Особенно если он точно знал, как выглядит Сафи, и мог продать ее тому, кто больше заплатит.

Когда человек стоял прямо перед Сафи, она могла отличить правду от лжи, реальность от иллюзии. И насколько удалось выяснить Изольде во время занятий с Мэтью, последняя зарегистрированная ведьма правды умерла сто лет назад – ее обезглавил император Марстока за сотрудничество с королевой Карторры.

Если о даре Сафи узнают, ее станут использовать как инструмент в политических играх…

Или уничтожат как политическую угрозу.

Дар Сафи был крайне редким и ценным, поэтому она всю жизнь хранила его в тайне. Как и сама Изольда, Сафи была еретичкой, то есть незарегистрированной ведьмой. На тыльной стороне ладони не было татуировки, извещавшей окружающих о ее даре. Однажды кто-нибудь еще, кроме самых близких друзей, догадается, кто она такая, и тогда солдаты ворвутся в гостевую комнату гильдмейстера Шелковой гильдии и уведут Сафи, закованную в цепи.

Вскоре клинки девушек были вычищены и заново наточены, и Сафи устремила на Изольду один из своих самых мрачных взглядов.

– Давай уже, – велела Изольда.

– Наверное, нам придется бежать из города. Покинуть империю Дальмотти.

Изольда сжала просоленные губы и постаралась не хмуриться. Не чувствовать.

Одна мысль о том, чтобы покинуть Веньясу… Нет, Изольда бы не смогла. Столица империи Дальмотти была ее домом.

Жители Северной пристани уже перестали замечать ее бледную кожу и чуть узкие глаза – прямое свидетельство того, что она была номатси.

И ей потребовалось шесть с половиной лет, чтобы стать там своей.

– Пока, – тихо произнесла Изольда, – давай подумаем о том, чтобы незаметно попасть в город. И помолимся, чтобы этот колдун не учуял твою кровь.

Или ведовской дар.

Сафи устало вздохнула и устроилась под лучами солнечного света. От них кожа засияла, а волосы заблестели.

– Кому следует помолиться?

Изольда почесала нос, благодарная хотя бы за то, что тема разговора сменилась.

– Нас чуть не убил монах ордена Кар-Авена, так почему бы не Колодцам Истока?

Сафи слегка вздрогнула:

– Не хочу молиться тому же, чему молится этот колдун. Как насчет того нубревнийского бога? Как там его зовут?

– Ноден.

– А, точно. – Сафи прижала руки к груди и уставилась в потолок. – Ноден, бог нубревнийских волн…

– Сафи, я не думаю, что он – бог только волн. Всего остального тоже.

Сафи закатила глаза:

– Бог нубревнийских волн и всего остального тоже, не мог бы ты сделать так, чтобы нас никто не выследил? Особенно… этот… Просто держи его подальше. И если ты сможешь уберечь нас от стражи города Веньясы, тоже было бы здорово.

– Это самая ужасная молитва, что я слышала, – заявила Изольда.

– Чтоб на тебя ласки помочились, Из. Я еще не закончила. – Сафи сердито засопела и продолжила: – Пожалуйста, верни все наши деньги до того, как Мэтью или Габим вернутся из поездки. И… это все. Большое тебе спасибо, о всеблагой Ноден. – Затем она поспешно добавила: – А еще, пожалуйста, сделай так, чтобы Хитрый Хлыщ получил по заслугам.

Изольда чуть не фыркнула, услышав последнюю просьбу, но внезапно о маяк громко разбилась волна, рассыпавшись брызгами при ударе о камень. Соленые капли покрыли лицо Изольды. Она нервно смахнула их. Вместо прохлады – тепло.

– Пожалуйста, Ноден, – прошептала она, стирая морскую воду со лба, – пожалуйста, сделай так, чтобы мы хотя бы остались живы.

Глава 3

Дойти до кофейни Мэтью, где жила Изольда, оказалось сложнее, чем предполагала Сафи. Обе подруги были измотаны, и Сафи хотелось стонать при каждом шаге. А еще ей хотелось сесть. И принять горячую ванну. И съесть пару булочек.

