– Друн, бедный Друн! – Глинет обняла его, поцеловала и постаралась утешить как умела. – Почему они такие злые?

– Я знаю почему, – упавшим голосом ответил Друн. – Семь лет сплошных неудач. Интересно, что еще со мной стрясется? Тебе лучше держаться от меня подальше…

– Друн! Как ты можешь такое говорить?

– …чтобы не упасть в ту же яму, куда я обязательно упаду.

– Я тебя никогда не брошу!

– Глупости! Я уже хорошо понял: мы живем в ужасном, жестоком мире. Все, что ты можешь сделать в этом мире, – это позаботиться о себе. Оставь меня.

– Но я тебя люблю больше всех на свете! Мы как-нибудь выживем! И когда пройдет семь лет, тебе всегда будет сопутствовать удача!

– Но я ослеп! – закричал Друн, снова не в силах сдерживать дрожь в голосе.

– Слепота может быть временной. Она вызвана волшебством – значит, волшебство может тебя исцелить. Как ты думаешь?

– Надеюсь, ты права. – Друн сжал в руке талисман: – Хорошо, что я не знаю страха – даже если мне самому тут нечем гордиться. Подозреваю, что в глубине души я жалкий трус.

– С талисманом и без талисмана – ты отважный, Друн, и мы с тобой выживем в этом мире, так или иначе.

Друн немного подумал и вынул из сумки кошель:

– Лучше тебе его носить. А то мне опять не повезет и его стащит какая-нибудь ворона.

Глинет заглянула в кошелек и ахнула от удивления:

– Нерульф вытряхнул его, я сама видела! А теперь в нем снова три монеты – золотая, серебряная и медная!

– Это волшебный кошель. Пока он не потеряется, по меньшей мере бедности мы можем не опасаться.

Глинет спрятала кошелек под лифом:

– Я уж постараюсь, чтобы он не пропал. – Она взглянула вдоль тропы: – Может быть, лучше найти этот пруд и сказать дриадам, какую ужасную ошибку они совершили…

– Ты их не найдешь. Они бессердечны, как феи, или еще хуже. Того и гляди они и тебе устроят какой-нибудь подвох. Давай уйдем отсюда.

Ближе к вечеру они вышли к развалинам христианской часовни, построенной давно забытым проповедником. Неподалеку росли сливовое и айвовое деревья, усыпанные плодами. Сливы уже созрели; айва, хотя и приятная на вид, оказалась кисло-горькой и вяжущей язык. Глинет нарвала много слив, и на этот раз им пришлось довольствоваться таким однообразным ужином. Глинет собирала траву, чтобы приготовить подстилку среди камней развалившейся стены, а Друн сидел, уставившись в пространство над рекой.

– Лес кончается, – сказала Глинет, чтобы подбодрить спутника. – Мы скоро окажемся среди цивилизованных людей. А тогда у нас будут хлеб и мясо, молоко и настоящая постель.

Закат вспыхнул над Тантревальским лесом и понемногу померк. Друн и Глинет улеглись на подстилку и вскоре заснули.

Ближе к полуночи полумесяц, всходивший над рекой и зыбко отражавшийся в воде, озарил лицо Глинет и разбудил ее. Согревшаяся и сонная, она лежала, прислушиваясь к сверчкам и лягушкам… Ее внимание привлек далекий отзвук частого топота. Топот приближался, к нему прибавились позвякивание цепей и скрип кожаных седел. Глинет приподнялась на локте и увидела, как по дороге вдоль реки неслась дюжина всадников. Они скакали, низко пригнувшись в седлах, в плащах, развевавшихся за спиной; лунный свет позволял различить старомодные мечи и обтянутые черной кожей шлемы с болтающимися наушниками. Один из всадников, почти уткнувшийся лицом в гриву коня, повернул голову, чтобы взглянуть в сторону Глинет. На мгновение луна осветила его бледное лицо – и кавалькада умчалась прочь. Топот копыт становился все тише и замер вдали.

Глинет снова опустилась на траву и наконец заснула.

На рассвете Глинет тихонько встала и попыталась извлечь искры из найденного кусочка кремня, чтобы развести костер, но не добилась успеха.

Друн проснулся и удивленно вскрикнул, но тут же замолчал. Через некоторое время он сказал:

– Значит, это был не сон.

