Династия – вот как теперь во всей Деспотии называли Арканов. От границ с владениями кунингаса Ярвинена и до залива Устриц, от Смарагды и до Низац Роск – все признавали господство этой семьи. И люди прекрасно понимали, что после смерти Сервия Старого следующим Деспотом станет кто-то из его сыновей. Изберут и провозгласят, никуда не денутся. Слишком хорошо все, кто собирался на свадьбу, представляли себе, какой ужас творится за пределами Деспотии. Слишком хорошо помнили, как в такой же кровавый кошмар едва-едва не скатился Аскерон! И даже монтаньяры и лабуанцы – и те шептали благодарственные молитвы: хирургические кровопускания, устроенные Арканами – жёстко, даже жестоко, но в очень сжатые сроки – довольно скромная цена за нынешнюю стабильность и благополучие. В конце концов, что такое пара сражений феодальных дружин и несколько сожжённых замков? Тысячи и тысячи обывателей даже и не заметили никаких потрясений.

Гости жмурились от тёплого солнышка, вдыхали аромат жарящегося мяса и пряного вина, слышали звуки весёлой кесарянки, и многие из них – люди бывалые – с содроганием вспоминали кровь и огонь Ночи святого Фарадея, пепел Тимьяна, исход по Рубону Великому и битву у Шаранта-на-Сафате. А ну как к власти в Аскероне пришёл бы полубезумный барон дю Массакр или проклятый Богом Фабрицио Закан? И всё это: погромы, война, выжженные земли – случилось бы не где-то в Центральных провинциях, а здесь, на этих благословенных землях?

– Добро пожаловать, добро пожаловать! – встречали приглашённых всадники в чёрных коттах и со страшным оскаленным красным черепом на груди. – Представьтесь, чтобы мы могли провести вас на причитающееся вам место…

Среди встречающих были старые ветераны Целер и Транкил, Шарль и Луи, знаменитые командиры Оливьер и Сухарь, лекарь Цудечкис и многие другие – овеянные славой, прошедшие с молодым Арканом огонь и воду. Да и съезжались люди не менее значительные: Уве Корхонен с Низац Роск, барон Дарманен из Лабуа, Джошуа Буттер с Дымного перевала и ещё десятки и десятки знаменитых и храбрых маэстру, про каждого из которых немало историй рассказывали по тавернам и у костров.

Даже маги прибыли на праздник. На перекрёстке двух дорог – гравийной местной и выложенной каменными плитами старой имперской – их встречал Эрнест Чертополох. Наряженный в аскеронскую прочную кожаную одежду и коротко остриженный по ортодоксальному обычаю, он напоминал скорее боевого баннерета, чем мага-авантюриста из Кесарии. Рассмотрев гостей, волшебник удивлённо поднял бровь: магистр Стросс, хорошо известный каждому аскеронцу, приехал в сопровождении седобородого благообразного маэстру в длинной пурпурной мантии и с резным посохом.

– Архимаг Альтамира! – громко провозгласил Чертополох, подъезжая на коне к открытой двуколке с волшебниками. – Вот уж кого не ожидал увидеть здесь!

Он пытался скрыть свою неуверенность: всё-таки Альтамира считался признанной величиной, кем-то вроде неформального лидера магического сообщества… Говаривали, этот чародей в совершенстве овладел искусством управления погодой: грозовые тучи, шквалистые ветры и густые туманы якобы полностью подвластны воле архимага.

– Маэстру Чертополох… – Старейший колдун Империи (а точнее – Раваарды, ибо Империи в привычном её понимании больше не существовало) окинул кесарийского мага задумчивым взглядом. – Вы что же, приняли ортодоксальную веру и выжгли себе клеймо на груди? Отказались от магии? Немыслимо!

– И да и нет, вот что я вам скажу, – усмехнулся Эрнест, перебарывая противоестественное благоговение перед магической знаменитостью. – Да – и нет! Поразительное невежество для таких учёных маэстру, как вы, коллеги! Для того чтобы стать ортодоксом, клеймение вовсе не обязательно. Гораздо более важным является Очищение, а клеймо принимают мужчины по достижении совершеннолетия – добровольно, в тот момент, когда будут готовы. У вас есть приглашения?