Ни ванны, ни булочек в ближайшее время не предвиделось. В городе Веньяса повсюду кишмя кишела стража, и к тому времени, как девушки добрались до Северной пристани, уже почти рассвело.

Они потратили половину ночи на то, чтобы добраться от маяка до столицы, а потом еще половину ночи крались по переулкам и перелезали через заборы, окружавшие огороды на задних дворах.

Любой взмах чего-то белого – будь то белье на веревке, кусок парусины или занавеска в окне – заставлял желудок Сафи подниматься к самому горлу. Но, слава богам, каждый раз это оказывался не плащ колдуна крови. В час, когда ночь начала переходить в рассвет, вдалеке показалась вывеска кофейни Мэтью. Заведение располагалось в переулке, отходившем от большого проспекта, что вел прямо к пристани.

Настоящий кофе из Марстока

Лучший в Веньясе

Вообще-то это не был настоящий марстокийский кофе, а Мэтью даже не был родом из империи Марсток. Напиток был фильтрованным и безвкусным, рассчитанным, как говорил Габим, на «тупых парней с запада». И лучшим в городе он не был. Даже Мэтью признавал, что в любой забегаловке на Южной пристани кофе был куда лучше. Но сюда, на северные окраины столицы, люди приходили не ради кофе. Они приходили ради сделок.

Именно в этом – в торговле слухами и тайнами, в планировании ограблений и афер – колдуны слова, к которым относился Мэтью, особенно преуспели. Парень держал кофейни повсюду в Ведовских Землях, так что любые новости он узнавал первым.

И именно ведовской дар слова сделал Мэтью идеальным наставником для Сафи, ведь он с легкостью говорил на любом языке.

Но что еще важнее, повязанный брат Мэтью, Габим, всю жизнь работал на дядю Сафи: сначала как охранник, а потом – как вечно недовольный учитель девочки. Поэтому, когда Сафи отослали в южные земли, Мэтью принял на себя обязанности Габима.

Не то чтобы Габим совсем забросил обучение Сафи. Он частенько наведывался к своему повязанному брату в городе Веньяса, после чего жизнь девушки превращалась в сплошное мучение: много дополнительных часов тренировок на скорость или овладение древними боевыми стратегиями.

Сафи добралась до кофейни первой и, перепрыгнув через лужу нечистот пугающе оранжевого цвета, принялась выстукивать заклинание блокировки на входной двери. Его поставили недавно, после инцидента с украденным столовым серебром. Габим мог сколько угодно жаловаться Мэтью на дороговизну заклятия, но, насколько Сафи могла судить, оно стоило своих денег. В Веньясе уровень преступности оставался традиционно высоким – во-первых, потому, что город служил портом, а во-вторых, потому, что богатые гильдмейстеры так и манили всякое отребье, жаждущее присвоить их пиестры.

Разумеется, те же самые гильдмейстеры оплачивали и разнообразные, неподдающиеся исчислению отряды городских стражников, один из которых как раз остановился в начале переулка. Мужчины уставились в другую сторону, осматривая корабли, пришвартованные к Северной пристани.

– Быстрее, – прошептала Изольда и толкнула Сафи в спину. – Стражник вот-вот… вот-вот…

Дверь распахнулась, Изольда навалилась на Сафи, и девушки влетели в темноту кофейни.

– Ты чего творишь? – зашипела Сафи. – Нас здесь все стражники знают!

– Именно, – ответила Изольда, закрывая дверь и задвигая засовы. – А издалека мы выглядим как две крестьянки, которые вломились в запертую кофейню.

Сафи неохотно согласилась:

– Верная мысль.

Изольда сделала шаг вперед и скомандовала:

– Гори!

В то же мгновение двадцать шесть заговоренных фитилей вспыхнули, высветив на стенах, потолке и полу яркие марстокийские узоры. Вокруг было слишком много всего, особенно ковров с аляпистым витым орнаментом, который резал глаза Сафи. Но, как и в случае с кофе, обитатели западных земель имели собственное мнение насчет того, как должна выглядеть марстокийская кофейня.