Глинет заглянула ему в глаза:

– Я все еще вижу золотые круги. – Она поцеловала Друна: – Не унывай, мы найдем какой-нибудь способ избавить тебя от этого наговора. Помнишь, что я говорила вчера? Волшебство тебя ослепило, волшебство же тебя и вылечит.

– Ты права, конечно, – неуверенно отозвался Друн. – В любом случае что тут поделаешь? – Он поднялся на ноги, но почти сразу споткнулся о корень и упал. Падая, он размахивал руками, чтобы удержаться, и случайно зацепил цепочку с талисманом. Цепочка порвалась и куда-то улетела вместе с черным камнем в оправе.

Подбежала Глинет:

– Ты ушибся? Ой, ты поранил колено, оно все в крови!

– Черт с ним, с коленом! – сдавленно произнес Друн. – Я потерял талисман! Порвал цепочку, и теперь он пропал!

– Никуда он не убежит, – резонно заметила Глинет. – Прежде всего давай перевяжем колено, а потом я найду твой амулет.

Она оторвала полоску материи от нижней юбки и промыла царапину водой из родника, сочившегося в развалинах.

– Теперь пусть подсохнет, мы наложим аккуратную повязку, и ты сможешь резвиться пуще прежнего.

– Глинет, пожалуйста, найди талисман! Его может стащить какая-нибудь мышь – и тогда будет поздно!

– И это будет самая храбрая мышь на свете! Завидев эту мышь, кошки и совы будут в ужасе разбегаться и разлетаться. – Она похлопала Друна по щеке: – Хорошо, сейчас я его найду… Должно быть, он улетел куда-то сюда… – Опустившись на четвереньки, Глинет принялась искать амулет и почти сразу заметила его. К несчастью, черный камень ударился об обломок стены и разбился.

– Ты его видишь? – беспокоился Друн.

– Кажется, он упал в пучок травы. – Глинет нашла маленький гладкий окатыш и изо всех сил вжала его в оправу. Пользуясь камнем побольше, с острым краем, она плотно загнула край оправы так, чтобы окатыш не вываливался и не болтался. – Ага, вот он, в траве! Нужно починить цепочку. – Глинет соединила звенья цепочки и, к огромному облегчению Друна, повесила амулет ему на шею. – Вот и все, теперь он как новый!

Они позавтракали сливами и продолжили путь вдоль реки. Деревья росли все реже – лес постепенно превратился в отдельные рощи, разделенные лугами, поросшими высокой, волнующейся под ветром травой. У дороги повстречалась брошенная хижина, изредка служившая убежищем пастухам, не боявшимся пригонять стада в места, где водились лесные волки, гризвольды и медведи.

Миля за милей дорога уходила вдаль, и наконец они подошли к уютному двухэтажному каменному домику с цветами в ящиках под верхними окнами. Каменная ограда окружала небольшой сад, где росли незабудки, желтушники, анютины глазки и голубиная ворсянка. Пара дымовых труб с колпаками торчала высоко над двумя коньками чистой соломенной крыши. Дальше по дороге, в низине, можно было заметить целое скопление домиков из серого камня. В огороде полола сорняки старуха в длинном черном платье с белым передником. Она выпрямилась, чтобы взглянуть на идущих из леса детей, покачала головой и вернулась к работе.

Когда Друн и Глинет проходили мимо калитки, на небольшое крыльцо вышла полная пожилая женщина приятной наружности:

– Кто вы такие будете, что вы делаете так далеко от дома?

– Боюсь, госпожа хорошая, что мы бродяжки, – ответила Глинет. – Нет у нас ни дома, ни семьи.

Удивленная толстуха взглянула туда, откуда они появились:

– Но эта дорога никуда не ведет!

– Мы прошли через Тантревальский лес.

– Значит, вас сторонится нечистая сила! Как вас зовут? Меня величают леди Мелиссой.

– Я Глинет, а это Друн. Феи пустили пчел ему в глаза, и теперь он ничего не видит.

– Ах, какая жалость! Лесные создания так жестоки! Иди сюда, Друн, дай посмотреть тебе в глаза.

Друн подошел, и леди Мелисса внимательно рассмотрела концентрические золотисто-янтарные круги.

– Я знаю пару простых заклинаний, но до настоящих колдуний мне далеко – ничем не могу тебе помочь.

– Может быть, вы могли бы продать нам хлеба с сыром, – предложила Глинет. – Сегодня и вчера мы ничего не ели, кроме слив.

– Конечно, и платить не надо! Дидас? Ты где? Здесь у нас пара голодных детей. Принеси молока, масла и сыра! Заходите, голубчики. Проходите прямо в кухню, мы для вас найдем что-нибудь повкуснее.

Друн и Глинет уселись за чисто выскобленный деревянный стол, и леди Мелисса сначала подала им хлеб и густой бараний суп с перловкой, потом аппетитное блюдо из курицы с шафраном и грецкими орехами и, наконец, сыр с сочным зеленым виноградом.

Мелисса сидела в сторонке, прихлебывая чай из листьев лимонной вербены, и, улыбаясь, наблюдала за тем, как ели дети.

– Аппетит у вас здоровый! – заметила она. – Вы брат и сестра?

– Можно сказать и так, – отозвалась Глинет. – На самом деле мы не родственники. Нам пришлось перетерпеть много невзгод, и теперь мы ходим вместе, потому что у нас во всем мире больше никого нет.

– Вы уже вышли из леса в Дальний Даот – с этих пор дела у вас начнут поправляться, – постаралась утешить ее Мелисса.

– Надеюсь. Мы вам очень благодарны за чудесный обед, но не хотели бы вас обременять. С вашего позволения, мы пойдем дальше.

– Так скоро? Дело идет к вечеру – я вижу, что вы устали. Для тебя, Глинет, у нас найдется наверху чистая комната, а Друну мы устроим добротную постель на мансарде. Сегодня поужинайте у меня хлебом с парным молоком и сладким печеньем, потом сядьте у камина, кушайте яблоки и рассказывайте о своих приключениях. А завтра, хорошенько отдохнув, можно и в дорогу!

Глинет неуверенно взглянула на Друна.

– Останьтесь! – почти взмолилась леди Мелисса. – Порой мне становится здесь одиноко, а вокруг никого, кроме дряхлой брюзгливой Дидас!

– Я не прочь остаться, – сказал Друн. – Может быть, вы знаете, где найти великого чародея, умеющего прогнать пчел из моих глаз?

– Над этим стоит подумать – я спрошу у Дидас; она много чего слышала за свою долгую жизнь.

Глинет вздохнула:

– Боюсь, вы нас разбалуете. Бродяжкам не полагается пировать и спать на перинах.

– Переночуйте разок, позавтракайте хорошенько и тогда пускайтесь в путь с новыми силами!

– Что ж, позвольте поблагодарить вас за доброту.

– Не за что, не за что! Мне приятно видеть пригожих детей у себя в доме! Только, пожалуйста, не обижайте леди Дидас. С годами она стала раздражительной и, бывает, ведет себя странно – но вы ее не бойтесь. Если ее не беспокоить, она вас не тронет.

– Конечно, мы будем с ней очень вежливы.

– Вот и хорошо, голубушка. А теперь почему бы вам не прогуляться в саду и не полюбоваться на цветы, пока не настанет время ужинать?

– Спасибо, леди Мелисса!

Дети вышли в сад, и Глинет стала водить Друна за руку от одних цветов к другим, чтобы он мог сравнивать их ароматы.

Целый час разгуливая туда-сюда и принюхиваясь к цветам, Друн соскучился и прилег на траву, чтобы вздремнуть на солнышке, а Глинет занялась разгадыванием иероглифов на каменных солнечных часах.

Вскоре Глинет заметила какое-то движение за углом каменного дома. Присмотревшись, она увидела леди Дидас, подзывавшую ее рукой и одновременно прикладывающую палец к губам.

Глинет сделала несколько шагов в ее сторону. Старуха, явно торопясь, стала лихорадочно повторять свои жесты. Глинет ускорила шаги и подошла поближе.

Леди Дидас спросила:

– Что тебе обо мне говорила Мелисса?

Поколебавшись, Глинет храбро ответила:

– Она советовала вас не беспокоить. Сказала, что вы старая, раздражительная и… что вы иногда странно себе ведете.

Дидас сухо усмехнулась:

– На этот счет тебе придется составить собственное мнение! Между тем – слушай меня внимательно, дорогуша, – ни в коем случае не пейте молоко за ужином! Я отвлеку Мелиссу; пока она не видит, вылей молоко в умывальник и сделай вид, что ты его выпила. А после ужина скажи, что ты очень устала и хочешь спать. Ты понимаешь?

– Да, леди Дидас.