Игорь отпустил стул, оперся руками о подоконник, продолжил жадно разглядывать незнакомое тело, силясь вспомнить самого себя. В зеркале, позади его отражения, что-то мелькнуло. Что-то маленькое, быстрое и черное. Кошка? Мужчина отпрянул, обернулся резко, рискуя свалиться с ног. Но удержался. В палате было тихо и все так же стерильно бело. Игорь посмотрел на закрытую дверь. Позвать Костю? Нет… нет, показалось. Он выдохнул, унял биение сердца, вновь повернулся к зеркалу, потянул его верхний край на себя, чтобы поставить ровно и увидел…

… в той палате, что расположилась за кромкой серебряного стекла, на белых простынях больничной койки сидела девчонка в желтом платье. Короткие волосы ее были растрепаны, на носу алела царапина. Она приложила указательный палец к губам и подмигнула огромным, как у мультяшки, глазом.

Игорь вскрикнул, тело его прошило электрическим разрядом, и он все-таки упал, утягивая за собой и зеркало, и стул.

Заслышав грохот в палате, Костя вынес плечом дверь, одним профессиональным взглядом оценил ситуацию, и, поняв, что внешней угрозы нет, спрятал пистолет.

– Помогите! Врача! – крикнул телохранитель в коридор, сам же кинулся поднимать шефа.

Игорь Андреевич лежал на спине, придавленный массивным зеркалом-щитом. Костя чертыхнулся, ругая себя за такой недосмотр, откинул зеркало, прощупал пульс.

Патрон был жив, это точно, веки его полуприкрытых глаз быстро шевелились, будто он просматривал ускоренное кино где-то на внутреннем экране. Сердце билось учащенно, руки подрагивали.

– Врача! – снова крикнул Костя, но к нему уже бежали на помощь.

Игоря подняли, перенесли на кровать. Нужды в реанимации не было, опасных для жизни признаков не наблюдалось: просто обморок. Однако все понимали, что у такого пациента «просто обморок» может продлиться три месяца. И потому медперсонал носился по палате в панике, то поправляя подушки, то проверяя пульс, то вглядываясь в данные уже подключенного прикроватного монитора.

Конвульсивные подергивания тела внезапно прекратились, Игорь шумно вздохнул и открыл глаза.

– Напугали вы нас, Игорь Андреич, – сказал Костя с облегчением и отступил к двери.

Игорь посмотрел на него странно, будто призрака увидел, обвел глазами палату, медиков, зажмурился, вновь открыл глаза и хрипло произнес:

– Все в порядке, живой.

Когда волнение утихло, все разошлись по местам. И только Олечка никак не унималась.

– Включить телевизор или поспите? – спросила она.

– Угум, – кивнул пациент.

Она перещелкивала кнопки каналов, пока не добралась до MTV, потом положила пульт под безвольно лежавшую руку Игоря и наконец вышла, оставив его со Светланой Лазаревой, уговаривающей кого-то вернуться:

Возвращайся домой,
Возвращайся ко мне,
Возвращайся туда,
Где мы счастливы были.

– Да-да, я понял, – произнес Игорь вслух, поднял пульт и выключил телевизор. – Я скоро, я вернусь. Подожди, Мариш…

Глава 9. Вспомнить все

Он вспомнил. Он не Игорь, он Сергей. Вспомнил дом, Иркутск, Марину, всю свою прошлую жизнь, свою смерть… послесмертие, бабушку, Лилю, лодку… все!

Он помнил и то, что не должен был этого помнить. Значит, Лиля нарушила правила? Спасибо, хранитель.

Игорь-Сергей еще раз осмотрел палату, поднял к глазам свои руки, приподнялся на локтях и повернулся к зеркалу, которое после падения поставили на пол, прислонив к стене. Теперь он видел себя, не вставая с кровати. Видел тело, которое принадлежало ему, но все еще было чужим.

Это было странно. Пугающе. И в то же время возбуждающе восхитительно. То, что происходило, казалось ему невозможным.

Но оно происходило.

Лицо в отражении нахмурилось, две глубокие складки пролегли от уголков рта к массивному подбородку. Закралась мысль: а что, если это все было сном? Коматозным сном… и на самом деле он Игорь, потерявший память?

Мужчина тряхнул головой. Нет. Нет-нет-нет. Та жизнь действительно была, он все помнит. Он – Сергей. «Но рассказывать никому нельзя», – проскользнула новая мысль, будто кто-то шепнул ее прямо в ухо. Мужчина не понимал, думает он эту мысль или слышит. Но осознание ее было ясным и безапелляционным.

– Я Игорь, – произнес больной вслух, прижимая ладонь к груди, будто представляясь кому-то. – Игорь… Андреевич. Фамилию не знаю. Мне надо в Иркутск. Там… там есть девушка, с которой я должен познакомиться. Она моя… вторая половинка.

Игорь засмеялся, понимая, какой бред только что выдал. Но проговаривание вслух его успокоило. Мужчина впитывал звуки своего голоса, привыкая к нему.

– Я скоро буду, Мариш, – добавил он про себя. – Только разберусь с обстоятельствами. Здесь все очень непросто. И мне нельзя будет рассказать. Но ты все поймешь. Я уверен, ты узнаешь, когда мы встретимся.

Еще долго Игорь сидел в кровати, всматриваясь в свое отражение, пытаясь вжиться в новый образ. Ему не нравилось. Нет, тело было привлекательным, мужественным, но однозначно старше того, которое он покинул. Сколько ему теперь? Тридцать… семь? Может, сорок? Полюбит ли Марина его такого? Он теперь старше ее лет на десять минимум. Но ведь… и возможностей в этой жизни больше.

Игорь снова оглядел палату, белый телевизор, дорогую медицинскую технику. Там за дверью – его телохранитель Костя. Это же… кто он теперь такой? Что за шишка? И – тут неприятно кольнуло в сердце – он, выходит, женат? Это проблема.

Мужчина вспомнил синеглазую Ксению. Красивая невероятно, но чужая, холодная. Его Маришка тоже красива, но иной красотой. А Ксения – как фарфоровая кукла: можно только смотреть. Он в прежней жизни обходил таких стороной. А теперь вот женат…

– Да ладно, справимся, где наша не пропадала, – махнул Игорь рукой и, задрав голову вверх, громко спросил у пустоты: – Да же, Лиля?

В ответ на это послышалось тихое «мяу» за окном.

Занавески, отдернутые Костей ради зеркала, так и висели гармошкой у одной стороны, никто их не расправил. И потому ночное небо чернело квадратом Малевича на белом фоне больничной палаты. В этой черноте легким абрисом вырисовывался такой же черный силуэт кошки. Она сидел по ту сторону стекла, распахнув желтые глаза-плошки, и смотрела прямо на Игоря.

– В черном-черном городе, на черном-черном окне, сидит черная-черная кошка, – мрачно пошутил Игорь.

Кошка зажмурилась, погасив желтые фонари глаз, и беззвучно мяукнула, обнажая клыки и розовую мякоть пасти, будто засмеялась над шуткой.

– Все в порядке? – в палату заглянул Костя.

– Да, – ответил Игорь. – Костя, на каком мы этаже?

– На пятом, – озадачено ответил телохранитель и с подозрением покосился на незарешеченное окно.

Игорь проследил за его взглядом, но кошки там уже не было.

– Мне показалось, вы звали, – снова обратился к нему Костя, топчась на месте.

– Нет, это телек был. Все в порядке. Я посплю, пожалуй, можешь выключить свет?

Свет погас, темнота победила, соединив белую палату и черный город. И Игорь-Сергей… хотя теперь уже просто Игорь действительно забылся серым сном без сновидений.

Глава 10. Лучший друг

Следующие несколько дней были похожи друг на друга, скучны и бесполезны. Медики проводили тесты и обследования, Ксения исправно навещала мужа, принося каждый раз то свадебный фотоальбом, то старый детский.

– Это тебе. Герман Степанович сказал, ты должен фиксировать воспоминания в блокноте, если что-то всплывет. – Ксения протянула небольшую, обтянутую кожей записную книжку. – Как ты сегодня?

– Окейно, – буркнул Игорь, стараясь не глядеть на жену.

Ее присутствие смущало и напрягало, но попросить Ксению не приходить он не решался. Чтобы избежать супружеского поцелуя, Игорь взял блокнот и сосредоточился на нем, отойдя к окну.

