И от этого меня трясет и корежит еще больше!

Дура наивная!

Я была игрушкой. Очередной! В бесконечной череде!

Эмоции вскипают во мне обжигающей вулканической лавой, которую уже не может сдержать черная обгорелая корочка на моем обугленном сердце, со всего размаху бью его по лицу ладонью. Глаза Воронова вспыхивают, я луплю его по другой щеке.

И еще! И снова!

Мне больно внутри и снаружи!

А он только головой дергает на каждый мой удар и опускает веки.

– Моего! Не нашего! Этот ребенок только мой! – задыхаюсь от гнева. – А ты!..

– Что я?! – перехватывает меня за запястье, притягивает к себе ближе.

– А тебя я больше знать не хочу! Исчезни из моей жизни! Другой дурочке рассказывай свои сказки! Вешай ей лапшу на уши, пока трахаешь всех подряд! Найди себе…

– Лина, прекрати! – встряхивает меня, – ты впадаешь в истерику!

– А ты бесчестный мерзавец! Отпусти меня!

– И куда ты пойдешь? – кричит в лицо, – здесь некуда идти! Мы в лесу!

Я оглядываюсь по сторонам, снег валит, видно только полосу леса, торчащую как пень платформу и железнодорожные пути. Вокруг даже домов нет!

– Ты зачем здесь поезд остановил? Это что за ловушка?!

– Где смог, там и остановил! Садись в машину, живо! Пока не замерзла и не заболела!

– Да какая тебе разница, заболею я или нет?

– Значит, есть разница! – распахивает переднюю пассажирскую дверь, – быстро внутрь!

– Ты мне больше не начальник! Я уволилась!

– Не видел твоего заявления!

– Глаза протри!

– Р-р-р-р, марш внутрь! – заставляет аж подпрыгнуть криком, сам заталкивает на сидение, усаживает, наклоняется в салон и застегивает ремень поверх моих рук с такой силой, что замок трещит.

Хлопает дверью, что я подскакиваю и сжимаюсь в комок.

Слышу, как за спиной хлопает вторая дверь, и моя сумка залетает на заднее сидение. Усаживается на водительское место так резко, что машина качается, заводит двигатель и резко вжимает газ.

Я дергаюсь и на инерции вжимаюсь спиной в сидение. Оба тяжело дышим, хочется рвать и метать, между нами молнии и открытый огонь, обожжемся и сгорим до головешек.

Как часто это заканчивалось безудержным сексом, но сейчас скорей закончится убийством в состоянии аффекта.

– А теперь ты меня выслушаешь! – поворачивается ко мне и в глазах электрический разряд, машина набирает скорость, – или придется выпрыгивать на ходу!

Глава 3

– Значит, выпрыгну! – выпаливаю на эмоциях.

Ну не могу я их теперь контролировать, в меня вселился демон, и это совсем не ребенок, который растет внутри тела, это неконтролируемое желание уничтожить его отца!

А потом хочется вжаться в него и рыдать на плече. Ему же жаловаться на то, какая он эгоистичная сволочь. И снова бить его по лицу, пока он не перестанет чувствовать свои щеки и губы… Губы в которые она его целовала!

Ненавижу!

– Полина! – рычит строгим голосом на то, как я пытаюсь отстегнуть ремень, он зараза вообще, похоже, сломался, ни из замка не вынимается, ни растягивается, чтобы так сильно не давил на грудь и живот.

Я в самой натуральной ловушке!

Только руки и могу выдернуть, чтобы схватиться за дверную ручку. Раздается щелчок, и замки блокируются.

– Ты будешь меня слушать или нет?

– Нет! – отвечает за меня демон.

Илья длинно и шумно выдыхает, словно смиряется с тем, что разговаривать придется вот так, через мое отрицание и ненависть из каждой поры и в каждом выдохе. А что он хотел после предательства? Поцелуев в лобик?

Монтировкой разве что!

– Полина, – снова насилует мое имя, – то, что ты увидела, ты поняла совершенно неправильно, – пытается говорить спокойно. Но в тишине салона машины, когда весь звук – это шорох шин снаружи, я слышу, как  надламывается его голос.

– Это не то, что я подумала? Оригинальностью меня прямо душит!

– Я с этой женщиной не спал.

