Змея сновидений (страница 13)
Погрузив руки в холодную воду, Снейк плеснула влагу в лицо, смывая с себя черную пыль, пот и следы от пролитых слез.
Она неторопливо вела Быструю вдоль берега, мимо палаток и тихого лагеря, где мирно спали караванщики. Когда она добралась до лагеря Грам, то приостановилась: клапаны палатки были приспущены. Снейк не хотелось будить старуху и ее внуков. Чуть в отдалении от берега Снейк увидела загон для лошадей. Бельчонок, ее тигровый пони, стоял среди лошадей Грам и мирно дремал. Его золотисто-черная шкура так блестела, что было ясно, что его усердно скребли и чистили по меньшей мере неделю, он был упитанный и вполне довольный жизнью и уже не поджимал ногу, с которой в пути слетела подкова. Снейк решила, что пусть он побудет у Грам еще денек-другой, а сама она не станет тревожить ни пони, ни старую караванщицу этим утром.
Быстрая послушно следовала за Снейк, бредущей вдоль берега, время от времени игриво покусывая ее за бедро. Снейк почесала кобылу за ушами, где пот коркой засох под сбруей. Народ Аревина дал ей целый мешок брикетов сена для Бельчонка, но его кормила Грам, так что у Снейк должен был еще оставаться запас фуража.
– Поесть, поспать и хорошенько почиститься – вот что нам обеим нужно, – сказала Снейк Быстрой.
Лагерь Снейк был разбит на отшибе от скопления палаток, за выступающим утесом, куда редко забредали бродячие торговцы. Так было безопаснее для людей и для змей – держать их подальше друг от друга.
Снейк обогнула крутой каменный выступ – и не узнала привычную картину. Когда она уезжала, она не успела свернуть постель, но все остальное было в порядке. Все было тщательно упаковано. Теперь же ее одеяла были свернуты и сложены стопкой, запасная одежда лежала рядом, а кастрюли и сковородки были расставлены в ряд на песке. Нахмурившись, она подошла ближе. К целителям было принято относиться с особым почтением и даже благоговением, и ей в голову не пришло попросить Грам проследить за ее добром, равно как и за пони. Она и вообразить не могла, что кто-то осмелится рыться в ее вещах, пока она отсутствовала.
Тут она заметила вмятины на кастрюлях, а металлическая тарелка вообще была согнута пополам, чашка сплющена, ложка скручена винтом. Снейк бросила поводья и побежала к своим вещам. Сложенные стопкой простыни и одеяла были разорваны в клочья. Она выудила рубашку из стопки чистого белья, однако рубашка уже не была чистой, а оказалась заляпанной грязью. Ее явно топтали ногами в прибрежной тине. Рубашка была старая, мягкая и привычная телу, выношенная и ветхая – ее любимая, самая удобная рубашка. Теперь на спине зияла прореха и рукава были истерзаны, изодраны на куски. В общем, рубашка погибла.
Сумка с брикетами сена лежала рядом с прочими вещами, однако кубики сена были рассыпаны и сено втоптано в песок. Быстрая, фыркая, нюхала уцелевшие клочья, пока Снейк потрясенно взирала на царившее вокруг разорение. Она не могла взять в толк, кому могло понадобиться перевернуть вверх дном ее лагерь, а затем сложить разоренное имущество в столь тщательном порядке. И вообще, кому и что могло понадобиться в ее лагере, поскольку она не имела ровным счетом ничего ценного? Может быть, кто-то решил, что она возит с собой большие запасы золота и драгоценностей? Ведь некоторым целителям щедро платили за их услуги. Но в пустыне были свои законы, правила чести, и даже люди, не охраняемые особым статусом, не беспокоились за оставленное без присмотра имущество.