Блокнот действительно был красивым и, вероятно, очень дорогим. Раньше, в той жизни, такие вещицы в его руки не попадали: снаружи – мягкая гладкая кожаная обложка с тисненым вензелем в углу, а внутри – бархатистая замша. В загнутый край вшит тонкий кожано-замшевый шнурок: он обвивал блокнот в несколько оборотов. Игорь размотал его, распахнул книжку и с удовольствием пролистнул блок плотных, разлинованных листов, даже понюхал их: так ему понравилась вещь. Пахло типографией и дорогой кожей. На изгибе обложки была закреплена серебристая ручка с престижной гравировкой Parker. Игорь вытянул ее из кармашка и кинул через плечо:

– Красивый, спасибо.

– Это сувенир от польских партнеров, подарили тебе на последней встрече, не помнишь? Ты так и не начал его, все лежал в кабинете без дела. Вот… пригодится теперь.

– Окейно, – кивнул Игорь, неловко переминаясь с ноги на ногу.

Ксения смотрела пристально, чуть приподняв одну тонкую бровь, будто не верила своим глазам и ушам – «окейно»? Что за дурацкое слово?

– Ты правда ничего не помнишь? Ни поляков, ни договор с ними? Тебе это было так важно, важнее чем… – Она осеклась, присела на край пустой кровати. – Миша сегодня приедет. Ты не против? Врачи разрешили приводить друзей и родственников по одному. Я думаю, что Миши пока хватит.

– Расскажи о нем, – с искренним любопытством спросил Игорь.

Он понимал, что надо вникнуть в обстоятельства своей новой жизни, как-то адаптироваться к ним и двигаться дальше, к Марине. Не мог же он просто встать и уехать в пижаме и тапочках из московской больницы в Иркутск! Потому надо бы сориентироваться здесь, взять необходимое – документы, деньги – и… развестись.

– Это твой лучший друг, Миша… Мишаня. – Ксения тоже оживилась. – Он твой как бы партнер… младший. Пока ты был в коме, он взял на себя все наши дела. Я одна бы точно не справилась. А он и с документами, и с поляками, и с этими… как их… инвестпакетами. Так сложно у вас все. А Миша большой молодец, он все сделал.

– Расскажи про ваш… мой бизнес, – полюбопытствовал Игорь, и у него аж руки зачесались от возбуждения. – Что это? Торговая фирма?

– Фирма, – насмешливо ухмыльнулась Ксения и встала. – У тебя корпорация, Гарик. Международный холдинг. В основном строительство. Но и целый выводок дочерних организаций. От транспортных услуг до… чем ты только не занимаешься! Для меня все слишком сложно. Хорошо, что Миша рядом. Он так тебе предан… Нам очень повезло с ним.

Теперь была ее очередь отвернуться к окну, пряча лицо. Гибкое тонкое тело излучало напряжение. Натянутая, как струнка на арфе, Ксения будто позировала в свете солнечных софитов, играла заученную песнь. И лишь на мгновение дала слабину, вздрогнув непроизвольно, когда в коридоре загромыхал зычный мужской голос.

Дверь широко распахнулась, и в палату ворвался Миша, не менее широко улыбаясь.

– Ну здравствуй, дорогой! Приветствую… Приветствую!!! Ох, и напугал же ты нас! – громко звучал высоченный мужчина, раскрывая объятия и угрожая охватить ручищами не только ошарашенного Игоря, но и Ксению, протиснувшегося следом Костю с букетом лилий, аппарат мониторинга и вообще всю вселенную. Игорь инстинктивно отшатнулся в сторону, испугавшись такого натиска.

– Миша, – сердито одернула гиганта Ксения. – Что ты налетел на него, я же говорила тебе…

– Да-да-да, прости, я забылся, – не сбавляя громкости, извинился Михаил. – Просто так рад тебе, друг! Ну как ты? Как руки-ноги? Голова? Где тут цветочки поставить можно? Костя, тащи вазу к букету! Сестра! Сестричка! Фрукты организуйте, я принес там в пакете. И сами угощайтесь, красавицы!

Миша заполнил все пространство палаты своим хохотом, размашистыми движениями рук и пряным ароматом дорогого парфюма. Его было много, даже слишком. На Игоря Миша произвел приятное впечатление, стоило только к нему приглядеться и чуть привыкнуть к его многосущности. Сильный, уверенный, умеющий расположить к себе. Про таких говорят «человек-праздник, всеобщий любимчик, душа компании».