Чем ещё заняться до вечера? Пошла опять рыться в комоде. У этих людей, кем бы они ни были, должны иметься документы. Искомое нашлось в самом нижнем ящике. Там в потрёпанном мешке лежали невнятные бумажки. Конечно, я не ждала паспортов в современном виде с фотографиями и печатями, но вот это сложно было назвать документами. На одной листочке значилось: Генри Эдисон, родился в Глостершире, рабочий, роста высокого, глаза голубые, нос прямой. Отсмеявшись над эдакой пародией на паспорт, развернула вторую бумажку. Мередит Эдисон (да это же я!), родилась в Глостершире, пекарь, рост средний, глаза голубые, нос длинный. Это где они длинный разглядели? Снова взяла в руки зеркало. И очень даже симпатичный носик. Что мы имеем? Семья приехала из Англии, судя по названию места рождения. Брат и сестра. Документов больше нет, а значит, и членов семьи тоже. Если это действительно Америка, то выходит, они погнались за лёгкими деньгами? Мало ли было искателей приключений после того, как жители Европы стали массово иммигрировать в США на заре их становления.

Если моя теория верна… Я вернулась на кухню и опять взяла в руки альманах. Должен быть указан город или хотя бы штат. Ага, есть! На титульной странице в самом низу мелким шрифтом было пропечатано: Пенсильвания, город Филадельфия. Отпечатано королевской типографией объединённых колоний Америки. Что за абракадабра? Какая королевская типография? А где же США? Где «полюбившаяся» всему миру демократия?

Филадельфия. Здесь ведь были приняты Декларация независимости и Конституция США. С конца восемнадцатого века – столица Штатов. Или уже нет? Ничего не пойму. Только мой мозг справился с невероятным потоком информации, как реальность подкинула ещё. Я тихонько застонала, отложила альманах и прилегла немного передохнуть от свалившегося на меня сумбура.

Мозг благодарно отключился, и очнулась я от хлопка входной двери.

– Мерид? Ты дома?

В комнатах было темно. Сколько же я провалялась в отключке?

– Я здесь, – отозвалась неведомому брату, узнав его по голосу.

– С тобой всё хорошо?

На кухне послышалась тяжёлая поступь, шебуршение, и затеплился огонёк свечи. Поправив платье, вышла навстречу мужчине.

– Уснула случайно. Но я успела приготовить ужин.

– Отлично, – обрадовался Генри.

Я поставила перед ним кастрюлю с кашей, и его лицо вытянулось при виде моего варева.

– Что это? – мужчина взял посудину в руки, слегка наклонил. Застывшая масса подалась ему навстречу.

– Эм-м-м, каша. Там ещё рыба есть, – попыталась подбодрить я его.

Генри оставил кастрюлю:

– Хорошо, что я купил чизстейки.

Он развернул лежавший на столе свёрток, откуда достал два сэндвича с мясом и овощами.

– Будь добра, свари кофе. Хотя погоди, – он метнул подозрительный взгляд на кастрюлю, – лучше я сам.

Подкинув несколько полешек в остывшую топку плиты, мужчина принялся за приготовление напитка.

– С тобой всё хорошо? – обернулся он ко мне, когда поставил на огонь небольшой ковшик.

– Вроде да, – неуверенно ответила я.

Ситуация аховая. Изобразить амнезию? Вряд ли поможет. Если я и правда попала в пору колонизации Америки, то рабочие руки – главный ресурс здесь и кормить задарма никто не станет. Свалю всё на болезнь, а добрый братец спихнёт меня в дом скорби. Нет, буду выкручиваться как могу. Только вот как узнать, где я работаю. Судя по документам, пекарем. Что буду делать в пекарне? Я ведь весь процесс знаю только понаслышке. Нет, блинчиков поджарить смогу, гренки, тосты. А больше… Эх, уж лучше бы меня запихнули в мужское тело, с них и спрос меньше.

– Иди поешь, – он взял меня за руку и точно маленькую усадил за стол, подвинув свёрток с чизстейками.

Я, поблагодарив, охотно впилась в ароматную булку зубами. Хм, весьма недурно! Хрустящая сдоба, а в ней кусочки отлично прожаренного мяса, сыр и овощи.

Скоро подоспел и кофе, который Генри разлил в жестяные кружки. Он молча взял свой сэндвич, долго и задумчиво жевал, не произнося ни слова.

– Слушай, Мерид, – мужчина смущённо опустил глаза, у такого бугая смотрелось довольно комично, – может, у тебя… это самое? Ну-у-у. Замуж тебе надо. Говорят, у девушек такое бывает.

