Если он уловил что-то в запахе Сафи и Изольды, они точно окажутся в глубокой, глубокой…

Хлоп-хлоп-хлоп!

Это взорвался заложенный в ловушку порох. Кто-то из стражников наступил на нее.

Сафи действовала мгновенно – как и монах. Его меч вылетел из ножен, ее нож – из-под плаща. Лезвие ударилось о лезвие, девушка едва успела отбить удар.

Парень собрался и сделал выпад. Сафи отступила. Она чуть не споткнулась об Изольду, но та мгновенно опустилась на колено, и Сафи перекатилась через спину подруги на другую сторону.

Начала – заканчивай. Именно так они сражались. Именно так выживали.

Сафи завершила сальто и вытянула спрятанный меч как раз в тот момент, когда звякнули и вырвались на свободу два серпа – изогнутые клинки Изольды, похожие на серебряные полумесяцы. Где-то впереди раздалось еще несколько взрывов. Поднялся гвалт, лошади лягались и ржали.

Изольда почти достала до живота монаха. Он отпрыгнул назад и вскочил на колесо кареты. Сафи надеялась получить передышку, но монах атаковал ее сверху.

Он был хорош. Лучший воин из тех, что ей встречались.

И все же Сафи и Изольда были лучше.

Сафи ушла из-под удара, и в тот же момент на пути монаха оказалась Изольда. Ее клинки, как стальной смерч, обрушились на руки, грудь и живот парня, и девушка тут же унеслась прочь.

Сафи замерла. Она смотрела на то, что никак не могло происходить, но чему была свидетельницей: раны на теле монаха затягивались прямо у нее на глазах.

Теперь не оставалось никаких сомнений – он был, трижды ад его побери, настоящим колдуном крови из самых мрачных кошмаров Сафи.

Поэтому она сделала единственное, что смогла придумать: метнула свой нож прямо в грудь монаха.

Клинок пробил грудную клетку и вошел глубоко в сердце. Монах сделал шаг вперед, его колени подкосились, и парень впился взглядом покрасневших глаз в Сафи. Губы его скривились. С невнятным рыком монах выдернул нож из груди, и из раны хлынула кровь…

И тут же рана начала затягиваться.

Но у Сафи не было времени на еще один удар. Стражники выстроились и подняли арбалеты. Гильдмейстер заверещал в глубине кареты, и лошади понеслись бешеным галопом. Изольда оказалась перед Сафи, изогнутые клинки летали в воздухе, отбивая стрелы. На короткое мгновение карета заслонила девушек от охраны, их мог видеть только колдун. Он потянулся за ножом, но оказался слишком медленным – похоже, все его силы уходили на магию исцеления.

И тем не менее он улыбался – улыбался – так, будто знал что-то, чего не знала Сафи. Как будто собирался преследовать ее и заставить заплатить за все.

– Уходим! – закричала Изольда, схватила Сафи за руку и потащила ее за выступ скалы.

По крайней мере эта часть должна была пойти по плану. Они так часто повторяли заранее подготовленный трюк, что могли проделать его с закрытыми глазами.

Как раз в тот момент, когда первые арбалетные стрелы вонзились в землю позади них, девушки добрались до валуна высотой в половину человеческого роста у самого края утеса.

Они быстро вложили клинки в ножны. В два прыжка Сафи забралась на камень, Изольда последовала за ней. Где-то внизу, из увенчанных белыми барашками пены волн, торчал камень.

Две веревки, закрепленные на вкопанных в землю крюках, ожидали своего часа. Очень быстро – куда быстрее, чем обычно – Сафи сунула ногу в петлю, схватилась за узел, завязанный на уровне головы…

И прыгнула.

Глава 2

Ветер свистел в ушах и заполнял ноздри, пока Сафи неслась вниз… прямиком в волны… прочь от семидесятифутового утеса.

И тут веревка закончилась. Резкий рывок отозвался во всем теле и особенно в ободранных ладонях, и Сафи влетела в заросший ракушками камень, торчавший из волн.

Это было довольно неприятно.

Она грохнулась на него, прикусив зубами язык. Сильная боль пронзила тело, известняк царапал руки, лицо, ноги. Девушка изо всех сил цеплялась за камень, и тут позади приземлилась Изольда.

