Дэниел нахмурился. Это с ним никто не обсуждал.

Поднялась Стелла.

– Да, леди. Миссис Доллингер, остальные члены комитета и я уже некоторое время обеспокоены тем, что нынешний уровень удобств не позволяет нам соответствовать высоким стандартам, которых посетители по праву ожидают от наших фестивалей. Нам не хватает воды, мы располагаем очень небольшим пространством и даже его вынуждены делить с другими, – тут Стелла бросила взгляд на Одри, – что еще больше затрудняет дело, особенно в то время, когда мы проводим цветочный фестиваль. Как вы знаете и как недавно напомнил нам ректор, – она взглянула на Дэниела, – мы должны быть открыты переменам и с радостью принимать новое, и я рада сообщить, что недавно мы получили щедрое пожертвование. Комитет считает, – тут переглянулись Дэниел и Энтони, которые тоже входили в комитет, но ничего не знали, – что это прекрасный повод запросить дополнительные средства на то, чтобы воплотить нашу мечту в реальность. Если вы поддержите это предложение, мы официально представим его на заседании приходского совета.

– Все за? – спросила миссис Доллингер, вскакивая на ноги.

Почти все присутствующие машинально подняли руки; не сделали этого лишь Дэниел, Нед, Энтони и Одри. Но поднятая рука всегда заметнее, чем неподнятая, и, хотя Одри держала руки на коленях столь нарочито, что казалось, даже воздух вокруг наэлектризовался, никто не обратил на нее внимание.

– Принято.

– Подождите! – крикнул Нед.

– Мистер Твейт? – вздернулась Стелла Харпер. – Что еще у вас?

– А как это согласуется с другими планами по организации удобств, которые недавно обсуждались на приходском совете?

– Я уверена, что цветочная гильдия и приходской совет единодушны в том, что касается оснащения церкви дополнительными удобствами.

– Я сейчас говорю о планах установить туалет.

Стелла помолчала, вперив взгляд в Неда.

– Это не входит в наши планы. Нам представляется, что это предложение не получило широкой поддержки, к тому же поблизости уже есть уборные. – Она посмотрела на Одри. – Например, в ректорском доме.

– Это я знаю, – сказал Нед, – а еще знаю, что даже в ходе этой встречи она оказалась весьма востребована. – В этот момент из ризницы в церковь вошла Маргарет Портеус, в который раз вынужденно отлучавшаяся в ректорский дом именно с этой целью, и в ужасе обнаружила, что все взгляды устремлены на нее. – Но я вот чего не понимаю. Вы собираетесь щедро поить гостей чаем и кофе, но разве это не делает еще более насущной необходимость установить туалет? А то и два?

Одри улыбнулась. Не одна Стелла Харпер претендовала на то, чтобы повелевать умами чемптонских прихожан.

– И еще один вопрос. Не придется ли для реализации вашего плана убрать скамьи?

– Вовсе нет, – сказала Стелла. – Мы всегда заявляли, что одна из наших целей – сохранить скамьи, ведь это чудеснейшие, одни из лучших во всем графстве образцы прикладного искусства XV века.

– А может быть, всего-навсего Викторианской эпохи. Мы же точно не знаем.

– Лично мне, мистер Твейт, они совсем не кажутся викторианскими. И мистеру Боунессу тоже, а он, как вы знаете, признанный эксперт в этой области.

Энтони встал.

– Не совсем так, Стелла. Я думаю, скамьи вполне могут быть и викторианскими, по крайней мере часть из них, но, чтобы это выяснить, нужно внимательно их изучить. Если окажется, что их можно убрать, тогда, наверное, у нас появится место и для цветочной, и для туалета.

Тут руку подняла Одри. Стелла сделала вид, что ее не заметила, но Одри помахала рукой.

– Миссис Клемент?

– Миссис Харпер, раз уж мы не знаем, представляют ли скамьи историческую ценность, то я, простите, не понимаю, как возможно осуществить ваш план – если его, конечно, одобрит приходской совет, что тоже совсем не гарантировано.

