Когда просыпается сердце (страница 6)
Слова падают, как камни. Без истерики и обвинения. Просто как стена. Ли Ян отходит. И… идет к двери. Я не верю.
– Подожди. Что ты…
– Ты знаешь условия.
– Я человек, Ли Ян, а не объект.
Он останавливается на полпути. Оборачивается.
– А ты уверена?
Смотрит так, что можно сойти с ума, а потом говорит:
– Иногда желания сильнее сути. Иногда ты сама делаешь из себя объект.
После этого он уходит без объяснений. Без прикосновений. Без… финала.
Дверь закрывается. И тишина становится звенящей.
Я стою посреди комнаты. В одном белье. В ожидании, которое уже не оправдано.
В комнате пахнет мускусом, свечами и… персиками. А еще – отсутствием. Он ушел.
Я сажусь на кровать. Руки дрожат. Я не плачу. Слез нет. Но все тело… ломает. Не физически, а изнутри. Как будто кто-то вытянул струну, на которой держалась реальность.
Использованная. Да. Словно он взял не тело, а душу. Прочел. И… закрыл книгу. Я чувствую это: я не равна ему. Ни во власти, ни в знании, ни в контроле.
И при этом хочу его еще сильнее. Даже сейчас, когда внутри все выворачивается.
Это… зависимость. Никакие прежние влюбленности, флирт или игры не стояли с этим рядом. Словно мой мозг теперь вообще ничего не понимает. Каждое слово – загадка. Каждое прикосновение – власть. А пауза – самое громкое заявление.
Я сижу на полу, обняв колени. И чувствую себя как та маска на витрине с трещиной у губ. Красивая, но больше не цельная.
Ли Ян не просто возбудил или увлек. Он стал частью моего сумасшествия. И теперь я уже не думаю: хочу ли его. Теперь я думаю: смогу ли без него?
Я говорила себе, что играю. Что это эксперимент. Что это все – часть процесса.
Но игра закончилась в ту самую ночь, когда я заснула у него на груди.
Теперь все другое. Теперь – я записана. Как произведение искусства в журнал. Как экспонат.
От этого хочется кричать. Быть живой. Настоящей. Способной сделать выбор.
Но стоит закрыть глаза, и в голове только он. Голос. Глаза. Слова: «Это не твоя роль – спрашивать».
Я подхожу к зеркалу. Смотрю не себя и говорю вслух:
– Тогда какая у меня роль?
Ответа нет. Только отражение. Сломанной. Живой. Готовой… все равно ждать.
Я еще не знаю, что завтра кое-что изменится.
Глава 9
Утро пахнет свежей бумагой, кофе и тревогой. Я просыпаюсь раньше будильника, будто не от звука, а от странного ощущения. Словно на тонком стекле начались невидимые трещины. И я та, что стоит на нем босиком.
Работа зовет. Я еду в галерею, как обычно. Сумка, телефон, блокнот. Открываю двери, приветствую охранника, киваю смотрителям. Все, как всегда. Только внутри… все не так.
Я сижу в офисе, просматриваю план экспозиции, когда приходит сообщение от куратора:
«Инга, через час экскурсия для группы возможных инвесторов. Руководство просит провести мини-тур. Без лишнего, просто аккуратно и элегантно. Держи лицо».
Я вздыхаю. Конечно. Когда еще, как не после бессонной ночи и ощущения, будто тебя разорвали и собрали заново.
В полдень приходят потенциальные инвесторы. Мужчины и женщины в дорогих костюмах, с приглушенными голосами и внимательными взглядами. Один из них выделяется сразу – из-за осанки, походки и какого-то невероятного внутреннего света. Азиат. Высокий. Прекрасно одет: темно-серый костюм с почти незаметным бордовым узором. Тонкие запястья и длинные пальцы. Его волосы темные, чуть волнистые, уложены с легкой небрежностью. Глаза теплые, смеющиеся, с едва заметной иронией, будто он всегда в курсе какого-то шутливого секрета.
Он замечает меня первым.
– Госпожа Смирнова Инга? – спрашивает, произнося мое имя почти без акцента, но с музыкальной интонацией.
– Да. Добро пожаловать. – Я протягиваю руку, и он слегка касается моей ладони. Его пальцы прохладные и точные, как у пианиста.
– Меня зовут Сон Джинхо. Вы потрясающе подходите этому пространству. Как будто сами часть экспозиции.
Я улыбаюсь. Автоматически. Я умею быть вежливой, умею держать маску. Но его слова все равно проникают куда-то под кожу. Это явно флирт. Умный, красивый и не навязчивый. Он идет рядом, чуть ближе, чем требуется, но не нарушает границ. Просто говорит:
– А вы верите, что предметы помнят прикосновения?
Я сбиваюсь на полшага.
– Да, – отвечаю. – Особенно если прикосновение было настоящим.
– Тогда… вы сами – реликвия? Или куратор?
Сон Джинхо улыбается, и я смеюсь – звонко, чуть выше обычного. Нервно.
– Я всего лишь проводник. Между вещами и людьми.
– Красиво сказано. А вы всегда так красиво говорите?
– Только когда меня слушают.
Он смеется. У него легкий приятный смех. Тепло скользящий, как очень дорогой шелк.
Я веду группу по залам, рассказываю про эпохи, про значения символов, про редкость предметов. Слышу свой голос будто со стороны. Он звучит спокойно, даже изящно. Но внутри… дрожит.
Потому что с каждым взглядом Джинхо, с каждым словом, с ароматом его парфюма я вспоминаю Ли Яна.
И понимаю, как сильно я изменилась.
Раньше я бы флиртовала. Играла бы взглядом, подавалась вперед. Раньше я умела. А теперь… теперь все кажется немного фальшивым. Не потому, что Джинхо плох. Наоборот – он идеальный. Он блестящий, интересный, внимательный. Но… он как витраж. Прекрасный. Сложный. Но есть в нем что-то глянцево-стеклянное. Или просто мне китайцы нравятся больше корейцев?