– Относительно, – ответила Валентина Иосифовна и снова улыбнулась, но уже грустно. – Посмотри, эта запись датирована одна тысяча девятьсот восемьдесят девятым годом, информация переписывалась, но текст остался прежним с этой даты. Мы просто собрали все в один источник для удобства. – Женщина вздохнула. – Все развалили, и Мещанов ключ – тоже. Старого резного колодца нет уже давно. В девяностых на его место поставили каменное колесо, потому что родник еще бьет из земли, но и ему недолго осталось. Заброшен источник давно, коров там народ только поит.

– Странно, сейчас такие места стараются сберечь, очищают, облагораживают, а у вас как-то наоборот все.

– И не говори, милый. Никому ничего не нужно. Местные скотину выращивают, этим и живут. На остальное не остается ни времени, ни сил.

– Но родниковая вода, во-первых, полезнее, во-вторых, ценнее. Вы не думаете, что может приехать какой-нибудь ушлый дядька, заплатить кому-то наверху копеечку и завладеть Мещановым ключом, а потом на этой воде бизнес построить? – Я хмыкнул. – Не удивлюсь, если сами же деревенские покупать эту воду и начнут.

– Ой, да упаси Боже. Уже столько этих ушлых дядек было, нам сполна хватило.

Валентина Иосифовна нахмурилась и даже, показалось, задумалась, а я тем временем вернулся к записям.

В начале двадцатого века жила в деревне зажиточная семья Мещановых, глава семейства Степан и его жена Мария. Именно они обнаружили источник родниковой воды и облагородили его – поставили на месте бьющего ключа резной сруб. И стал тот колодец местным достоянием, все жители деревни ходили к нему за водой, считали ее целебной.

В тридцатых годах семью Мещановых раскулачили. Их сослали в тайгу с тремя детьми. Обрекли на зимовку в землянках, на тяжелый труд и болезни из-за недоедания и холода. Что с ними стало потом, одному Богу известно. Но родник стали называть Мещановым ключом. И до сих пор он людей поит.

Эта история хоть и была печальной, но казалась самой обычной из всех, которые я отобрал. И все же что-то меня в ней привлекло и даже взбудоражило, вот только я не мог понять, что именно. Странное чувство билось внутри меня, готовое вот-вот вырваться наружу. Это было похоже на то, когда забываешь слово и оно вертится на языке. Пока не вспомнишь, не успокоишься. Вот и мне эта короткая запись не давала покоя.

Я еще полчаса проторчал в библиотеке, пытаясь сложить ощущения в единое целое, но все никак не выходило. Уже собрался уходить домой, попрощался с Валентиной Иосифовной, снова поблагодарил за чай, и уже на пороге меня вдруг осенило. Колодец, вода, речка и девушка на мосту Плотинки, которая чуть меня не задушила! Мария… Вдруг та мертвячка и была Марией?

Я передумал идти домой, вместо этого побежал к Зое. Догадка заставляла сердце биться чаще. Я должен был с кем-то ею поделиться.

* * *

– С чего ты взял, что это одна и та же женщина?

– Не знаю, Зой. Интуиция?

– Но колодец в одной стороне, речка – в другой… И к тому же Мария и Степан уехали из деревни, здесь же написано. С чего Марии становиться отпечатком и душить тебя?

– Не знаю!

Сначала теория показалась мне стоящей, но в Зоиных словах действительно был смысл. Я не понимал, почему, сопоставив запись и случившееся со мной, сделал такой вывод.

– Что-то внутри екнуло, когда прочитал об этом, понимаешь? Как будто все произошло неправильно, а ненормальность – признак чего-то плохого.

– Плохого, Слав, но не всегда сверхъестественного. Конечно, у тебя что-то екнуло, и раскулачивание действительно было из ряда вон. Множество людей из-за этого пострадало, тысячи судеб поломано, кого-то убили. И да, возможно, некоторые из раскулаченных крестьян стали отпечатками памяти. Но почему ты связал вместе Марию и девушку на речке, мне непонятно.

– Теперь мне самому это кажется бредом, – тяжело вздохнул я минуту спустя. – Не знаю, видимо, снова хотел что-то найти, вот мозг и выдал это. Я вообще не думал о той мертвячке в надежде, что святая вода, которую мы вылили в Плотинку, ее упокоила. А сейчас вдруг вспомнил.