– И что же вы предлагаете, Одри? – раздраженно бросила Стелла и тут же сама пожалела о своих словах.

– Почему бы не использовать приходские средства на установку туалета, как и планировалось с самого начала?

– Для этого тоже придется убрать скамьи.

– Совсем не обязательно. Вместо этого можно более разумно использовать имеющееся пространство. Например… Это, конечно, всего лишь предложение… Но почему бы не уменьшить цветочную, которая занимает так много места?

– Что за глупости! То пожертвование, о котором я говорю, предназначено специально для того, чтобы облегчить служение цветочной гильдии. На утилизацию биоматериалов нам не жертвовали.

Внезапно поднялась Анна Доллингер.

– Хочу призвать всех к порядку. Я считаю, мы уже достаточно услышали и нам есть над чем подумать. – Она посмотрела на Стеллу. – Возможно, для начала нам следует проконсультироваться с экспертами насчет возраста скамей, ведь пока мы этого не узнаем, мы не сможем принять окончательное решение.

Присутствующие одобрительно загудели.

– Итак, мы постараемся установить возраст и историческую ценность наших скамей. Благодарю вас, леди и джентльмены. Когда следующее собрание? Я предлагаю провести его за две недели до цветочного фестиваля. Скажем, в понедельник девятого мая, в семь часов.

Прихожанки открыли сумочки, достали блокноты и ручки.

– Остается только попросить ректора произнести молитву.

Все на мгновение застыли, ожидая, пока Дэниел произнесет отпуст.

– Давайте вместе помолимся.

Они прочитали молитву нараспев, как в детстве, когда их учили молиться:

– Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любовь Бога Отца, и причастие Святого Духа да будет с нами во веки веков. Аминь.

Миссис Харпер вскочила, явно собираясь уходить, но Дэниел ее остановил:

– Стелла, можно вас на пару слов?

– Конечно, я сейчас к вам вернусь. Мне просто надо сперва кое-кого поймать.

Она бросилась к двери, где уже стояла Анна Доллингер со стопкой буклетов с правилами Чемптонской цветочной гильдии. Правила эти были столь строги, что не раз безутешной вдове или прослезившейся от счастья невесте приходилось выдергивать цветы из погребального венка или свадебного букета прямо во время вступительного песнопения.

Дэниел начал убирать стулья. Энтони пришел ему на помощь.

– Вот так новости. А я ничего и не знал. Вы ведь тоже, Дэн?

– Да. Впервые об этом слышу. Впрочем, это объясняет кое-какие странные вещи.

– Например?

– Недавно вечером моя мама заметила, что в церкви горит свет, а зайдя, обнаружила там Стеллу и Анну, которые, по ее словам, «вели себя подозрительно». Они сказали, что просто прибираются, но было непохоже: Анна стояла на четвереньках между скамьями и словно бы что-то искала.

– Как думаете, что они делали?

– Думаю, я скоро это выясню.

К ним подошли Анна Доллингер и Стелла Харпер. У Анны в руках была папка.

– Я пойду, – сказал Энтони. – Дайте мне знать, когда выясните, ладно? Я весь вечер дома.

Одри заметила, что цветочная гильдия на подходе, а значит, грядет битва, но Энтони поспешил увести ее и Тео к выходу.

– Дэниел, вы хотели меня видеть? – спросила миссис Харпер.

– Да, я был несколько удивлен вашим сегодняшним заявлением.

– Удивлены? Но почему?

– Вы сказали, что комитет обсуждал этот вопрос. Но я что-то не припомню никаких обсуждений.

– Ах да, я имела в виду постоянный комитет. Разве я не так сказала?

– Да, постоянный комитет, – повторила миссис Доллингер.

– Первый раз о таком слышу.

– Ну что вы. Он уже сто лет существует, на случай если что-то срочно потребует нашего внимания – ну и чтобы решать неважные дела, ради которых нет смысла собирать весь комитет. Так было заведено еще до вас.

– И к какой же категории относятся ваши планы по переустройству церкви: к категории дел, не терпящих отлагательства, или же недостаточно важных?

– Вы так говорите, как будто мы сделали что-то плохое.