Вздохнув, Изольда направилась к винтовой лестнице в дальнем углу. Сафи последовала за ней. Они поднялись сначала на второй этаж, где жили Мэтью и Габим, а потом – на чердак со скошенным потолком, который Изольда называла своим домом. Здесь с трудом помещались две узкие койки и шкаф для одежды.

Вот уже шесть с половиной лет Изольда жила, училась и работала здесь. После того как она покинула мидензи, свое родное племя, Мэтью оказался единственным работодателем, готовым нанять и поселить у себя девушку народа номатси.

С тех пор Изольда никуда не переезжала, и причиной было вовсе не отсутствие желания.

Иметь собственный дом.

Сафи, должно быть, тысячу раз слышала об этой мечте своей повязанной сестры. Сто тысяч раз. И, возможно, если бы Сафи сама росла в крохотной хижине, годами делила одну на двоих кровать с матерью, она бы тоже мечтала обзавестись более просторным и уединенным убежищем.

И вот чем это закончилось… Сафи разрушила мечты подруги. Все скопленные пиестры исчезли, а стражники города Веньяса охотились на Сафи и Изольду. Это был буквально худший из возможных сценариев, и никакой аварийный мешок или прятки на маяке не помогли им выпутаться из этой передряги.

Сдерживая тошноту, Сафи, пошатываясь, подошла к окну и распахнула его настежь. В узкую комнатушку ворвался горячий воздух, наполненный запахом рыбы, таким знакомым и успокаивающим. Солнце только-только взошло на востоке, и черепичные крыши Веньясы горели как оранжевые языки пламени.

Вид из окна был прекрасен, безмятежен, и, боги свидетели, как же Сафи любила его! Она выросла в полуразрушенном доме в глубине Орхинских гор. Ее запирали в восточном крыле, когда дядя Эрон бывал не в духе, и в большинстве случаев жизнь Сафи в замке Гасстрель проходила за разбитыми окнами, в которые летел снег. Ледяной, пронизывающий ветер и мерзкая, склизкая плесень. Куда ни глянешь, взгляд натыкался на резьбу, картины или гобелены с изображением мифической горной летучей мыши. Гротескное, похожее на дракона существо, сжимавшее в когтях ленту с девизом «Любовь и ужас».

А мосты и каналы Веньясы были нагреты солнцем и замечательно пахли тухлой рыбой. В кофейне Мэтью всегда было светло и многолюдно. Над пристанями постоянно раздавалась восхитительная ругань грузчиков и матросов.

Здесь Сафи чувствовала себя согретой. Здесь ей были рады, а иногда она даже была желанной.

Сафи кашлянула. Ее рука соскользнула с оконной ручки, девушка повернулась и увидела, что Изольда натягивает на себя оливково-зеленое платье.

Подруга заглянула в шкаф.

– Можешь надеть мое запасное.

– Все будет видно.

Сафи закатала просоленные рукава рубахи, показывая синяки и царапины на руках – согласно последней моде, все платья шились с очень короткими рукавами.

– Значит, тебе повезло, ведь у меня еще есть… – Изольда достала из шкафа две коротких куртки, – вот это!

Сафи скривилась. Куртки носили ученики гильдий, а эти две были трофеями, доставшимися девушкам после последнего грабежа.

– А я по-прежнему считаю, – заявила Сафи, – что следовало взять не только куртки, когда мы бросили их связанными в кладовой.

– Хорошо, в следующий раз, когда кто-нибудь испортит партию шелка и обвинит тебя, Саф, я обещаю: возьмем не только куртки.

Изольда метнула в подругу ком черной шерстяной ткани, и та подхватила его в воздухе.

Пока Сафи спешно переодевалась, Изольда присела на край койки и чуть скривила губы.

– Я тут подумала… – подчеркнуто спокойно начала она. – Если колдун крови действительно охотится за нами, то, возможно, глава Шелковой гильдии сможет защитить тебя. В конце концов, технически он – твой опекун, и ты живешь в его гостевой комнате.

– Не думаю, что он станет укрывать беглецов. – Лицо Сафи напряглось, и она вздрогнула. – В любом случае было бы неправильно втягивать в это гильдмейстера Аликса. Он всегда был так добр ко мне, и не хотелось бы отплатить ему за это неприятностями.