– Что? – поперхнулась я булкой. – Как это?

Лихорадочно перебирала в уме всевозможные болезни, боясь ошибиться.

– Ну, то самое, – Генри совсем засмущался, – помнишь, тебе мама говорила.

– Нет. Объясни, пожалуйста, будь так добр.

– Когда у девушки долго нет мужа, то её ум… Начинает, как бы… Выдавать вот такие фортели, – эта тирада стоила Генри последних сил, он сидел, тихонько отдуваясь.

– Ты думаешь, я сошла с ума? Оттого, что у меня нет мужа?

– Говорят, так бывает, – тоскливо ответил Генри, явно сожалея, что вообще завёл эту беседу.

– Нет. Я в порядке. В полном. Ну, может, мне совсем немного дурно. Но это, верно, сказывается здешний климат.

– Да, – кивнул брат, – в Англии куда как приятнее. А тут вечная жара. Сводить тебя к доктору?

– Не стоит. Всё хорошо, не переживай.

Я мучительно соображала, как бы выведать у мужчины хоть какие-то крохи информации. С кем рядом мы живём, с кем работаю, друзья и тому подобное. Странно будет, если завтра я проигнорирую хороших знакомых или не поздороваюсь с соседями.

– Ко мне должен зайти Боб, мы хотели обсудить с ним кое-какие дела.

– Я, пожалуй, пойду спать. Если ты не возражаешь.

– Да, – Генри ещё раз глянул на меня, – так будет лучше. Но вспомни, о чём мы говорили раньше. Присмотрелась бы ты к этому джентльмену. Он давно положил на тебя глаз. И мужчина Боб неплохой.

– Неплохой, не значит хороший, – ответила я.

– Опять за своё, – проворчал брат.

Раздался стук в дверь, и без спроса к нам ввалился невысокий мужичок, плотного телосложения. Смуглый, жёсткий волос курчавился на голове, а под носом-картошкой щёткой топорщились усы.

– А, здравствуй, Генри! – он протянул брату руку с короткими толстыми пальцами, – доброго вечера, мисс Меридит.

Одет Боб был в потрёпанные штаны из грубой ткани, заправленные в сапоги со шпорами, сверху грязная рубаха и куртка.

Поздоровавшись, я ретировалась в спальню, задёрнула занавеску над своей кроватью и превратилась в слух.

Мужчины обсуждали что-то насчёт перевозки материалов для мастерской, где работал брат. Боб, как я поняла, был навроде проводника и охранника.

– Как ты не понимаешь, – объяснял он брату, – не верю я этим краснорожим. Говорю тебе, груз надо везти вдоль реки. У берегов Делавэр спокойнее.

– Но мы теряем время, – возразил брат, – мистер Харпер и слышать не желает о задержке.

– А по той дороге, где вы хотите везти груз, шныряют индейцы.

– Боб, – Генри опустился на заскрипевший табурет, – мир с ними подписан почти пятьдесят лет назад.

– Мир, – гадливо произнёс мужчина, – скорее нам кинули кость, как шелудивой собаке.

– Могли бы вообще прогнать со своих земель.

– Эти грязные краснорожие живут в лесах, питаются охотой. Что у них за промышленность? Смех один. На кой им столько земли?

– Ты говоришь странные вещи, – тихо ответил Генри, – если бы кто-то приехал гнать тебя из собственного дома, как бы ты поступил?

– Это не их дом. Земля, где нет хозяина.

– Он есть. И это все племена индейцев во главе с советом вождей.

– Грязные обезьяны, – отрезал Боб.

– Мы не придём к единому мнению, так что прекратим этот спор, – резко оборвал его Генри.

– Ладно, дружище, – пошёл на попятную Боб, – лучше скажи, что с твоей сестрой? Она в последнее время избегает меня.

– Мерид сегодня приболела. Даже на работу не пошла.

– Что-то серьёзное?

– Нет, ничего такого.

– Слишком с ней цацкаешься, Генри, – сказал Боб с недовольством в голосе, – ты старший в семье, а ведёшь себя, как мальчишка, потакаешь всем её капризам.

– В этом вопросе мы тоже не придём к единому мнению, – в голосе брата послышалась неприкрытая угроза, – Мерид у меня одна и неволить сестру я не стану. И прекрати эти разговоры о замужестве. Она сама выберет себе достойную пару.

А брат у меня молодчина, как он его! Вкус у той Мерид был неплохой, если ей не по нутру пришёлся сей грязный мужлан.

