При этом никто из тех, кто сейчас работал в порту на Матиаса, и бровью не повёл.

Скорее наоборот: все старались глядеть в противоположную от пирса сторону, понимая, что на месте того человека они могут оказаться и сами.

– Сорок три, сорок четыре, сорок пять, – отсчитал генерал вслух, а потом сделал несколько магических жестов.

Несколько секунд ничего не происходило. Затем на гладкой поверхности воды появились первые пузыри, вслед за которыми всплыл и сам Перес.

Офицер тяжело дышал, но при этом его глаза, обращённые вверх – на Сервантеса, выражали лишь страх.

Матиас снова сделал несколько магических жестов – и невидимая рамка, созданная над капитаном, начала медленно топить его, не давая всплыть.

Генерал отсчитал положенную минуту, а затем заставил свою магию развеяться.

– Ах! Кха-кха! – голова офицера контрразведки снова показалась над поверхностью воды. – Я… Я не…

Сервантес кивнул и повторил процедуру.

На третий раз Перес мог и не всплыть, поэтому генерал закончил экзекуцию.

Он не стал топить его, но, встретившись с ним глазами, произнёс:

– Лучше тебе больше никогда со мной не встречаться. – Матиас покачал головой. – И для тебя же будет лучше, если всё, что сейчас с тобой произошло, и всё, что ты увидел, ты навсегда забудешь как страшный сон, – добавил глава семейства Сервантес, после чего огляделся по сторонам и, найдя свой корабль, на котором ему предстояло отправиться на другую сторону Разлома, уверенными шагами направился к нему.

Глава 2

Я внимательно выслушал Принявшую разложение и нахмурился.

– Значит, они объявили твоему племени войну… – задумчиво произнёс я, но она отрицательно покачала головой.

– Нет, Люк, это больше не моё племя. Но я всё равно переживаю за него.

Странные, конечно, традиции. Но как часто говорили в моей гильдии: «Со своим уставом в чужой монастырь не ходят».

– Понимаю, – кивнул я. – Теперь главный вопрос: что именно ты хочешь, чтобы я сделал? – прямо спросил её, и жена задумалась.

– Думаю, мне нужно вернуться обратно, – наконец ответила Принявшая разложение и посмотрела на меня. – Я не могу оставить отца, – добавила она, и я увидел, как от её ответа изменилось лицо Багровой росы.

Дочь Утопающего в крови совсем не умела скрывать свои эмоции, поэтому все они сейчас читались мной как открытая книга.

И судя по всему, сейчас она испытывала страх…

«Хм-м, интересно, по какой причине?» – подумал я, так как понимал, что она вряд ли боялась самой войны. Уверен, что, как и её отец, она любила сражаться, и тогда дело было в другом.

И скорее всего, я понимал в чём.

«Неужели дочь Избранника Угла стала настолько важной для неё?» – подумал я, глядя на лицо второй жены.

Видимо, она так боится, что дочь Избранника Угла уйдёт.

Признаться честно, стало как-то даже немного обидно.

Всё же я был её мужем, а Принявшая разложение лишь жена.

Не понимаю я этих женщин…

В особенности Иных…

– Думаю, с Городом Мёртвых можно пока повременить, – произнёс я, глядя на Принявшую разложение.

– Значит, ты разрешишь мне вернуться к отцу? – в её голосе прозвучали нотки радости и надежды.

«А ей что, требовалось моё разрешение?» – немного удивился я. Да, дочь Избранника Угла практически мне никогда не перечила, но это вовсе не означало, что для того, чтобы что-то сделать, ей требовалось моё разрешение.

Да по большей части она и делала, что ей хотелось, а тут вдруг…

– Да, – ответил я. – И я пойду с тобой.

Судя по лицу Принявшей разложение, именно на такой ответ она и рассчитывала.

«Хм-м, а она неплохо манипулирует», – промелькнула в моей голове мысль.

Вот только она не на того напала.

Я читал её как открытую книгу, и на мне эти манипуляции не работали.

Присоединиться к дочери Избранника Угла и помочь её племени – моё взвешенное решение. Да, знакомство с Детьми Угла началось не лучшим образом – они пленили меня, а затем провели со мной свой странный обряд, который с лёгкостью убил бы любого, окажись он на моём месте.

