В поисках совершенства (страница 5)
Да, это и мой сын, но не буду кривить душой: я так переживаю не из-за ребенка, которого никогда в жизни не видел. Все мои старания не ради него. Уверен, Сикс приняла верное решение.
Все, что я делаю, – ради Сикс. Я не могу ее подвести, ведь ей это нужно как никому, и ее счастье сейчас в моих руках – неумелых, никчемных руках.
Снова выдыхаю. Надеюсь, он почувствует, что я совершенно искренен.
– Можно вопрос? – говорю я.
– Давай.
– Почему вы его усыновили? У вас не может быть своих детей?
Пару секунд он молчит.
– Да. Мы несколько лет пытались, а потом жене удалили матку.
По голосу ясно, что ему сложно говорить об этом. Не представляю, каково было такое пережить. Его жена, наверное, прошла через те же муки, что и Сикс.
– Вы бы остались с ней, несмотря ни на что? Даже если бы не нашли ребенка?
– Конечно. Я люблю ее больше жизни. И этот мальчик для нас все. Так что, если вы вдруг думаете…
– Выслушайте меня. Я больше жизни люблю Сикс. Знаю, мне только девятнадцать, но она лучшее, что у меня есть. Смотреть, как она мучается… просто невыносимо! Ей всего-то надо знать, что с малышом все хорошо, что она не совершила ошибку. Не буду врать, мне самому это не нужно. Не так, как ей. Я просто хочу, чтобы она снова жила. Жила, вашу мать!.. У нее на сердце рана, и, пока она не будет спокойна за малыша, пока не будет знать, что он здоров и весел, эта рана не затянется. Вот, собственно, все, о чем я прошу. Мне надо, чтобы она была счастлива, и сейчас вы с женой буквально единственные, кто может помочь.
Прижимаю кулак ко лбу. Не надо было ругаться! Я сказал «вашу мать» – это могло настроить его против меня. Чувствую себя абсолютным сопляком. Ну, для него я и есть сопляк.
Повисает долгое молчание. Тем не менее трубку он не бросил: я слышу, как он вздыхает. Наконец:
– Поговорю с женой. Пусть она решает – я в любом случае ее поддержу. Как с тобой связаться, я знаю. Если мы не напишем и не позвоним, забудь об этом. Мне бы искренне хотелось помочь, но обещать ничего не могу.
Я бью кулаком по воздуху. Стараюсь говорить спокойно:
– Хорошо! Спасибо! Мне большего и не нужно. Спасибо.
– Дэниел?
– Да?
– Чем бы все ни кончилось… спасибо.
Он ни слова не сказал про нашего сына, однако его «спасибо» значит больше любых слов. Оно значит, что с нашим малышом все прекрасно и они счастливы быть его родителями.
Он вешает трубку.
Теперь я один на один с чувством пустоты. Господи, как тяжело!
Так близко и так, черт возьми, далеко!
Снова опускаюсь в кресло. Какая-то часть меня хочет побежать в дом, схватить Сикс, закружить ее в объятиях, рассказать ей, что произошло. Однако реалист во мне знает, что разговор наш еще ничего не значит. Он, может, и не позвонит больше, и тогда, что бы я ни делал, к кому бы ни обращался, их решение останется неизменным. И решение это будет полностью законно. Нам придется смириться.
Я утыкаюсь лицом в ладони. До этого момента у меня были разные варианты. Если не сработает одно, можно попробовать другое. Теперь же вся надежда только на один-единственный разговор с одним-единственным человеком. Это самое страшное для нас испытание, и судьба наша в руках одного-единственного судьи.
– Эй!
Вытирая глаза, я отворачиваюсь от двери, из которой только что вышла Сикс. Не глядя на нее, встаю, запихиваю телефон в карман.
– Дэниел, ты что, плачешь?
Снова вытираю глаза.
– Нет. Аллергия какая-то.
Поворачиваюсь к ней, натягивая самую беззаботную улыбку, на какую только способен.
– У тебя нет аллергии.
– Разве?
– Да. – Сикс подходит ближе и кладет ладони мне на грудь. В глазах тревога. – Что случилось? Почему ты плачешь? Ты ведь никогда не плачешь.
Беру ее лицо в ладони и прижимаюсь лбом к ее лбу. Она обнимает меня, и я чувствую, как дрожат ее руки.
– Сикс, у меня нет от тебя секретов, – шепчу я. – Но прямо сейчас не могу тебе ничего рассказывать. Пока не могу. Дай мне немного времени.
– Ты меня пугаешь.
– Все в порядке. В полном. Чуток выбит из колеи. Ты же мне доверяешь? – Обняв ее, крепко прижимаю к себе. – Есть охота. Давай сегодня просто посидим с ребятами и больше ни о чем не будем думать. Все в порядке, правда.
Она кивает, тыкаясь подбородком мне в плечо.
– Хорошо. Только салат я запорола, так что мы заказали пиццу.
Я смеюсь.
– Так и знал.
Глава 5
После его звонка прошло восемь часов. Я хватаюсь за телефон каждые пять минут: проверяю, нет ли письма, сообщения или пропущенных.
Ничего.
Он не сказал, когда поговорит с женой. Может, будет ждать подходящего момента. Легко уйдут недели и даже месяцы. Или он уже с ней поговорил, и она решила, что общаться не стоит.
Вероятно, я так и буду всю жизнь проверять телефон – ждать от них весточки. Следовало попросить его по крайней мере сказать, если надеяться не на что. Была бы хоть какая-то определенность.
– Твоя очередь, Дэниел, – говорит Джек.
Положив телефон на стол, бросаю кубик. Я сам предложил поиграть в «Монополию», когда вернулись Джек с Карен: хотел на что-то отвлечься. Только вот хренова игра идет слишком медленно. Холдер настаивает, чтобы банкиром выбрали его, – мне он не доверяет и все по три раза пересчитывает.
Делаю ход, и моя фишка попадает на клетку «Парк Плейс»[3].
– Покупаю.
– С тебя триста пятьдесят тысяч, – озвучивает Холдер.
Отдаю всю сумму пятерками – так уж вышло, что других купюр у меня нет, – и смотрю, как он пересчитывает. Потом еще раз. Уже было кладет деньги в банк, но снова хватает пачку и начинает считать в третий раз.
– Твою мать, а можно побыстрее?
– Следи за выражениями, – тут же реагирует Джек.
– Простите, – шепчу я.
Холдер замирает: сидит и таращится на меня с другого конца стола.
– Ты чего? – с тревогой спрашивает Сикс.
– Все в порядке, – успокаиваю я ее. – Просто мы никогда не закончим, если Холдер постоянно будет пересчитывать деньги, как слепой крот.
– Отвали! – Холдер продолжает считать в третий раз.
– Вообще-то кроты и так слепые, так что только отсталый скажет «слепой крот», – замечает Брекин.