– Кого? Этого прощелыгу Дина? – я по интонации догадалась, что Боб усмехнулся.

– А хоть бы и его. Мистер Харпер – хороший человек. У тебя же все прощелыги, кто не купил тебе эля.

Повисло неловкое молчание.

– Пора на боковую, – сказал Генри, – так как? Мы договорились? Идём, как наметил Дин?

– Ваш товар, – проворчал Боб, – вам за него и отвечать.

– Да, а деньги за охрану берёшь ты и немалые, – парировал брат.

– Передай Дину, мы идём, как он скажет, – сразу осёкся Боб, – пора мне.

Пока мужчины прощались, я быстро скинула платье и мышкой забралась под одеяло притихнув. Генри ещё долго сидел на кухне, так что я уснула, не дождавшись, когда он тоже ляжет.

Глава 3

Я проснулась, когда на улице ещё было темно, тихонько встала, оделась. Набрала из бочки на кухне немного воды и умылась над латунным тазом. Села за стол, не зажигая свечу, и задумалась.

Как мне выкручиваться на работе? О том, чтобы уволиться, нет и речи, семья живёт скромно, а значит, денег впритык. Как адаптироваться в новом мире? Довериться Генри? Если он посчитает всё за выдумку или вообще выгонит? Место в дурдоме тоже всегда найдётся. А кому кроме него? Ни одного знакомого… на целый мир вокруг.

От этой мысли похолодела. В самом деле, я ведь здесь одна, совсем. Ничего, Элеонора Витольдовна, где наша не пропадала. Сейчас бы с работой разобраться, там легче будет. Пекарня… Да-а-а-а. Угораздило же, ей-богу, лучше бы свинопасом каким очутиться или дворником.

В спальне послышался шум, и на кухню вышел Генри:

– Мерид? Ты чего встала в такую рань?

– Не спится. Что-то голова кружится.

– Джон будет недоволен, если и сегодня пропустишь.

– Нет, что-ты. Просто хотела попросить проводить меня до работы.

Лучшего ничего придумать я не могла, так хоть меня доведут и то хорошо.

– Это можно, – кивнул Генри, – однако, если тебе станет хуже, пойдём к врачу. Плюнь на деньги. Здоровье дороже.

– Хорошо, – кивнула ему.

– А чего это ты так быстро согласилась? – Прищурился брат, – то начинала сердиться, что тратить лишнее нельзя, то сразу «хорошо».

– Считай, начала исправляться, – улыбнулась ему, – и прислушиваться к советам любимого брата.

– Да-а-а? Вот так чудо, – хохотнул Генри.

Я поставила варить кофе (хоть это умею) и достала вчерашнюю кашу. Она взялась однородной густой массой. Немного подумав, просто нарезала её на куски и выложила на тарелку. Какой-никакой, а всё же завтрак.

Генри сел за стол, недоверчиво поглядел на мою стряпню, но молча съел и даже поблагодарил. Получилось не так чтобы вкусно, во всяком случае питательно.

Приведя себя в порядок, обрадовалась скудости гардероба. Не надо думать, что надеть и подходит ли это для работы.

Генри открыл дверь, оглянувшись на меня у порога:

– Готова?

Сделав глубокий вдох, шагнула вперёд, точно нырнула в омут с головой. Эх! Была не была!

– Готова!

Впервые увидела наш подъезд: удручающее зрелище. Узкий, заваленный вещами жильцов. Нам навстречу попалась вчерашняя женщина.

– Доброе утро, Труди, – Генри приподнял свою шляпу.

А я как попугай повторила за ним. Буду знать теперь, как зовут соседку. Попался ещё какой-то невзрачный тип, но лица его, прикрытого полами старой шляпы, не увидела.

На улице было людно, все спешили на работу. Я огляделась, бараки жались друг к другу, точно зёрна в кукурузном початке. Во дворах было относительно чисто, повсюду виднелись длинные верёвки для просушки белья. Хозяйки стирали тут же, поставив большие тазы на стулья и весело переговариваясь. Район трущоб для мигрантов. Это понятно с одного взгляда. Не было видно нищих или пьяниц, но всё вокруг говорило о невысоком достатке жителей.

Мы прошли несколько кварталов и вышли к домам из красного кирпича, построенные уж больно замысловато: на дорогу выходил торец жилища, тогда как фасад был расположен перпендикулярно к ней. Как я потом узнала, так делали из-за налога на фасады. Люди смекнули, как его снизить, и просто «развернули» дома.