Повернувшись к Скрипачу, я ногой тронул валявшееся на бетоне скомканное пальто. Холодно, но надеть его снова? После того, как эта тварь к нему прикасалась? Ужасная мысль! Но чертовски холодно! Я на мгновение зажмурился и попытался с помощью магии восстановить температурный баланс. Нет, не получается – я пустой, в крови действительно нет ни капли маны – придется мерзнуть.

Ну а теперь, собственно, наказание. Что же мы выберем? Чем может искупить свой проступок это человеческое отребье? Просто убить – нельзя. Что поделаешь, закон! А закон Чаровские чтят. Но как же восстановить справедливость? Отнять от тела ногу, что коснулась светлого Князя? Это ведь будет справедливо? Бомжа посадить в тюрьму, а ногу его сжечь. Но ведь даже отделенный от ноги Скрипач будет помнить, что когда-то ударил князя Чаровского. И будет горделиво рассказывать об этом прочим голодранцам. Так что, пожалуй, он все-таки должен умереть. И лучше, если умрет сам.

Скрипач перестал стонать. Теперь он сидел, тяжело дыша, и с ненавистью глядел на меня. Но не на лицо. Ниже лица. На что это он пялится?

Я посмотрел и рассмеялся в голос. Золотые пуговицы клубного пиджака! Скрипач смотрит на золотые бляшки с павлином, распустившим хвост. В эту минуту?! В последнюю минуту своей жизни?! Пожалуй, что я переоценил русскую природную смекалку.

За спиной что-то громко прогудело. Я обернулся. Низкая баржа, груженная песком, выпрыгнула из пролета моста и бойко заскользила по Неве. Вот и подсказка! Очень к месту! Благодарю!

Подойдя к Скрипачу, я сгреб его за шиворот и потащил к бетонному парапету. Оборванец почти не сопротивлялся. Тем лучше! Я ухватил его покрепче и одним движением перебросил через парапет в реку. Громко плеснуло упавшее в воду тело.

Упершись о парапет руками, я перегнулся через каменную стенку, чтобы посмотреть. Но нет, Скрипач так и не всплыл. Только спортивная шапочка с логотипом «Торпедо» быстро уплывала по течению.

Я повернулся к реке спиной. Дело сделано, чего еще смотреть? Я не палач и не убивал его, а просто наказал, бросив в воду. Он может выплыть. Если не умеет плавать – это его проблемы.

Заметил валявшиеся на земле ключи, которые Скрипач ранее вытащил из пальто и бросил неподалеку. Нагнулся и подобрал связку. Не могу пока вспомнить назначение каждого из ключей, но в любом случае они мне еще могут пригодиться.

Зачем-то представил, как Скрипач тонет в мутных, холодных водах. Как выпучивает глаза и разевает рот, хлебает невскую муть. И вдруг мне самому стало нечем дышать. Снова резкая боль ударила в голову! Пришло яркое, как вспышка молнии, воспоминание.

Я сидел в деревянном кресле. Руки были пристегнуты к подлокотникам железными обручами. На голове железный шлем с какими-то проводами, а в рот мне вставили капу, как у боксеров. И мне не хватало воздуха. Я задыхался.

– Не беспокойтесь вы так, – зашептали мне в правое ухо. – Это же не настоящая смерть, а всего лишь ссылка. Государь милостив и отходчив. Он простит.

Я снова пытался кричать, что требую немедленной встречи с императором, но из-за капы во рту получалось только мычать.

– Император скрепил приговор личной магической печатью, – шептал в другое ухо второй палач. – Соответственно, при восшествии на престол нового государя, приговор потеряет силу.

Утешение слабое. Я знал, сколько живут аристократы, поддерживающие организм с помощью магии. Это могут быть сотни лет, даже тысяча!

Но почему?! Почему император сам не пожелал встретиться со мной? Ведь ясно же, что меня оклеветали. Чаровский готовит покушение?! Это же полный бред! Государь не мог поверить в подобную чушь!

Человек с лицом, скрытым под маской палача, подошел к стене. На стене виднелся рычаг, как в фильмах про североамериканские штаты. Там, кажется, казнят электричеством. Человек взялся за рычаг и взглянул мне в глаза. Через маску не видно, но я готов поклясться, что перед тем, как опустить рычаг, он улыбнулся.

