него кружкой парное молочко.
Протягивает мне, и я беру её, надеясь, что он не заметит, как дрожат мои руки от одного его взгляда.
Подношу край кружки к губам и делаю маленький глоток: тёплая молочная сладость растекается по нёбу, языку, обволакивает весь рот.
Я на самом деле никогда в жизни не пила такого вкусного молока!
Я жадно допиваю его до конца, но оно не освежает, а словно добавляет мне ещё больше сладкого дурмана в кровь.
Как пряное вино.
Наконец-то убираю кружку от лица, вся дрожа, и вижу, как мой свёкр внимательно рассматривает меня.
Наклоняется ближе, и я вся замираю от внезапного сладкого ожидания: его лицо так близко, голубые глаза пронзают меня, как рентгеновский луч, а от его тела идёт такой сильный жар, что мне кажется, ещё чуть-чуть – и я расплавлюсь, как крошечный кусочек медового воска…
Я чуть приоткрываю губки: мне кажется, он так близко, что сейчас поцелует меня, и я ни за что не смогу ему сопротивляться.
Вот он протягивает руку, и чуть шероховатая подушечка пальца легко касается моей кожи, проводит по верхней губе, и я вся трепещу, сгораю, а он лишь произносит с улыбкой: