Рабаль пожал плечами.

– Эй, если попадешь в случайного прохожего, это, в любом случае, плохая новость. Не стреляй рядом с прохожими, раз беспокоишься, друг мой.

Я выпрямился.

– Беру коробку зеленой плазмы.

* * *

Рабаль дал мне большую пластиковую хозяйственную сумку с рекламой магазина женской одежды, чтобы я мог унести домой ружье и патроны. Сомневаюсь, что он позволял своей молчаливой жене делать покупки в подобном заведении. Разряженный пистолет я засунул за пояс (попросил Рабаля показать, как пистолет заряжается, и калианец объяснил, но извинился, что не может позволить мне реально сделать это в его крохотном магазинчике). Я боялся, что по дороге домой меня задержит полиция, однако, несмотря на свои опасения, снова зашел в библиотеку субтауна. В читальный зал калианцев.

Как я и ожидал с обреченностью, экзотическая серокожая девушка исчезла. Интересно, что же она читала?

Перед уходом я заметил, что те двое мужчин по-прежнему играют партию со своими желтыми палочками. Похожий на паутину узор теперь покрывал почти три четверти длинного стола. Интересно, насколько он растянется, прежде чем игроки закончат?

По каналу погоды сообщали, что наверху идет дождь. Казалось, прошла целая жизнь с тех пор, как я был на поверхности.

Я просидел весь день дома, будто здесь тоже шел дождь. Перекусывал всякой вредной пищей. Смотрел ВТ. Расхаживал взад-вперед. Варил кофе. Играл со своим новым оружием. Зеленая плазма пугала меня даже при взгляде на капсулы внутри коробки, поэтому я заряжал пистолет твердыми пулями.

А после сидел и читал «Некрономикон».

Можно ли было поверить, что Габи действительно открыла какой-то межпространственный портал, просто запалив несколько свечей и включив запись песнопений? Колеоптероиды, эта неприятная жукоподобная раса, вынуждены были ездить на огромных, похожих на поезда черных механизмах по выложенным странными узорами рельсам, чтобы попасть из своего измерения в наше. Я не представлял себе внепространственную расу, которая могла бы проникнуть сюда без какой-либо технологии. Но значило ли это, что подобное невозможно?

После завершения ритуала Габи поняла, что «восходящий режим» произносился дважды – один раз ею и один раз записью Марии, – а «нисходящий» лишь один раз. Когда я предложил снова его включить, Габи сказала: «Слишком поздно». Если предположить, что некую дверь действительно можно открыть таким образом, во что она – как и мистер Голуб – верила, то мне ведь не повредит повторно включить запись Марии с «нисходящим режимом»? Или это не закроет портал, а лишь ухудшит ситуацию? В конце концов я не осмелился проиграть записи Марии, пока не узнаю больше.

Помимо заклинаний, иные из которых требовали обязательных причудливых ингредиентов и случайных жертвоприношений и, как правило, состояли из непроизносимой тарабарщины, книга была полна мифов, написанных словно под воздействием галлюциногенов. О космических битвах между богами-чудовищами. И о побежденной расе чудовищ, скребущихся во сне о барьер, который отделял их от нас. Влияющих своими сновидениями на наши.

При всем своем скепсисе я не осмеливался произносить вслух имена этих существ. Старался даже мысленно их не упоминать. Заставлял свой взгляд скользить мимо. Думал о них просто как о Других. Даже имена, как говорил Голуб, были заклинаниями.

Да. Я признался себе раз и навсегда, что действительно верю. Даже если выступаешь против какой-то веры, сначала нужно уверовать. Я был обращенным. Неофитом. Как еще объяснить фокусы Габи со временем и пространством, ужасную перемену в ней?

Габи. Неужели она по-прежнему лежит на полу моей квартиры на поверхности?

Если «Некрономикон» действительно способен открывать двери в иные миры, впускать Других или, по крайней мере, позволять ощутить их влияние, то неудивительно, что эту книгу так трудно достать. Я представлял, как ее подавляли, отыскивали и уничтожали на протяжении многих поколений. Так и должно быть. И то же самое должно быть с другими книгами из магазина мистера Голуба…

Что он, жрец, как назвала его Габи, намеревался сделать со своим «Некрономиконом»?

Кто-то должен его устранить. Завладеть сделанной Габи копией и уничтожить.

Я вспомнил о двух книгах, которые упоминал Голуб и в которых некоторые математические идеи «Некрономикона» развивались, фокусировались и совершенствовались. Автор одной – чум, другой – тиккихотто. Книги казались очень опасными, их тоже следовало разыскать и уничтожить.

Габи все еще лежала на полу в моей квартире. Жертва из моей прошлой жизни. Я не мог изгнать этот образ из головы.

Я выключил «Некрономикон» и по компьютеру позвонил в магазинчик свечей торгового центра «Канберра». Пообщался с Эбони. Спросил: есть ли какие-нибудь новости о Габи?

Ждал, что к этому времени меня уже разоблачили. Выяснили, что я убил Габи. Эбони, должно быть, в ужасе. Начнет меня проклинать, попытается отследить мой звонок (хотя я использовал функцию блокировки).

Она только сочувственно улыбнулась. Нет… нет… от Габриэль по-прежнему ни слова, прости. А что это я сделал со своими волосами? Она едва меня узнала.

Упс.

Коту под хвост новый образ. Я позвонил своему боссу, Джули.

– Кристофер, – злилась она, – ты сказал, что собираешься позвонить Диане! Ты этого не сделал! Теперь она не даст тебе отпуск, ты же знаешь… Что бы там у тебя ни случилось, ты должен был поговорить с ней, пока не стало слишком поздно!

– Знаю, – пробормотал я, запинаясь. – Эмм… Понимаю, что уволен, но я просто хотел позвонить и извиниться перед тобой. Сказать, что сожалею обо всем этом. Ты можешь просто, э-э, перевести чек последней зарплаты на мой банковский счет…

И Джулия не сказала: «Боже мой, Кристофер, зачем ты мне звонишь? Ты убийца! Тебя ищут!»

Никто меня не искал. И Габриэль никто не искал. Бедная, забытая Габриэль. По ней скучал и скорбел только ее убийца.

Раз так, осмелюсь ли я вернуться в свою старую квартиру? В свою прежнюю жизнь? Оставлю ли позади все это дерьмо с бегством и прятками?

Нет, не смогу. Как и Габи, я каким-то образом изменился. Не только внешне. Перемены и пугали, и странно возбуждали. Мне было неприятно признаваться самому себе, но в том, чтобы уйти от своего прошлого, муравьиного «я», крылась своего рода свобода… некое освобождение в саморазрушении.

Более того, я чувствовал, что должен попытаться как-то отомстить за Габриэль. Как-то защитить других дураков, вроде нее и Марии. Защитить всех. Это же довольно просто, правда? Никаких великих героических жертв. Никаких сражений с космическими богами-чудовищами. Достаточно сжечь пару книг. Или, самое большее, один книжный магазин.

Нет, я не вернусь к своей прежней жизни. Пока нет. Но раз мертвую Габи еще не обнаружили, то, возможно, никогда и не обнаружат. Если я все сделаю правильно. Несмотря на свой страх, мне придется вернуться в свою старую квартиру и довести дело до конца, пока не наступил срок платить аренду и домовладелец не вошел туда сам.

Поэтому я тут же выключил компьютер, извлек из пистолета обойму, вынул несколько патронов и вставил на их место три зеленые капсулы с плазмой.

* * *

Когда я добрался до верхнего уровня, был уже вечер. Дождь продолжал хлестать по улицам. На станции подземки, где я сошел, был ряд еще открытых магазинов, и в одном из них я купил фиолетовый дождевик-пончо с капюшоном, который защитил бы меня от непогоды и помог скрыть лицо. В последнее время фиолетовый стал самым модным цветом, так что я сделался неприметным.

Входя в свой прежний дом, я ощущал такую нервозность, словно пришел сюда расправиться с новой жертвой. Разве не говорят, что убийцы возвращаются на места преступлений?

Это и была та волнующая свобода, о которой я говорил раньше? Прийти взглянуть на труп убитой мною бывшей любовницы?

Я подумал о расшитой занавеске продавца оружия Рабаля, где были изображены люди, поглощенные хамелеоноподобным инь/ян дьяволом/богом, повелителем жизни/смерти Уггиуту… его почитателей убивали, перемалывали и переваривали, а затем исторгали для новой жизни. Да, это был я. Переродившийся из одного ада в другой.

Я боялся столкнуться лицом к лицу с соседями, которые могли меня знать, или даже с домовладельцем. С форсерами, с детективами в самом разгаре расследования прямо за моей дверью. Но в коридоре никого не встретил. Моя рука дрожала, набирая пароль на клавиатуре. Точно самозванец, я перепутал цифры, и пришлось повторить попытку. Дверь открывалась внутрь. Отворилась, по крайней мере, наполовину, а затем застряла.

Волна зловония ударила прямо в лицо и едва не расплющила.

В квартире царил мрак, но я нырнул внутрь и быстро закрыл дверь, пока вонь не разнеслась дальше. Пока кто-то не появился рядом. Но охватившая меня паника была еще хуже зловония – я оказался наедине с Габриэль в кромешной тьме и схватился за выключатель на стене, чтобы зажечь свет.

Ох, если бы только я этого не сделал!

Тела могут раздуваться от разложения, точно наполненные газом воздушные шары. Но можно ли объяснить то, что увидел я?

Дверь не открывалась из-за тела Габриэль. Но ведь оно упало ближе к центру гостиной. А уже после смерти раздалось во все стороны. Она доставала до всех стен, ее живот прижимался к потолку, и я гадал: не пролезла ли она в дверь спальни?

Потолочные светильники просвечивали сквозь пурпурно-черную полупрозрачную плоть живота, отчего казалось, что Габи сияет изнутри. Свет проходил сквозь кратер, в котором когда-то было окошко в ее груди.

Через контурные переплетения вен виднелись внутренние органы, которые будто бы плавали в аквариуме с мутной жидкостью. Я не мог отличить, где ее туловище, а где распухшие конечности, разве что, кажется, узнал огромную, изогнутую ступню, прижатую к одной из стен.

А этот запах…

С трудом сдерживая рвотный позыв, я зажал нос и рот. Свободной рукой вытащил из-за пояса «Тор». Я должен был сжечь эту богомерзость, сжечь ведьму, сжечь ее дотла, пока не лишился решимости и рассудка…

Раздался приглушенный хлюпающий звук. Что-то вроде бульканья, такое может издавать засорившийся слив. А потом я увидел, как один из темных органов внутри Габриэль шевельнулся. Сначала я подумал, что тот просто дрейфует, но затем понял, что он сам плыл, подтягивая себя похожими на медуз конечностями разной длины и толщины.

Это был не орган.

Я вскинул «Тор», прицелился и выстрелил в живот Габриэль. В то, что плыло внутри нее.

Из пистолета раздался звук, похожий на хлопок дверью. Пуля прошила Габи насквозь. Входное отверстие оказался таким маленьким, что по блестящей натянутой коже стекала лишь струйка прозрачной жидкости. Но вырвавшийся наружу запах обрушился водопадом, я упал на колени, меня вырвало.

Краем глаза я заметил, как свет внутри Габриэль сделался зеленоватым и затрепетал.

Шипение. Бурление. Я поднял взгляд и увидел зеленое инферно, кипевшее внутри темного шара. Вскочил и прижался спиной к стене, едва пламя перекинулось на кожу, отверстия начали расширяться, и поток хлынул наружу. Он вился вокруг моих ступней и лодыжек. Я быстро скользнул вдоль стены и запрыгнул на маленький комод, пинком скинув с него настольную лампу. Мне не хотелось, чтобы жидкость – или огонь, который наполнял Габи, – коснулись меня.

Огромная масса начала отступать, проваливаться в саму себя. Я прицелился чуть дальше и выпустил второй заряд плазмы. Зеленого пламени стало еще больше. В трупе появилось что-то вроде туннеля. Но эту пещеру мне едва ли захотелось бы исследовать. Поток жидкости вышвыривал органы на пол, и те превращались в красно-черные лужицы. Я не увидел и следа того существа, которое смутно разглядел сквозь кожу Габриэль.

Третий выстрел. Последняя капсула с гелем в пистолете.