Повинуясь безмолвной команде, Леха отпрянул в сторону. Толстый обмяк и повалился на пол, утягивая своим весом Ивана. Тот потерял преимущество, оказавшись сверху на Толстом. Почти не целясь, Григорий нажал на спусковой крючок. Раздался выстрел, и в спине Ивана образовалась дыра размером с кулак. Егору не хватило каких-то пары сантиметров, чтобы предотвратить выстрел. Рука скользнула по рукаву Григория, а в следующее мгновение он полетел на пол, сбитый Лехой, напавшим на него со спины. Стряхнув с себя Ивана, поднялся Толстый. Он потряс головой, как будто пытался вытряхнуть из нее все мысли. Затем развернулся к Григорию.

– Ты мог попасть в меня или прострелить насквозь. Валялся бы сейчас вместе с этой падалью, – Толстый пнул ботинком мертвого Ивана.

– Ну не попал же, – Григорий зло сверкнул глазами. – Зато одной проблемой меньше. Похоже, у нас осталась всего одна проблема.

Он сделал шаг вперед и навис над Егором. Перекатил его с живота на спину, усмехнулся и ударил по лицу. Из разбитого носа тут же потекла кровь.

– Видишь, к чему приводит доброта? – почти ласково произнес он. – Мой тебе совет на будущее: не будь таким доверчивым и добрым. Пусть люди сами решают свои проблемы. Впрочем, о чем это я? Будущее? Думаю, ты понимаешь, что тебе оно не грозит?

Он в очередной раз загоготал над собственной шуткой, но Егора его смех не задел. Он чувствовал, как распухает нос, как струится кровь по щеке, и думал о том, что не успел поцеловать дочку перед поездкой. Она так сладко спала, облачившись в розовую пижамку, что тревожить ее не хотелось. Черт! Как жалко, что он этого не сделал! А теперь он смотрит в лицо смерти. «Зачем? Не желаю этого делать! Если уж пришло мое время, пусть это случится быстро. И я не обязан это видеть». Егор повернул голову вбок, чтобы не видеть дула, и тут он заметил, как приподнимается ткань на перегородке, отделяющей багажный отсек от сортировочного. «Нет! Не делай этого! – чуть не выкрикнул он, поняв, что произойдет в следующий момент. – Оставайся на месте, Ленька! Не глупи». Но Ленька не мог услышать его предупреждения. Его лицо, ошеломленное и испуганное, показалось из-под ткани, глаза их встретились.

– На что это ты там уставился? – прохрипел Григорий. – Привидение увидел?

– Да вот решил поразмышлять на досуге, – Егор вновь взглянул на своего мучителя. – Интересно, как долго вы будете наслаждаться свободой после того, как убьете и меня? Три трупа государственных служащих, да еще при исполнении трудового долга – это не старушку подушкой задушить. Как считаешь, Леха, сколько из оставшихся тебе лет ты проведешь на свободе?

– Заткнись, – прошипел Леха. – Думаешь, самый умный?

– Может, и не самый, но явно поумнее тебя, – продолжал Егор, не обращая внимания на недовольный вид Григория, ему нужно было подать знак Леньке, но так, чтобы понял только он. – На твоем месте я бы спрятался в укромный уголок, залез бы куда угодно, хоть в бак для отбросов, лишь бы не попасться. Да любой ради безопасности сделал бы подобное. К чему теперь геройствовать? Только себя погубишь.

– Эй, мужик, у тебя что, крыша поехала?

Леха удивленно смотрел на Егора, но тот не обращал внимания. Все его мысли были сосредоточены на Леньке. Только бы он понял, только бы сделал так, как того требуют обстоятельства. Он знал, что на багажной половине прямо в стене установлен ящик для бытовых отходов. Металлическая крышка прикручена двумя петлями к полу вагона – все, что осталось от второго туалета. Если бы Ленька забрался туда, если бы сумел воспользоваться моментом, когда в него, Егора, начнут стрелять, то все бы еще обошлось.

– Ладно, мужик, дам тебе последний шанс. Расскажешь, какие метки на ценных посылках, – умрешь быстро и легко. Не расскажешь – буду отрезать от тебя по кусочку до самой Нерехты, – в дело вступил Григорий. – Так что там за метки?

– Да пошел ты. Не желаю больше видеть твою гнусную рожу, – Егор снова отвернулся и скосил взгляд на перегородку.