Зато потом между мной и друидом сложились практические дружеские отношения, и он много сделал для меня.

Усиление моих фангов и Рух, например.

И это была лишь небольшая часть того, что сделал для меня вождь Детей Угла. Помимо того, что инициация, которая прошла возле их странного живого дерева, сделала меня гораздо сильнее в магическом плане, друид дал мне очень много информации относительно устройства их мира, быта, племён и многого другого.

Плюс ожерелье, подаренное мне Избранником Угла и сделанное Принявшей разложение, спасло мне жизнь, и я считал, что всё ещё оставался должен жене за это.

А ещё я был Ло'Онг их племени, а это многое значило – как для меня, так и для всех жителей Земель Великой Матери. Причём не важно каких племён.

– Правда?! – тем временем воскликнула Принявшая разложение, и я усмехнулся про себя.

«Ага, как будто ты не этого добивалась», – подумал я, но озвучивать свои мысли вслух не стал.

– Да, – кивнул ей, после чего посмотрел на Багровую росу, лицо которой просто светилось от счастья.

– Я тоже с вами! – довольным голосом произнесла она.

«Ну ещё бы!» – вновь усмехнулся про себя, глядя на счастливую дочь Утопающего в крови.

– А вот твоим друзьям лучше остаться здесь. – Принявшая разложение стала очень серьёзной. – Одно дело ты, и другое – твои друзья, – добавила она и заметно напряглась, явно понимая, что её слова придутся мне не по вкусу.

И это так и было.

– Почему? – прямо спросил я.

– Ты Ло'Онг нашего племени, а твои друзья… – Жена задумалась, видимо, подбирая подходящие слова. – Они просто… человеки, – нехотя произнесла она.

«Хм-м, значит, просто человеки…» – хмыкнул про себя.

Признаться честно, мне было неприятно слышать, что Иная так отзывается о моих друзьях, что для неё, как, скорее всего, и для Багровой росы, они всего лишь «человеки».

В то же время я никак не мог на это повлиять. Слишком уж напряжёнными были отношения у Иных с людьми, и даже тот факт, что между коренными жителями другой стороны Разлома и иллерийцами завязался условный мир, вовсе не говорил, что в отношении Иных к людям что-то изменилось.

Да, они готовы были их терпеть, пока «человеки» выгодны, но не более.

И я думал, что за то время, пока я, мои друзья и Иные путешествовали вместе, что-то в их отношении друг к другу могло измениться.

Хотя учитывая, что общались они исключительно через меня, то неудивительно, что познакомиться поближе они не смогли. Мои жёны плохо знали язык людей, а друзья – родной язык коренных жителей Проклятых земель.

«Ладно, сейчас этого всё равно не изменить», – подумал я и тяжело вздохнул.

«А вот в будущем нужно будет заняться этим вопросом», – сделал себе в памяти зарубку.

– Их одних я здесь не оставлю, – прямо заявил Принявшей разложение.

– Но…

– Это не обсуждается, – перебил её. – Они пойдут вместе со мной, – уверенно произнёс я, после чего посмотрел в сторону лагеря.

Хотя прежде чем ей так говорить, нужно было посоветоваться с остальными.

И лучше это сделать именно сейчас.

– Поговорим об этом позже, – сказал я жене, пока та не начала спорить, и, больше не говоря ни слова, пошёл в сторону лагеря, где должны быть мои друзья.

И первая мысль, которая посетила мою голову: «Они что, думают, что отдыхают на курорте?», так как веселились Жумельяк и компания, будто сейчас они пребывали не в одном из самых опасных мест в этом мире, а на каком-нибудь званом ужине, ну или на охоте, где уже заранее была затравленная дичь и её оставалось только убить.

– О! Люк! – радостно воскликнул Жозе. Он сидел в компании Де'Жориньи и Де'Аламика за накрытым столом, где, помимо мяса, которое, видимо, приготовил им мой Фредерик, были и различные яства, неизвестно где взятые.

Судя по всему, из артефактов с пространственной магией.

– А что за повод? – Поравнявшись с друзьями, я оглядел накрытый стол, а затем смерил их хмурым взглядом.