Уф… Отпустило. Страшное видение растаяло. Я шумно втянул в себя воздух.

Нужно согреться и умыться. Умыться даже в первую очередь. Около бомжовского шалашика стояла пятилитровая бутыль воды. Относительно чистая. Я, стараясь не вдыхать, стал поливать из бутыли в ладонь и пытался умыть лицо. Кажется, получалось. Утерся полой своей же батистовой рубашки. Посмотреть бы на себя теперь.

Заглянул в шалаш. На деревянном ящике, служившим здесь столом, что-то блеснуло. Зеркало? Да, дешевое зеркальце на деревянной ручке. Я забрал его и вышел на свет, чтобы разглядеть себя получше.

Глянул. И от неожиданности выронил зеркальце. Ударившись о бетон, оно разлетелось на куски. Что это было? Кого это я увидел в отражении? Я быстро присел на корточки, выбрал самый большой осколок и посмотрелся в него.

Что стало с лицом? Кривая загогулина вместо носа. А где яркие, красивые лучистые глаза? Почему вместо них – щелочки? О некогда роскошных кудрях и говорить не стоит… От них остались лишь свалявшиеся клочки тонких редких волос.

Погодите! Надо вспомнить хронику событий. С самого начала. Что было до «казни»? Почему это случилось?

Светлана Броневская! Великая княжна, дочь императора… Меня наказали за тайную связь с ней! Не только меня, а весь мой род. Якобы с помощью этой интриги я собирался жениться и, породнившись с Броневскими, взойти на императорский трон. Но ведь это обвинение не было доказанным, по таким вопросам суд может заседать месяцами. А массовое превращение сородичей началось практически в тот же день. Магия трансформации – сила, которой управляет род Химериных. Да, всё сходится… Ведь старый герцог Владимир мечтал женить на Светлане собственного сына. А я стоял на его пути. Великая княжна симпатизировала мне гораздо сильнее, чем хвастливому и глуповатому маркизу Феликсу Химерину. Получается, они создали проклятие на весь мой род без позволения Императора? Или он разрешил?

И когда я, раздираемый возмущением от творящейся несправедливости, бросился во дворец… Когда я просил аудиенции, чтоб объясниться перед Его Величеством, меня обвинили в попытке покушения… И сослали в другой мир…

Теперь всё встало на свои места. Я вспомнил, почему лишился былого обаяния. Но легче мне от этого не стало.

Однако если я вернулся, что это означает? Император во всём разобрался и меня помиловал? Или же он… умер?

И что стало с моим имуществом, с моим родом? Где мои братья, Иван и Семен? Где сестра Венера, где кузен Михаил?

Глава 3

Когда я выбрался из-под моста наверх, первым делом попытался поймать такси. Хоть мне уже очень давно не приходилось кататься на столь плебейском транспорте, но другого выбора не оставалось.

Удивило, что несколько машин пронеслись мимо. А одна даже обдала грязью из-под колес. Впрочем, если вспомнить, как я теперь выгляжу…

Пока ловил такси, ко мне подковылял еще какой-то нищий. Вот так жизнь началась… Теперь бомжи липнут ко мне, как мухи.

Оборванец смотрел на меня удивленно. Уж больно легко я для такой погоды был одет.

– Ты что под мостом делал, дядя? У Скрипача гостил? Может осталось чего выпить?

По глаза заросший бородой мужик с уважением рассматривал мой пиджак. Заляпанные грязью и бурыми пятнами брюки его совершенно не смущали, а вот золотые пуговицы…

– Хотел Скрипачу пальто продать, – усмехнулся я, махая рукой очередной показавшейся вдали машине такси. – Иди отсюда, от тебя воняет.

– Ну ты и урод, – услышал я напоследок, уже усаживаясь в салон.

– Совсем бомжи оборзели, да? – хохотнул смуглый водила и включил счетчик. – Куда поедем, уважаемый?

– Давай-ка пока проедем через центр. Хочу оглядеться. Давно не был в Петербурге…

– Турист, значит, – хмыкнул водила. – Покатаю вас, как положено! Всё покажу, всё расскажу. Останетесь довольны!

Я ехал в такси по Невскому, но Невского не узнавал. На первый взгляд – тот же самый проспект: грандиозный, блистающий огнями витрин самых шикарных клубов, ресторанов, магазинов. Даже центральным улицам Лондона, Нью-Йорка и Берлина не сравниться с ним по красоте. Разве что Париж. Может быть Вена или Москва. Но сейчас с Невским что-то не то. По крайней мере, на мой взгляд. Исчезли цветовые сочетания золота с лазурью. Цвета моего рода! Ведь это именно мои дизайнеры украшали Невский по именному императорскому заказу. И, выбирая цветовые решения для фасадов и подсветки, решили мне угодить. С позволения императора, разумеется.

А теперь больше нет такого сочетания. Лазурного вообще нет, только золотой остался. Но в сочетании с темно-красным. Это и есть Броневские – род самого государя-императора. Золотой щит на темно-красном фоне. Разумеется, императорский род и раньше был представлен больше всех. Но сейчас его словно бы оттеснили. Он больше не выделялся, как в былые времена. Хм… Можно ли судить по дизайну городских улиц об ослаблении влияния императорского рода?

Наравне с Броневскими, если не чаще, встречался серебряный хамелеон на черном поле. Это ж герб Химериных! Они что, поставили себя вровень с самим Императором?

После Гостиного двора с новым фасадом, выкрашенным под серебро, на перекрестке с Садовой мы встали в пробке. Чуть продвинулись. На перекрестке с Малой Садовой встали наглухо. Зато встречная полоса вдруг оказалась совершенно свободной. По ней проехало несколько полицейских экипажей. Машины охраны и мотоциклы.

Таксист высунулся в окно, переговорил с другими водителями, застрявшими в пробке. Потом повернулся ко мне:

– Из Аничкова дворца боярский выход. Значит, надолго! Стоим глухо! Во попали!

Я знал, что такое выход из Аничкова дворца. Торжественная церемония после какого-нибудь особого праздничного заседания Боярской Думы. Сами заседания давно превратились в скучную традицию. Споров меж родами давно не было – всё поделено, каждый знает свой удел. Чего же спорить? Но вот выход после заседания превратился в пышный церемониал, прямо-таки настоящий парад и ярмарку тщеславия. Каждый род отдельной колонной отправлялся к Зимнему дворцу, дабы свидетельствовать монарху о мире и согласии в государстве. И я тоже не раз, и не два мчался в своем «Палладине» от Аничкова до Зимнего. По абсолютно свободной трассе, без пробок, замечая только городовых, вытянувшихся и отдававших честь.

А вот и городовые, высаживаются из полицейского фургона и занимают свои места на тротуаре. Расправляют усы, приглаживают портупеи, выравнивают фуражки по ребру ладони. Значит, скоро поедут бояре.

Поехали! Длинные черные лимузины, один за одним. Кавалькада. Мчат за сотню! Светофоров для них не существует. Промелькнули знакомые эмблемы на дверцах и флажки на кронштейнах. Старшие рода: Громовы, Ростовы, Химерины, Вечнины, Шепотовы. Потом ещё больше машин от Младших родов. Несмотря на скорость, проезжали долго – такая длинная была автоколонна.

Тронулись наконец-то и мы. Но ехали медленно. Добрались до моего любимого Екатерининского сквера, за ним – Александринский театр. С театром всё нормально, но вот со сквером что-то не то. Что?! И павлина тоже нет?!

Почти крикнул таксисту:

– Останови!

Водила испуганно крутанул руль, каким-то чудом втиснулся в карман рядом с громоздким туристическим бусом и нажал на тормоз. Я выскочил из машины, и почти побежал в сторону памятника Екатерине. Уже на бегу понял, что не показалось. Павлина на месте не было! В правой части парка в прямой видимости от памятника Екатерине Великой высилась грандиозная малахитовая чаша, но самого павлина в ней не было. Только золотой петушок едва виднелся с краю массивного постамента и еще торчали какие-то трубы.