Лица Леньки он там не увидел. «Вот и молодец, мальчик. Вот и славно, – с облегчением подумал Егор. – Теперь мой выход. Ты только подожди, не поспеши, и все обойдется». Григория разозлили слова Егора, и он с силой ударил его прикладом в живот. На какое-то время Егор потерял способность дышать, но вскоре оклемался. Он начал подниматься, оперся рукой о стол, пересилив боль, поднялся во весь рост и смело взглянул в лицо Григория, а потом бросился на него. В следующий момент раздался звук выстрела, грудь разорвала нестерпимая боль. «Прощай, Ленька, – мысленно прошептал Егор. – Прости, что так вышло». Егор закрыл глаза, сознание померкло. «Все, отмучился!» – промелькнуло в голове, а после наступила темнота.

– Теперь точно все, – Григорий плюнул на бездыханное тело Егора, упавшее у его ног, и обратился к подельникам: – Ну, чего стоим? Хватайте мешки, вскрывайте посылки. Забираем только ценное.

Толстый и Леха не шелохнулись. Они во все глаза смотрели на тело Егора и отказывались верить в то, что все так далеко зашло.

– Ты его убил! – выдавил из себя Леха. – Ты всех убил!

– И что? Пойдешь закажешь панихиду? – Григорий дулом подцепил холщовый мешок, брошенный ранее Трофимычем, и перебросил его Лехе. – Принимайся за работу, малец, иначе…

Он не договорил, но угроза в его голосе заставила подельников шевелиться. Леха подхватил мешок и направился к дальней стене, где штабелями стояли посылки. Ему пришлось перешагнуть через бездыханное тело Ивана Громова. Ботинок угодил в лужу крови, и Леху чуть не вырвало. Справившись с тошнотой, он достал из кармана самодельный нож и принялся вскрывать коробки. Толстый не отставал: он обшаривал ячейки, прощупывал письма и бросал их на пол. Добравшись до ячеек с ценными отправлениями, он довольно загоготал.

– А вот и нажива, – вспоров первый пакет, объявил он. В руках у него оказался золотой кулон на цепочке.

– Неплохая вещица, – одобрил Григорий. – Граммов на десять потянет. Сдадим барыгам – разживемся.

Он перезарядил обрез и, прислонив его к стене, принялся потрошить коробки и пакеты. На пол летела бумага, из коробок разлеталась стружка, которой обкладывали хрупкие предметы, с хрустом лопались сургучные печати. Гора ценных предметов, сложенных на скамье, росла с каждой минутой. Импортные фотоаппараты, ювелирные украшения, ликеры, банки шпрот и вяленое мясо, дефицитные книги, коробочки с наручными часами и целая кипа одежды. Минут через двадцать Григорий подозвал к себе Толстого.

– Упакуй все в мешки, я пойду взгляну, что там на горизонте, – приказал он.

Толстый подтянул еще один мешок и сгрузил в него награбленное. Затянув край бечевкой, он перетащил мешок в тамбур и вернулся. Леха вскрывал последнюю коробку из «международной» почты. Свой мешок он набил до отказа.

– Заканчиваешь? – обратился к нему Толстый.

– Почти готово, – буркнул Леха.

– Чего ворчишь? Или недоволен наживой? – Толстый хлопнул по мешку рукой. – А по мне, так знатный навар. Не обманула твоя шмара, как говорила, так и вышло.

Леха промолчал, вспоминать о том, что первоначально идея напасть на почтовый вагон принадлежала ему, не хотелось. Знал бы заранее, с кем связывается, держал бы рот на замке. Толстый, казалось, не замечал отстраненности подельника и продолжал балагурить.

– Надо бы у тебя адресок этой шмары взять. Хороша девка, такой кусок нам оторвать помогла. Подумать только: простая почтальонша, а наводчица из нее вышла фартовая. Напомни, как ее зовут?

– Оставь ее в покое, – Леха продолжал набивать мешок, стараясь не смотреть на трупы, но они будто притягивали взгляд. – Не станет она с уголовниками связываться.

– С тобой же связалась, – гоготнул Толстый. – Вспомнил, ты ее Ольгой называл, а она тебя Темиком. Вот лажа! Темик! Как пса шелудивого.

– Отвали, Толстый, – Леха зло сверкнул глазами. – Сказал же: Ольга не для тебя!

– Ладно, ладно, не кипятись, – Толстый дал «задний ход». – Найдем получше твоей Ольги. Вот приедем на место, сдадим все скопом барыгам, и гульнем так, чтобы наутро до сортира не доползти.

– Или покатим по этапу на лесоповал, – чуть слышно пробурчал Леха.

– Да не кисни ты, Леха. Он свое дело знает, не впервой ведь, – чуть понизив голос, обнадежил Толстый. – Знаешь, из каких передряг он выбирался?