– Наверное, чтение записей этому поспособствовало. – Зоя мотнула головой в сторону моего телефона.

– Да… Да, наверное, ты права.

Зоя поджала губы и понимающе кивнула. Потом подошла к холодильнику и достала оттуда банки с солеными огурцами и маринованными грибами.

– Я отварила картошку, поешь со мной? Мама Глеба передала запеченную утку, просто пальчики оближешь. Сейчас подогрею.

– Бабушка велела пирожков тебе отнести, а я ушел в библиотеку и обо всем забыл.

– Я прошлую корзину еще не доела, – усмехнулась Зоя.

Она задумалась и вдруг стала грустной. Затем, увидев мой взгляд, слегка смутилась и снова улыбнулась:

– С голоду мне здесь не дадут помереть.

– Только от страха, – зачем-то ляпнул я.

Зоя поставила банки с заготовками на стол и принялась разогревать утку. Она стояла спиной ко мне, поэтому я не видел ее эмоций, но спина девушки словно источала мрачную ауру.

– Как ни странно, я люблю Воронье Гнездо, – заговорила она. – Мне нравится спокойное течение времени в деревне. Я привыкла ухаживать за бабушкиными курами и кошкой Муркой, полюбила вставать от петушиного крика. – Я услышал, как Зоя хмыкнула. – Даже грядки поливать не в тягость, потому что я вижу результаты своих трудов. Раньше никогда бы не подумала, что смогу выращивать помидоры и огурцы. Вот только…

– Отпечатки памяти и остальная чертовщина, – понимающе буркнул я.

– Да, – тихо ответила Зоя и обернулась ко мне. (Я заметил в ее глазах бисерины слез.) – Мы сможем когда-нибудь почувствовать спокойствие, Слав? Сможем не бояться и просто спокойно жить?

– Эй, ну чего ты?

Я встал и не спеша подошел к Зое. Провел большим пальцем по ее щеке, стирая слезинку, прижал подругу к себе и прошептал:

– Мы на верном пути, Зой, и мы справимся. Я не остановлюсь, пока не решу загадку Гнезда. Уверен, и ребята считают так же. Все будет хорошо, вот увидишь.

Зоя немного помолчала, а затем тихо произнесла:

– Я вижу, как ты стараешься. Иногда кажется, что только ты один что-то и делаешь. А я тебя постоянно торможу.

– Зой, если бы не разговоры с тобой, я бы уже допрашивал каждую собаку и курицу в деревне в надежде, что они перевертыши. В том, что ты меня тормозишь, нет ничего плохого. Просто… я хочу покончить со всем этим дерьмом как можно скорее, поэтому часто вижу зацепки даже там, где их нет.

– Ты молодец, Слав. Ты все делаешь правильно.

– И ты тоже. Обсуждения ненормальностей с тобой меня отрезвляют. Но я все равно доберусь до истины, поверь мне.

Зоя шмыгнула носом, и я обнял ее еще крепче. Мне так хотелось утешить ее и защитить. Я знал, что мои слова не пустые. Знала и Зоя.

Глава 8
Шкура лидера

Нужно было что-то делать. Как-то действовать, предпринимать попытки продвинуться в нашем загадочном расследовании, но оно все не двигалось с мертвой точки. Это ужасно злило, но одновременно и заставляло расслабиться. Прошла еще одна неделя, и я заметил, что стал меньше бояться. После поливки огорода пару раз любовался закатом, сходил помыться в баню, правда, днем, а сегодня вообще отправился на Плотинку.

Река встретила меня тихим шорохом волн. Ветер был слабый и приятно остужал разгоряченную от летнего солнца кожу. Какое-то время я стоял на берегу, глядя вдаль. Осторожничал. Но затем спустился к хлипкому мостику и уселся на него, ожидая сам не ведая чего. Мертвая девушка с Плотинки не давала мне покоя. Ни мои сфотографированные записи, ни деревенские старики, ни коробка Федора Ильича не ответили на наши с ребятами вопросы и не помогли подобраться хоть к единой зацепке. Что мне оставалось делать? Казалось, только испытав судьбу, я смогу найти хоть что-то. По крайней мере, мне хотелось в это верить.

– Глупо лезть на рожон, но у меня больше нет идей, – тихо сказал я, обращаясь к мертвячке. – Мне все-таки страшно здесь находиться… Может, мы и упокоили тебя, может, упокоили всех, кто когда-либо тонул в реке, но, если честно, я слабо в это верю.