– У меня – да, у архимага – нет, – признал магистр Стросс. – Это станет препятствием? Нам необходимо встретиться с кем-то из Арканов!

– Опрометчиво было бы сейчас отвлекать Буревестника разговорами о политике, интригах, магии и тому подобной чепухе, – предостерёг Чертополох. Он снова почувствовал себя уверенно. Лошадь под ним заплясала, зафыркала, чуя боевой настрой седока. – И не хмурьте брови – здесь чёртова уйма ортодоксов, которые растерзают вас при первой же попытке наколдовать что-нибудь небогоугодное!

– Бывает богоугодное колдовство? – удивился Альтамира и в поиске поддержки повернулся к магистру Строссу.

Тот пожал плечами, а Эрнест Чертополох заложил пальцы рук за пояс:

– Почему бы и нет? Попутный ветер для рыболовецкой флотилии, ускоренное произрастание лекарственных растений, чтобы лечить детям скарлатину, не требующее постоянного долива масла или другого топлива уличное освещение, птицы, обученные передавать послания на дальние расстояния… Или саморазогревающиеся консервы!

– Консервы? – Маги снова переглянулись.

– О да. Тушёнка, которая без костра нагревается за пару минут, например. Или чечевичный суп в жестяной банке! Кажется, это вполне богоугодно! Поесть горячего для бойца после сражения или для рабочего в пересменке – это очень, очень достойное дело. Такое и наколдовать не стыдно. – Чертополох явно глумился, но предъявить ему было нечего – волшебники чувствовали, что их коллега не врёт.

Именно так и считали Арканы и большая часть населения Деспотии. Хочешь колдовать? Тушёнка в этом случае – самый подходящий объект для применения могучих способностей. В конце концов, шаровые молнии с хлебом не кушают и в рагу не добавляют, а тушёнку – очень даже!

– Но это же… Это какое-то ремесленничество и утилитарный подход! – выдал наконец Альтамира, огладив бороду. – Мы ведь о магии говорим! О магии!

– А вы хотели бы двигать горы и изменять русла рек? Может быть – низвергать звёзды с небес? – поднял бровь маг-ортодокс. – На кой хрен это надо Арканам, мм? Если вам претит сама мысль сделать что угодно полезное телам и душам чад Божиих, то не стоит вам с такими идеями даже и начинать разговор с Арканами. Не дай Творец вам ляпнуть что-то подобное при добром Деспоте Аскеронском! У него и так с нашим братом-магом сложные отношения, но если он ещё и заподозрит в вас обычных амбициозных бездельников – о-о-о… Тогда – ыть!

Эрнест Чертополох жестом изобразил накрученную вокруг шеи верёвку, а потом высунул язык, показывая удушье.

– Пожалуй, наши дела подождут до конца свадьбы, – решили маги. – В конце концов, мы приехали не с пустыми руками, поздравим молодых как положено, отведаем местной тарвальской кухни…

– Во-о-о-от! – обрадовался Чертополох. – А я говорил его превосходительству: и среди магов есть много разумных людей! Следуйте за мной, я покажу вам свободный шатёр.

* * *

Рем ходил туда-сюда по шатру в одних штанах, босиком, с всклокоченными волосами и нервничал.

– Как думаешь, у меня получится? – спросил он. – Не дурак ли я, что вот так вот всё скоропалительно решил?

– Что – «получится»? – Децим Аркан Змий в одной руке держал яблоко, в другой – острый нож, и вырезал что-то на яблочной кожуре.

Ему было забавно наблюдать за младшим братом: именно таким Децим помнил его с детства. Рефлексирующим, нерешительным юношей, стеснительным с девушками, неконфликтным. Подумать только – до того как сбежать в Смарагду, Рем ни одной драки первым не начал! Помотала братца жизнь, закалила. Сейчас он – настоящий Аркан, практичный и беспощадный, но тот наивный юноша до сих пор иногда мелькал в его манере говорить, двигаться, размышлять.

– Ну, быть мужем, отцом, семейным человеком! – размахивал руками Буревестник. – Я ведь представления не имею – как это? Нет, если и жениться на ком, то только на Зайчишке, это понятно! Она такая…

– Влюбился? – улыбнулся старший брат. – Девчонка что надо, не отнять!