– У меня день рождения! – громко пробасил Жуль. – Присоединяйся, дружище! Мы без тебя не начинали! – добавил он и, поднявшись, похлопал меня по спине.

Жумельяк и Пересмешник сочувствующе посмотрели на меня и виновато улыбнулись, вот только, в отличие от них, проявления чувств здоровяка Де'Жориньи уже давно были мне не в тягость. Моё тело не только было хорошо развито физически, но я уже давно начал практиковать постоянную «подпитку» всех мышц магической энергией, чтобы всегда держать их в тонусе.

При этом я не только делал себя сильнее, но и улучшал свои навыки контроля магической энергии и неплохо преуспел в этом за последнее время.

– Какой ты жёсткий, – тем временем произнёс Жуль. – Будто по каменной колонне постучал, – удивлённо добавил он, глядя на меня.

– Может, это ты, дорогой Жуль, стал слишком мягким? – усмехнулся я и ответил здоровяку той же монетой.

– Ого! – удивился он, когда от моего хлопка с ним случилось то же самое, что случалось раньше со мной, когда он излишне проявлял в мою сторону свою «внимательность».

– Ты чего, Жуль? – С бревна, которое тут служило импровизированной лавкой, поднялся Пересмешник. Несмотря на то, что Анри не обладал такими выдающимися размерами, как Де'Жориньи, он всё равно был хорошо развит физически и шириной плеч опережал что меня, что Жозе. – Только не говори, что Люк сильнее тебя, – усмехнулся он, и на его лице появилась хитрая улыбка.

– Возможно, – неуверенно ответил Жуль и пожал плечами.

– Ой, да не может этого быть! – махнул рукой Де'Аламик. – Если ты так считаешь, то предлагаю устроить состязания в силе! – неожиданно предложил он, но его идею никто не поддержал.

– Ой, только не сейчас! – махнул рукой Жуль. – Мясо остывает, да и еда испортится! Давайте лучше отметим, а потом посмотрим! – добавил здоровяк, и я и Жумельяк кивнули.

Уж что-что, а состязаться в силе с друзьями сейчас хотел меньше всего…

– Садись! – тем временем произнёс Де'Жориньи и, сделав пригласительный жест, предложил мне место рядом с Жозе.

– Спасибо, – ответил я здоровяку и поинтересовался: – А где Франсуа?

– Я его приглашал, но он отказался, – ответил мне Жуль. – Можешь сам его позвать. Может, он хотя бы тебя послушает, – добавил здоровяк. – Он в палатке с иллерийской девчонкой.

– Хорошо, тогда схожу и спрошу, – ответил я и усмехнулся про себя.

Ведь наверняка он знал имя младшей Сервантес, но при этом всё равно решил не называть её по имени.

Ну хоть собакой или псиной не назвал, хотя и мог.

Ненависть к иллерийцам слишком сильно укрепилась в таких людях как, например, Жуль или Анри, которые большую часть своей жизни воевали.

И я не мог их за это судить или в чём-то винить. Я и сам прекрасно понимал, что бывает, когда ты вынужден день за днём сражаться против врагов, просто в их случае враг имел одно лицо – Иллерия, а в моём – их было очень много.

– Я сейчас вернусь, – сказал друзьям и пошёл в сторону палатки с пленницей.

И надо сказать, что застал я Франсуа и Венеру за довольно интересным занятием.

– О, Люк! – Каратель повернулся в мою сторону и улыбнулся.

– Что вы делаете? – спросил я, глядя на иллерийку и бывшего наёмного убийцу, которые с книжками в руках что-то читали друг другу.

– Разыгрываем пьесу! – радостно ответила Венера. – Хотите присоединиться? – спросила она, глядя на меня взглядом, полным надежды.

– Нет, спасибо, – покачал я головой, а затем смерил Франсуа удивлённым взглядом, мол, серьёзно? Пьесы разыгрываете? Посреди Проклятых земель рядом с городом, наполненным ожившими мертвецами?

Перечислять вопросы можно было бесконечно, но факт оставался фактом.

– Заняться всё равно нечем, – спокойно ответил Каратель, который даже бровью не повёл, поймав на себе мой взгляд.