– Просто голым рядом полежал. Ну да.

– Я был в полотенце! Я из душа… – злится, срывается, – я вообще не лежал!

– Я помню, как тебе нравится стоя. Все стены в своей квартире мной вытер, как тряпкой!

– Ты была не против!

– Как и она!

– Боже, Лина! Заткнись, ты просто невыносима!

– Вот и нечего было меня из поезда выносить! Куда ты вообще меня везешь? Сказочник чертов!

– Здесь одна дорога до города. Туда и везу!

– Я к брату еду! Высади меня на перекрестке!

Воронов смотрит на меня как на сумасшедшую, потом на дорогу, которая стала шире, но почти без единого фонаря.

– На каком еще перекрестке? Это трасса! До самого города ни одной деревни даже нет!

Осознание того, что мне вообще никак не выкрутиться, топит не хуже ледяной воды, как если бы я провалилась сейчас в прорубь и ушла под лед. Бьюсь затылком о подголовник.

– Как все у тебя складно получается, Воронов. Долго планировал?

– Одна сплошная импровизация, с тобой иначе никак, Лина! – протягивает руку и накрывает мою кисть, хочу вырвать ее из руки, но он не дает, лишь сильнее сжимает пальцы.

– Лина… – зовет опять и теряет голос в конце. Сердце мое подпрыгивает к горлу, таким голосом он мне говорил только самые яркие признания. Те, что западали в самую душу, оставляли отпечаток на сердце и заставляли верить, что он меня любит. – Я не откажусь, ни от тебя, ни от нашего ребенка.

– Мне все равно, Воронов. Это не тебе решать. Я еду к брату и останусь жить там. А ты делай все, что тебе захочется. Ты взрослый самостоятельный человек, бизнесмен, у тебя широкий горизонт планирования своей жизни. Вперед!

– Лина!

– Полина, Воронов!

– Илья, – поправляет он меня. Не очень любил, когда его называли по имени, но из моих уст он его обожал, млел как кот, когда я мурлыкала в объятьях «Илья».

– Нет для меня больше Ильи! Все! Умер! И закопал сам себя голыми женскими телами!

Снова долго вздыхает.

– Ну, значит, едем знакомиться с семьей, – говорит как бы между делом, глядя перед собой на дорогу. Она становится шире, появляются встречные машины, фары то и дело слепят глаза.

– Нет, ты высадишь меня у ресторана моего брата и уедешь отсюда навсегда. Ты мне больше не интересен.

– Я не спал с той женщиной! – вновь взрывает его. Для Воронова оправдываться, это как отрезать себе руку. – Это был просто поцелуй, и ничего больше!

– Я тебе… не верю! – влепила бы ему пощечину за вранье, но не дотянусь, прикована насмерть ремнем. Надеюсь, Руслан меня сможет вырезать из этой машины.

– Да мне все равно, веришь ты или нет! Я еду с тобой к твоему брату!

– Не едешь! Я тебя не впущу! Там сегодня праздник для самых близких и любимых, а ты в этот круг больше не входишь! И не войдешь никогда!

– Значит, это будет двойной праздник!

– Это помолвка!

– Вообще идеально!

– Мой брат тебя убьет, если ты войдешь на порог!

– С чего это!

– За то, что сделал мне ребенка и тут же изменил! Он не уважает таких подлецов, а за меня порвет кого угодно! – кричу с эмоциями и верю в каждое слово, потому что мой Руслан, мой спасатель, никогда не позволит такому бесчестному уроду, как Воронов, ходить по земле рядом со мной. Он мой защитник, моя сила, мое все после смерти родителей!

Последний близкий человек!

Единственный!

– Он не сможет убить отца своего племянника!

– Ты его не знаешь…

– И мужа своей сестры! – кричит, срываясь.

– Что? – шокировано поворачиваюсь.

Илья перехватывает руль одной рукой, включает круиз-контроль, что-то достает из внутреннего кармана пальто, потом дергает меня за запястье правой руки.

– Эй, пусти!

– Потому что ты будешь моей женой! – на мой палец натягивается колечко, я немо открываю рот, глаза Воронова горят решимостью и чем-то еще. В первый раз вижу его таким!

– Полина Волкова, я люблю тебя больше жизни и хочу этого ребенка! Ты будешь моей женой?!