– Гори! – велела она.

Заклинание было почти не слышно из-за шума волн, но оно пробудило магию, скрытую в веревке. Вспыхнули белые огоньки и понеслись вверх, да так быстро, что взгляд не успевал за ними…

И веревка исчезла. Ветер развеял пепел, только немного золы осело на головах и плечах девушек.

– Осторожно! – крикнула Изольда, прижимаясь к утесу.

Сверху на девушек летели арбалетные стрелы. Несколько штук отскочило от камня, остальные вонзились в морскую гладь и утонули.

Одна из стрел разорвала юбку Сафи. Ей удалось упереться ступнями в выступы на камне и, хватаясь за поверхность руками, вскарабкаться наверх. Каждая мышца дрожала от напряжения, но девушки смогли укрыться под небольшим выступом.

Теперь можно было, наконец, передохнуть – они могли спокойно наблюдать, как стрелы продолжали падать сверху, не причиняя вреда.

Камень был мокрым, покрывавшие его ракушки – острыми, а волны доходили до лодыжек. Соленые капли оседали на лице и одежде. Внезапно ливень из арбалетных стрел прекратился.

– Они уходят? – прошептала Сафи на ухо Изольде.

Изольда покачала головой:

– Они рядом. Я все еще чувствую их связующие нити.

Сафи несколько раз моргнула, пытаясь избавиться от соли в глазах.

– Придется плыть, верно? – Она потерлась лицом о плечо, но это не помогло. – Как думаешь, хватит сил доплыть до маяка?

Обе девушки были отличными пловчихами, но это не имело значения: при таком сильном течении и дельфина бы потрепало изрядно.

– Выбора нет, – ответила Изольда. Она смотрела на подругу с решимостью, которая всегда придавала сил самой Сафи. – Нужно бросить юбки подальше – влево. Пока стражники будут стрелять в них, мы нырнем вправо.

Сафи кивнула и, поморщившись от боли, размотала плащ, который прежде заменял ей юбку. Когда обе девушки избавились от промокших тряпок, Изольда приготовилась к броску.

– Готова? – спросила она.

– Готова, – кивнула Сафи.

Первый коричневый комок ткани взлетел в воздух, второй последовал за ним.

А девушки одновременно спрыгнули с камня и исчезли под водой.

Пока Изольда-из-мидензи освобождалась от пропитанных соленой водой рубахи, сапог, штанов и, наконец, нижнего белья, боль усиливалась. Под каждой снятой полоской ткани обнаруживался десяток порезов и царапин, оставленных известняком и ракушками, а при очередном порыве ветра начинала ныть еще дюжина.

Этот древний полуразрушенный маяк годился как убежище, но только на время прилива. А потом тут будет небезопасно. Но пока вода доходила до груди, хотелось надеяться, что и глубина, и грохот волн, отделявшие маяк от болотистого берега, скроют девушек от колдуна крови.

Внутри это строение по размеру было не больше, чем спальня Изольды на чердаке над кофейней Мэтью. Солнечный свет проникал сквозь покрытые водорослями окна, а ветер заносил морскую пену в арочную дверь.

– Прости меня, – глухо произнесла Сафи из-под промокшей рубахи.

Наконец она полностью выпуталась из одежды и швырнула ее на подоконник. Обычно смуглая кожа Сафи побледнела на фоне веснушек.

– Не извиняйся. – Изольда собирала брошенную одежду. – Начнем с того, что это я рассказала тебе об игре.

– Так и есть, – ответила Сафи дрожащим голосом.

Она прыгала на одной ноге, пытаясь избавиться одновременно и от штанов, и от сапог. Изольда про себя отметила, что подруга вечно так делает, и в очередной раз удивилась тому, что девушке, дожившей до восемнадцати лет, не хватает терпения, чтобы нормально раздеться.

–Но именно мне захотелось переехать в комнаты получше. Если бы мы купили тот домик две недели назад…

– Пришлось бы жить вместе с крысами, – перебила ее Изольда. Она нашла самый сухой и солнечный угол и перебралась туда. – Правильно, что тебе захотелось найти что-то еще. Может, обошлось бы дороже, но оно того стоило.