– Плевать мне, откуда он выбирался, – Леху вдруг прорвало. – Он не должен был никого убивать. На это уговора не было.

– Что поделать, если так случилось? – Толстый развел руками. – Не хотел он его уложить, зуб даю. Просто обрез – дело тонкое, никто не может быть уверен, куда из него пуля полетит. Старик тот распрямился не вовремя, вот и все. А он хотел пальнуть только для того, чтобы все сговорчивыми стали.

– Ты в этом уверен, Толстый? Можешь ручаться, что он не запланировал все так с самого начала?

– Да какая теперь разница? Хотел не хотел, убил не убил. Плевать. Лишь бы барыш был пожирнее, – отмахнулся Толстый. – Давай лучше мешок помогу тебе до тамбура дотащить.

– Неси, я тут пока закончу, – Леха подтолкнул мешок Толстому.

– Не забудь за загородкой посмотреть, – Толстый взвалил мешок на спину. – Кто знает, может, они туда самое ценное сложили.

– Там пусто, я смотрел, – ответил Леха.

– Все равно еще раз пошарь. Если не хочешь рассердить его, – и Толстый бросил быстрый взгляд в сторону тамбура, куда ушел Григорий.

Леха не ответил. Вместо этого он бросил распотрошенный посылочный ящик и шагнул за загородку. Там стояла импровизированная тахта из нескольких ящиков, накрытых тонким армейским одеялом, и больше ничего. Леха стянул с ящиков одеяло, попинал ящики, убедился, что те пустые и собрался вернуться в сортировочную, когда внимание его привлекло какое-то движение. Он поднял глаза от пола и осмотрелся. На дальней стене он увидел прямоугольную дверцу вровень с полом, больше похожую на крышку секретера. Двигаясь медленно, он подошел к стене и дернул дверцу. Поддалась она с трудом, но, когда открылась, Леха замер: из шкафа-ниши на него смотрел парнишка лет восемнадцати.

– Вот черт, – вырвалось у Лехи.

Парнишка не проронил ни звука, он просто смотрел на Леху и ждал своей участи. А Леха не знал, что делать. Сказать Григорию и получить еще один труп? Промолчать и оставить свидетеля в живых? Что так, что так – все паршиво. Пока он думал, у перегородки послышались голоса. Григорий торопил Толстого:

– Пошевеливайся, у нас на все не больше пяти минут. Станция вот-вот покажется, а я что-то не хочу попадаться на глаза начальнику поезда.

– Мы что, будем на ходу прыгать? – в голосе Толстого Леха уловил сомнение.

– А ты думал, за тобой вертолет прилетит и подхватит тебя с подножки, как в этих дурацких фильмах? – Леха услышал, как Григорий зло рассмеялся. – Шевели поршнями, тебе сказано. И где там твой дружок застрял?

Не раздумывая, Леха захлопнул дверцу. Она с тихим стуком ударилась о стену. В этот момент за перегородкой показался Григорий.

– Чего тут у тебя?

– Пусто, – твердым голосом сообщил Леха. – Думал, припрятали здесь что-то, но нет. Одни пустые ящики.

Для наглядности Леха поднял один из ящиков и с шумом бросил на пол. Григорий стоял и пристально смотрел на Леху.

– Что-то мне твой тон не нравится, – вдруг заявил он. – Скрываешь что-то?

– С чего ты взял? – ощетинился Леха. – Крысой меня считаешь? Так и скажи! А после поговорим по понятиям.

– Вид у тебя странный, – продолжал Григорий, не обеспокоенный угрозой Лехи. – Зашкерить что-то ты не мог, не та натура, а вот чуйка мне шепчет, что лажей пахнет.

Григорий еще с полминуты буравил Леху взглядом, затем развернулся и вышел из-за перегородки. Леха вздохнул с облегчением и двинулся следом. Не успел выйти из-за перегородки, как вернулся Григорий. На этот раз он держал в руках обрез.

– Говори, что там, – приказал он, и Леха подчинился.

– Там еще один, зашкерился в ящике, который в стене, – Леха указал рукой в угол.

– И что ты собирался с ним делать? Отпустить? – Григорий зловеще прищурился.

– Не гони туфту, – огрызнулся Леха. – Я бы тебе сказал, только не там. Забыл, что ствол здесь оставил? Или я должен был голыми руками его удавить?

– Ладно, об этом позже, – подумав, произнес Григорий. – А сейчас нужно устранить проблему. Давай, малец, дерзай.