Воздух сгорает в моих легких, тело бросает в жар, я смотрю на Илью и не могу поверить. Все тело немеет от слов, что он сказал.

Что он сказал?

Больше жизни…

– Илья… я… – опускаю взгляд на кольцо и его руку, держащую мою. – Я…

Нет!

Да! Да! Да!

Я ненавижу его и люблю! Но как я могу?

Яркий свет впереди, визг и скрежет, глухие удары как раскаты грома, удар. Нас отрывает друг от друга, кидает в стороны, удар, еще, стон металла, стекла сверкающим дождем сыплются и кружатся как смертоносная вьюга. Верх и низ смешиваются, тело дергает как тряпичное, шум, крик, снова удар.

И темнота…

Глава 4

Первое, что я осознаю, это собственное дыхание, оно гулкое, будто слышу я его изнутри. А снаружи все как под слоем воды, звуки смешанные, непонятные, только звон или писк проедают мозг.

Я пытаюсь шевельнуться, но тело тяжелое, скованное, грудь и живот что-то больно сдавливает. И в то же время я как будто в невесомости. Открыть глаза целое титаническое усилие, веки словно слиплись, я даже, кажется, ощущаю влагу, которая их склеила.

По моему лицу что-то течет, но очень и очень странно снизу вверх, от края подбородка через щеку к виску. Как такое может быть?

Очень хочется смахнуть эту раздражающую щекотную каплю, но я словно не могу управлять своим телом, руки будто не мои. Я должна…

– Ааа! – плечо пронзает такая резкая и запредельная боль, что я, кажется, глохну на мгновение. Диким пульсом боль растекается по телу и заставляет сердце колотиться как сумасшедшее, я даже в ушах чувствую это!

– Ли… на…

Слух ловит знакомое слово, и это отрезвляет меня, я хрипло дышу, стараясь сдержать тошноту. Мне по утрам не было так плохо, как сейчас, с трудом прогладываю ком, и стон сам срывается с губ.

А еще с них же будто капля срывается. Да что капает? Где я вообще? Что происходит? Паника накрывает от неизвестности. Я должна открыть глаза. Но это просто непосильная задача, чуть приподнимаю веки и тут же начинает жечь.

– Лина, – вновь слышу свое имя на очень тихом выдохе.

И это пробуждает меня как пощечина.

– Илья! – разлепляю веки усилием воли и с ужасом хочу закрыть их сразу же обратно. Мой мир перевернут!

Это какой-то страшный сон!

Зажмуриваюсь, сжимаю зубы, так хочется закричать от страха, но…

– Полина?! – раздается чуть громче, и я вновь распахиваю глаза, в них мутно, отдает грязно красным и в то же время яркий свет слепит. Моргаю много раз, пока слезы, которые навернулись сами собой, не проясняют зрение.

– Илья! Илья! – мой голос хриплый, а во рту пугающий вкус крови.

Это полный кошмар.

Мы попали в аварию! Разбились на дороге на полной скорости! В нас врезалось что-то со встречки!

Я фокусируюсь и осознаю, что вишу почти вниз головой на ремне безопасности, накрепко прижатая к пассажирскому сидению. Машина лежит на боку, мое тело в неестественной позе, ноги висят, правая рука как плеть, я вообще теперь ее почти не чувствую.

Но ужас в другом.

Прямо подо мной лежит Илья и смотрит на меня расфокусированным взглядом. Левая сторона его лица почти полностью в крови и в ярком свете фар откуда-то сбоку она кажется жутко яркой и блестящей. Нереальная, будто из плохого кино.

С моего лица срывается еще одна капелька крови и падает прямо на его скулу. Стекает красной слезой.

– Живая, – шевелятся губы Ильи, и я понимаю, что почти не слышу его. Голос такой слабый, что это почти один лишь выдох.

– Живая… я живая, – от того, как медленно и пьяно смыкаются, его веки мне становится невероятно страшно. – Илья, не спи, пожалуйста!

Оглядываю его с ужасом насколько могу, лежит, согнувшись, чуть на боку, одна рука неловко подвернута, вторая сверху. Белая рубашка местами надорвана и в красных пятнах. Но хуже всего это его лицо и кровь, дорожками прочертившая страшные маршруты из уголка рта и носа.