–«Может» – в этом-то и проблема. – С громким рычанием Сафи наконец избавилась от штанов. – Могло быть, но теперь нам в городе вообще нет места. Каждый стражник в Веньясе ищет нас. Не говоря о… – Сафи уставилась на сапоги и одним резким движением скинула правый. – …О колдуне крови.

Колдун… крови… Колдун… крови…

Слова пульсировали в голове Изольды в такт биению ее сердца. В такт толчкам крови.

Изольда никогда раньше не встречала колдунов крови или вообще кого-то, чья магия произрастала из Пустоты. Они обитали исключительно в страшных сказках, то есть были ненастоящими. Они не охраняли гильдмейстеров и не пытались проткнуть тебя мечом.

Не то чтобы девушки часто устраивали набеги. Так, изредка, и грабили они исключительно тех, кто этого заслуживал.

Людей вроде тех двух подмастерьев, что испортили партию шелка у гильдмейстера Аликса и пытались свалить вину на Сафи.

Или вроде тех бандитов, что вломились в дом Мэтью, пока того не было в городе, и украли его столовое серебро.

Было еще четыре случая, когда игра в карты таро заканчивалась для Сафи драками и пропажей денег. Разумеется, следовало восстановить справедливость и в особенности следовало вернуть похищенное.

Однако сегодня им впервые понадобилось залезть в аварийный мешок за лекарствами.

Порывшись среди запасной одежды и курдюков с водой, Изольда нашла две тряпки и тюбик ланолина. Она подхватила брошенное оружие и потащила все обратно к Сафи.

– Давай почистим клинки и придумаем план. Мы должны как-то вернуться в город.

Сафи сняла второй сапог, взяла меч и нож. Обе девушки уселись со скрещенными ногами на грубый пол, и Изольда погрузилась в привычный запах оружейной смазки.

– А как выглядели нити колдуна крови? – тихо спросила Сафи.

– Не успела заметить, – ответила Изольда. – Все произошло слишком быстро.

Она с силой полировала сталь. Следовало защитить от ржавчины чудесные клинки, выкованные в империи Марсток, – подарок Габима, повязанного брата Мэтью.

В каменных руинах воцарилась тишина. Слышался шорох ткани по стали, пока девушки натирали клинки, да нескончаемый грохот волн Джадансийского моря. Изольда знала, что выглядит невозмутимой, но была абсолютно уверена, что ее нити окрасились во все оттенки страха, как и у Сафи.

Изольда была ведьмой нитей, а значит, не могла видеть свои собственные нити, как и нити других таких же колдуний.

Ей было девять, когда ведовской дар проявился впервые. Изольде тогда показалось, что сердце вот-вот взорвется и превратится в пыль. Она ощутила миллионы чужих связей. Всюду, куда ни глянь, были нити: они сплетались и расплетались, возникали и исчезали снова. И ни одна не была ее собственной. Она так и не смогла увидеть, как сама вплетается в этот мир.

Поэтому, подобно всем ведьмам нитей из народа номатси, Изольда научилась сохранять голову холодной, когда сердце пылало, а кончики пальцев – неподвижными, когда все тело дрожало. И не обращать внимания на эмоции, которым поддавались другие.

– Думаю, – произнесла Сафи, прервав задумчивость Изольды, – колдун крови знает, что я – ведьма правды.

Изольда замерла.

– И почему, – произнесла она твердым, как сталь в ее руках, голосом, – ты так решила?

– Из-за его улыбки. – Голос Сафи дрогнул. – Он почуял мой дар в крови и теперь, как в сказках, может выследить меня где угодно.

– То есть он может прямо сейчас охотиться на тебя.

По спине Изольды пробежал холодок, плечи напряглись. Она еще сильнее сжала клинок.

Обычно чистка оружия помогала обрести баланс. Мысли замедлялись, и девушка опять начинала размышлять здраво. Изольда была прирожденным тактиком, зато именно у Сафи появлялись идеи, служившие толчком к действиям.

Начала – заканчивай.

Вот только сейчас Изольда не была в состоянии предложить ни одного решения. Они с Сафи могли затаиться и бегать от городской стражи пару недель, но было невозможно скрыться от колдуна крови.