– Влюбился, да, – мотнул шевелюрой жених. – Ну… И не только влюбился же! Она мне нравится как личность, понимаешь? Ну вот вся нравится, как ещё объяснить? Где ты видал девушек, чтобы они в качестве свадебного дара плесень предлагали? И это вправду оказался самый дорогой и ценный подарок, как ни крути!

– О да… – Змий продолжил орудовать ножом. – Подарок королевский. Эти три пробирочки уже поставили на ноги два десятка солдат. За десять дней, смекаешь? Нет в армии ничего более ценного, чем ветераны! И если выживаемость опытных солдат после ранений повысится, как и заявлено, на восемьдесят процентов – то твоя Габриель достойна памятника при жизни, точно!

– Нет, ей совершенно не нужен памятник, она вообще всегда и везде подчёркивает, что ничего не изобрела – просто воспроизвела технологию прежних. – Рем принялся надевать белую шёлковую сорочку, но запутался в рукавах, снял её, швырнул одежду в угол шатра, выругался и уселся на стул верхом, оперевшись локтями на спинку.

– О! – сказал Децим. – Я знаю, чего ты дёргаешься. Ты за ночь засрал себе голову этими дурацкими мыслями про «готов – не готов», про «имею ли я право на личное счастье, если в мире столько зла», «первым делом – Империя» или «после свадьбы и рождения детей жизнь кончена» и прочей хренотенью?

– Нет! – возмутился герцог Аскеронский. – И да…

– Ага, я так и знал. – Герцог Лабуанский взглянул на яблоко, которое теперь представляло собой страшную рожу, ухмыльнулся и откусил от яблочной рожи сразу огромный кусок. – Слушай, что я тебе скажу, брат!

Он обвёл всё вокруг ножом, с которого капал яблочный сок, и Рем как заворожённый проследил траекторию кончика клинка.

– Вот это всё ничего не стоит, – проговорил Децим, и на скулах его заиграли желваки, а взгляд стал твёрдым, аркановским. – Это всё прах, тлен и суета. За каким хреном тебе великие свершения, победы, изобретения и открытия, если в итоге ты подохнешь в одиночестве, больным и сумасшедшим дедом среди людей, которые видят только твой титул, звание и статус, а на тебя самого им наплевать? Или, может быть, ты думаешь, что лучше помереть молодым перекати-полем, с выпущенными кишками где-нибудь при дороге, зная, что помянут тебя только боевые товарищи да два брата? Ты носишься со своим Орденом, я собираюсь создать лучшую армию в мире, но… Знаешь, если бы я не имел возможности возвращаться домой, если бы я не знал, что после всех кровавых дел меня встретят и примут такого, какой я есть… Я бы свихнулся или спился, вот что. Когда я отдаю коня груму, поднимаюсь по лестнице в донжон и открываю дверь, и Прим и Секунд бегут навстречу, карабкаются по мне, как пара медвежат на дерево, а жена подносит бокал с глинтвейном и целует меня – вот в этот момент я понимаю, что всё не зря! Наверное, это и есть счастье, брат…

Буревестник очень давно не слышал такого от старшего брата. Змий Аркан, самый пугающий из всей их семейки, почти всегда скрывал свои чувства под маской иронии, цинизма и мрачноватого юмора! Но не в те моменты, когда говорил о жене и детях. Все Арканы были без ума от арканских детишек, это точно. От арканских жён, похоже, тоже.

Откусив ещё кусок яблока, Децим продолжил:

– Если бы меня сейчас попросили выбрать: больше никогда не увидеть свою семью или больше никогда не ступать по улицам взятого штурмом города среди своих ликующих людей… Знаешь, я плюнул бы на города. Пошли они к чёрту! Вертел я эти взятые города, если я не смогу повалять дурака с сыновьями или… Хм! Или провести время с женой. Вот так вот, брат. Вот так вот!

– Ладно, я понял. – Рем хлопнул ладонями по стулу. – Аргументы железные! Можешь считать, что порцию братской поддержки ты мне обеспечил, и я взбодрился и готов стать примерным семьянином и главой новой ячейки ортодоксального общества. А теперь помоги мне надеть на себя всё это благолепное безобразие, а? Или мне позвать Флоя?

Змий ухмыльнулся, отложил недоеденное яблоко, воткнул рядом нож, встал и поднял с ковра белую сорочку, а потом тряхнул её, расправляя: