Монах Тун продолжал: «Говорили также, что каждый год этот старый монах входил в медитативное состояние и оставался в нем на протяжении ста дней подряд. В этот период, следуя даосской практике достижения долголетия, он отказывался от употребления злаковых и соблюдал строжайший пост. День за днем он тщательно контролировал все свои эмоции и выражения лица, не улыбаясь и не разговаривая. Несмотря на все это он каждый год находил время, чтобы посвящать в даосские учения паломников и людей из округи, которых он знал. Благодаря его репутации поток посетителей не иссякал, люди выстраивались в длинные очереди, чтобы увидеть его.

Этот старый священник вырос в одной деревне с моим отцом, и они были много лет дружны. Возможно, из-за этого он уделял мне особое внимание. Как получилось, что мне было суждено установить с ним такую связь? Он часто похлопывал меня по плечу или ласково щипал за щеки, а иногда мог поделиться тем или иным мудрым советом. Я был тогда еще очень юн и ничего не понимал об окружающем мире. Для меня он был тогда просто добрым стариком, что иногда доверительно клал мне руки на плечи, – его руки были сильны, но всегда ощущались мягкими и теплыми, даже в холодные зимние дни.

В наши школьные годы, во время каникул, мы с моим старшим братом имели привычку прогуливаться по храму, и как-то раз мы случайно встретили этого старого священника в тот момент, когда он завершал период поста и медитации. Он жестом пригласил нас с братом подойти. Взяв себе стул в боковой келье, священник сел и заговорил со мной».

Глава 2
«Шестнадцать золотых слитков» – иероглифы, что ценнее любых сокровищ

Тун продолжал свой рассказ: «“Я вижу в тебе душу практикующего, – сказал мне старый священник. – В будущем тебе предстоит столкнуться с учением дао, и я хочу поделиться с тобой теми крупицами мудрости, что освоил сам. Опираясь на эти слова в своем пути к самосовершенствованию, ты останешься в добром здравии. В дальнейшем тебе предстоит найти другого учителя, но то, что я хочу сказать тебе, не противоречит этой судьбе. В течение двух лет тебе предстоит столкнуться с болезнью. Техника, которой я научу тебя сейчас, поможет, и тебе стоит применять ее. Сохрани ее в своем сердце. Выучи эти слова наизусть и читай как мантру, а сейчас же попробуй повторять за мной: При первом вдохе энергия восходит; полный цикл дыхания возвращает ее к пупку; взошедшая энергия проглатывается; и вода встречается с огнем”^[18].

Старый мастер обучал меня этой технике, одновременно объясняя и демонстрируя практику дыхания. Он подробно описывал дыхание и обратное дыхание^[19][20], говоря о физических преимуществах каждого способа и демонстрируя связанные с ними упражнения. “Не недооценивай силу, скрытую в этом наставлении, – сказал он. – Я сам выполняю эту практику каждый день с самой юности и вплоть до сегодняшнего дня”. Пожилой священник в присущей ему теплой и добродушной манере несколько раз повторил со мной ключевые моменты практики. Он объяснял мне, как концентрировать все свое внимание на вдохе, и показывал, как полностью расслабляться между вдохами. Он отметил, что во рту будет накапливаться слюна от длительного выполнения практики, и научил правильно ее глотать – все нюансы он объяснял мне очень доступно. Помимо этого, он сказал, что в дальнейшем, продвинувшись в изучении дао, я обязательно должен прочесть две книги: “Чжуан-цзы” и “Канон Желтого двора”^[21].

Я был тогда очень молод, но все же воспринял эти наставления всерьез: несколько раз в день я практиковал, как обучил меня мастер. Удивительно, с тех пор как я начал практиковать, меня оставили досаждавшие мне недуги, и больше я никогда не вспоминал о них. Два года спустя разразился ужасный грипп, от которого пострадала практически вся моя семья. Вскоре после этого у моей матери диагностировали страшное инфекционное заболевание – туберкулез, настоящая пандемия того времени. Все происходило именно так, как предсказывал мастер, который предупреждал меня об опасности этих заболеваний. Я же, взяв на вооружение ежедневные упражнения и медитацию, смог избежать бушующих вокруг болезней. Я оставался не затронут болезнями, даже когда инфекция настигала ближайших членов моей семьи».

Вот так я запомнил историю священника Туна о его юности в Шанхае и судьбоносной встрече со старым даосом из храма Байюнь.

Шифу заговорил: «Воистину, вами были посеяны семена удачи, позволившие вам встретить наставника в столь юном возрасте. Когда сам я был молод, мне повстречался даос из провинции Чжэцзян, который обучался в традиции, близкой к школе Драконовых врат^[22], по имени Фэй Янси. Он был человеком весьма эрудированным и прекрасно ориентировался в текстах конфуцианства, буддизма и даосизма. Он говорил, что его обучение и практики культивации восходят к так называемым простым методам Минь Идэ^[23] и рекомендовал мне ознакомиться с трактатами Минь Идэ: “Свет разума на горе Цзицзу” и “Собрание древних книг из Башни затворника”. И эти тексты воистину содержат в себе множество устных наставлений школы Драконовых врат. В трактатах описывается путь усердного ученичества, который прошел Минь Идэ, и раскрывается квинтэссенция его мудрости^[24]. Не будучи тогда излишне занятым человеком, я погрузился в изучение этих книг. Примечательно, что Минь Идэ обобщает сущности учений конфуцианства, буддизма и даосизма, объединяя их практики. Разработанная им философия позволяет любому, кто чувствует в себе связь с его учением и обладает добрым сердцем, преобразовать себя. Минь Идэ детально описывает процесс внутренней алхимии. Для начинающих практиков того поколения, что посвятили себя поискам дао, книги Минь Идэ были подобны свету путеводного маяка.

Я пришел к выводу, что Минь Идэ внес значительный вклад в развитие школы Совершенной Истины. Со времен публикации “Баопу-цзы” буддизм и даосизм шли разными путями к просветлению – Минь Идэ же удалось сгладить тянущиеся из древности различия. Вместо того чтобы выбирать один из путей, он изучал буддизм, даосизм, конфуцианство и даже буддизм ваджраяны, сливая столь разные традиции воедино. Он был человеком неимоверной смелости, проницательности, многого добился на Пути и стал просветленным монахом. В наши дни, впрочем, как и в прошлые времена, редко можно встретить человека такого склада. Более того, он оказал неимоверную помощь всем последующим поколениям искателей, что стремились к созданию “золотого эликсира”^[25][26]. Я также был среди тех, кто извлек большую пользу из его трудов, и глубоко восхищаюсь им. Г-н Тун только что упомянул “Шестнадцать золотых слитков”, а мне о них поведали последователи Минь Идэ. На самом деле, мне несколько раз встречалось это учение, и известные мне детали довольно точно совпадают с рассказом священника Туна».

Шифу продолжал: «Ознакомившись с упомянутыми выше работами Минь Идэ, я изучил затем множество текстов, посвященных долголетию, и понял, что все они упоминают технику, восходящую к “Шестнадцати золотым слиткам”. Имевшиеся же небольшие различия, скорее всего, связаны с традицией устной передачи информации и с тем, что прошло много лет с момента создания оригинального учения, поэтому вполне логично, что во время передачи знаний между поколениями появлялись различные изменения. Есть вещи, которые новичкам просто невозможно уяснить без устных наставлений мастера. В частности, у каждого человека свои особенности дыхания, и принципы обучения должны быть адаптированы индивидуально. Кроме того, для изучения правильной техники координации дыхания с сокращением сфинктера необходимо индивидуальное обучение у мастера. Корректные наставления от опытного мастера помогут ученикам избежать опасностей, вызываемых ошибочной практикой.

Господин Тун в своем рассказе упомянул также пекинскую оперу. Как мне известно, в мире оперы есть подпольные постановки, где артисты достигли немалого мастерства. Я люблю посещать оперу и наблюдать за выступлениями. По технике пения и силе голоса можно выяснить глубину постижения человеком Пути. Особенно очевидно присущая им сила видна у исполнителей, отвечающих за боевые искусства. Я советую пристально наблюдать за их пением и движениями от начала до конца постановки, смотреть, как плавно их руки и ноги исполняют сложные пируэты. Если во время всех их прыжков, скачков и имитации боевых действий вы не чувствуете в дыхании актеров напряжения, не видите краснеющих лиц и не слышите одышки – значит, вы смотрите на настоящее мастерство, настоящее гунфу».

Шифу говорил так: «В те времена, о которых я говорю, был актер по имени Гай Цзяотянь, исполнявший роли воинов. Его мастерство в оперном искусстве было невероятным. Особенно впечатляющим был он в роли У Суна^[27]. С начала и до конца представления каждое его движение было преисполнено грациозности. Говорили, что Гай Цзяотянь ежедневно практиковался в регулировании дыхания. Я слышал, что он мог задерживать дыхание на долгие и долгие минуты, а также, что он специально изучил даосскую технику “дыхания черепахи”»^[28].

«В популярности с Гай Цзяотянем соперничал актер по имени Шань Хэюэ, который также добился больших успехов в карьере и был очень известен. Оба артиста исполняли роли воинов. Но скажу вам, что качество их выступлений было несопоставимо. Всего одно выступление уже полностью сбивало дыхание Шань Хэюэ. Становилось очевидно, что у оперных исполнителей могли быть совершенно разные подходы к выступлениям.

Что касается Гай Цзяотяня, то я ценил в нем не только его высокие навыки в гунфу, но и силу его характера, его чувство морали и широту ума. Однажды в начале своей карьеры он исполнял сложный номер, что-то пошло не так, и он, завалившись, мог травмировать партнера по выступлению. Чтобы избежать этого, он упал на собственную ногу. Упав, он понял, что нога сломана, но собрался с силами и, подавив жуткую боль в бедре, довел выступление до конца. Ни зрители, ни другие артисты не поняли, что произошло. Люди были потрясены, когда из больницы просочилась информация о том, что у него была сломана кость. Если бы кто-то без навыков в гунфу получил такую травму на сцене, то упал бы в обморок от боли. Как он смог сохранить полное спокойствие и завершить представление? Люди восхищались его стойкостью.

Один из членов труппы Гай Цзяотяня как-то рассказал, что тот многократно говорил своим коллегам о другой звезде оперы, маньчжуре по имени Тан Юньшэн, что приехал с гастролями в Шанхай. Талантом Тан Юньшэн значительно превосходил Шань Хэюэйя, его техника была превосходна и обладала неоспоримой глубиной. Судя по всему, г-н Тан Юньшэн был опытным практикующим на даосском пути самосовершенствования. Каждый день он медитировал и занимался регулированием дыхания. Неудивительно, что он был настолько искусен».

Все это шифу рассказал, отвечая на историю священника Туна, а помимо того, он предложил собственную интерпретацию упомянутых учений. Собравшиеся за столом попросили также подробнее рассказать о «Шестнадцати золотых слитках», и шифу продолжил излагать основы соответствующих практик, делясь со своими гостями знаниями, что он приобрел за годы собственного ученичества: «При первом вдохе энергия восходит; полный цикл дыхания возвращает ее к пупку; взошедшая энергия проглатывается, и вода встречается с огнем. Когда я был молод, то всегда выполнял это упражнение после медитации. Результаты были чрезвычайно хороши. Изучая слова, описывающие эту практику, я понял бесценность каждого из шестнадцати китайских иероглифов, что составляют эти четыре короткие фразы. Некоторые из учеников выполняли это упражнение стоя, некоторые сидя, у каждого из нас был свой способ, хотя стоит отметить, что большинство даосских практикующих предпочитали позу стоя.