– Вы сказали, что комитет обсуждал вопрос, хотя это не так. Причем сказали во время годового собрания. Так и впрямь нехорошо поступать.

– О чем вы? Разумеется, мы и не собирались ничего предпринимать, не получив одобрения приходского совета.

Дэниел достаточно хорошо знал Стеллу и догадывался, что она наверняка уже занялась вербовкой сторонников.

– Нужно было согласовать вопрос со всеми членами комитета и только потом поднимать его на собрании.

– Ну хорошо, как скажете. В следующий раз мы обязательно это учтем.

– А потому я как председатель приходского совета должен еще подумать, выносить ли вообще этот вопрос на повестку. По крайней мере, пока я не узнаю, что именно вы задумали.

К этому Стелла Харпер не была готова. Она помолчала.

– Что вы хотите узнать?

– Ваш план.

– Дэниел, это сложно назвать планом – так, пара идей, набросок. Уверена, вас он полностью устроит.

С этими словами она кивнула миссис Доллингер, и та извлекла из папки лист бумаги.

– Позвольте? – сказала она и развернула лист на столе, который Дэниел как раз собирался уносить.

Это был план. Подробный план – видимо, выполненный архитектором чертеж значительно расширенной цветочной и кухни с прилавком, которые занимали почти всю заднюю часть церкви.

– Какие смелые мечты, Стелла.

– Это всего лишь набросок. Но идея, как видите, в том, чтобы расширить цветочную, и тогда вот здесь, – она ткнула пальцем, – освободится место для буфета.

– Для кухни?

– Нет, для буфета. Там будет прилавок, а позади него не кухня, не для готовки, а просто раковина и место для хранения чашек с блюдцами. И для подогрева.

– И туалет.

– Не думаю, что для него найдется место, ректор.

– А вы не думали о том, что если предлагать посетителям чай и кофе, то им тем более понадобится туалет?

Миссис Харпер явно пугал этот вопрос.

– Нет, думаю, нет. С каких это пор людям понадобилось ходить в туалет каждые пять минут? На прошлой неделе я была в зале совета графства…

Интересно, подумал Дэниел, что она там делала? Встречалась с архитектором?

– И там на все большое викторианское здание всего две уборные, одна для мужчин, одна для женщин, справа и слева от главного зала. Вот так-то. Нашим предкам этого с лихвой хватало. А то в этих новых зданиях уборные на каждом этаже.

– До чего мы дошли? – возгласила миссис Доллингер.

Дэниел задумался о том, как справлялись люди во времена «Дней эля». Как справлялись мужчины, он знал: закуток у стены за западной дверью церкви до сих пор использовался как импровизированная мужская уборная. Но вот что делали женщины?

– Так что понимаете, ректор, – миссис Харпер вернулась к формальному тону, – я правда не думаю, что такого рода удобства нужны в церкви. В конце концов, церковь – это особое, святое место…

– Или лавка флориста? – спросил Дэниел.

– Ректор, я, разумеется, не оспариваю вашего авторитета в вопросах Писания, – напыщенно отвечала миссис Харпер, – но что-то я не припомню, чтобы Господь наш изгонял из Храма людей с цветами и опрокидывал их столы.

Дэниел на мгновение отвлекся, пытаясь представить, что делали паломники в Иерусалимском Храме, тысячами стоявшие в очередях, чтобы совершить жертвоприношение, если им вдруг хотелось в туалет.

– И еще, Стелла. Это пожертвование – оно от кого?

– Жертвователь пожелал сохранить анонимность.

– От меня секретов быть не должно, поскольку я священник и возглавляю этот приход.

– Но жертвователь на этом настаивал.

– И я тоже настаиваю. Я ведь спрашиваю не из любопытства. Вы же не забыли, Стелла, что я отвечаю за эту церковь и этот приход, а потому должен знать все об источниках нашего дохода.

– Не беспокойтесь, ректор, мы не занимаемся отмыванием награбленных денег, – парировала миссис Харпер. Она была загнана в угол, и оттого в словах ее стало больше силы и больше яда.