В ветвях ивняка чирикнула птица, я вздрогнул и даже привстал, готовый сорваться и бежать, но вовремя одумался. Когда успокоился, от абсурдности страха даже засмеялся.

– У меня, наверное, шиза уже… Разве может человек настолько напугать другого человека? Даже если он мертвый. – Я нахмурился. – Мы с ребятами помогаем заблудшим душам. Даже Катюха, которая не хотела нас бросать, ушла! Потому что понимала, что это правильно. Мы поступаем хорошо. Тогда почему кто-то или что-то не дало рассказать ей все как есть о Вороньем Гнезде? Почему ты здесь напала на меня и душила? Почему не хочешь стать свободной?

Я на мгновение замолк, прислушиваясь к тишине. Услышал лишь шелест листвы, мычание коров вдалеке и тихий шепот воды… Мурашки пробежали по лопаткам, спустились ниже, к пояснице. Я покачал головой, пытаясь прогнать дурные мысли и унять подступающий страх.

– Я не знаю, что делать дальше. Меня до одури пугает всякая чертовщина, творящаяся здесь, но сейчас, когда все стихло, я подавлен. Начинаю сомневаться, что когда-нибудь смогу свалить из деревни… Я ходил к Мещанову ключу, проверял. И к выезду из Гнезда тоже ходил, там по-прежнему барьер. Да где я только не был уже! Ненормальности не кончились, я это точно знаю, но их как будто что-то сдерживает. Мне кажется, тут два варианта: или вы – отпечатки памяти – боитесь показываться нам, зная, что мы умеем отправлять вас на тот свет, или вы ждете, что мы высунемся ночью. Ночью вы становитесь сильнее? Почему? Я так запутался!

Я бросил в воду камень, брызги разлетелись в разные стороны, но больше ничего не случилось.

– А может, вы специально выжидаете, чтобы мы расслабились… Я уже не знаю, что думать. Это все ужасно выводит из себя.

– С кем ты разговариваешь?

Я встрепенулся. Быстро подскочил на ноги и обернулся. На берегу стояли Толстый с белобрысым парнишкой, которого я уже неоднократно видел возле него. В желудок словно налили свинца. Я готов был встретить что-то аномальное, неестественное, а вот встречи с Толстым не ожидал.

– Да не бойся ты так, горожанин, – усмехнулся Толстый и обменялся недобрым взглядом с другом. – Весь аж побледнел.

– Иди куда шел.

– Снова командуешь? – вмиг разозлился он. – А не много ли ты на себя берешь?

Толстого я, как и прежде, не боялся, но опасался. И не зря. Кто знает, что он может выкинуть? Поэтому, когда громила спустился к мостику, я машинально попятился.

– Что тебе нужно?

– Да вот думаем с Васьком, может, преподать тебе урок? Язык у тебя длинный, горожанин, следовало бы укоротить.

– Ты сам начал ко мне цепляться, я против тебя ничего не имел.

– После того как ты приехал в деревню, все пошло наперекосяк! – Толстый подступил ко мне почти вплотную и ткнул меня указательным пальцем в грудь. – Охота за призраками, откапывание трупов? И к чему это привело? – Парень несвеже дохнул на меня, я скривился. – Уже двое человек умерли, чего ты еще добиваешься?

– Ты винишь меня в их смертях? – постарался удивиться я.

– А еще Катюха! – Из-за широких плеч Толстого высунулся белобрысый Васька. – Вы говорите, она была отпечатком, но кто знает наверняка?

– Мы и знаем! Как еще вам объяснить, если вы все равно не верите?

Я смотрел на парней, не представляя, что меня ждет. Убить не убьют, тут я мог быть спокоен, но и получить тумаков не хотелось. В голове роилась куча мыслей, одна абсурднее другой. Я должен был что-то предпринять, чтобы оградить себя от гнева Толстого.

– Если хотите, могу показать ее могилу. Мы похоронили Катюху как полагается, но вы можете раскопать останки и убедиться, что им не один десяток лет. Любой дурак, наверное, представляет, как выглядит свежий труп. Пошли, сами во всем убедитесь.

Толстый смотрел мне в глаза долгую минуту и молчал. Я не мог прочитать его мыслей, эмоции на лице не отображались, поэтому то, что сделал парень в итоге, для меня стало неожиданностью.

– Конченый псих! – прорычал Толстый и схватил меня за грудки.