Наконец наступила ночь. Я была вымотана, голод гнал, жажда душила; спасаясь от неё, я вломилась в салон первой попавшейся машины, села за руль, залезла под руль, без запинки замкнула провода и выжала сцепление, газ. Машина дёрнулась, я слишком грубо обошлась с механикой, но не заглохла, повиновалась. Я могла добраться куда угодно сама, без машин, но могла напасть на кого-нибудь по пути, железный корпус машины послужит хоть какой-то преградой. Я бросила взгляд на лобовое зеркало, мое лицо стало другим, теперь на меня смотрел хищник. Глаза блестели, круги под ними просвечивали сквозь тональник, черты лица стали острее, челюсти как будто выдвинулись, так что рот не закрывался до конца. Я чувствовала прилив неудержимой ярости, который был больше и сильнее меня, он владел моим телом, гнал вперёд в поисках жертвы и подавлял разум. Я выдавливала из движка максимум. Мимо проносились другие машины, свет фар бил в воспалённые глаза. Из салона я чувствовала запахи всех людей на остановках, у дороги, в машинах, я готова была лихо развернуться и наброситься на первого встречного. Но я терпела. За полтора века я выдрессировала в себе стойкость и терпение, насколько это было возможно. В поисках запаха жертвы мои лёгкие наполнялись воздухом. Воздухом, который не поступал в кровь. Вдох, выдох. Все запахи, поступающие с ним, сводили меня с ума. Даже запах кожи на руле. Надо не дышать. До леса ехать ещё около часа. Дальше от города пустеет трасса. Одна девушка, завидев мою машину, стала голосовать на дороге. Я стиснула зубы и пронеслась мимо неё. Нужно охотиться, нужно убивать, но я не убиваю, только пью, моё самообладание велико. Тряхнула головой. Терпи. Становится невыносимо, мои когти разорвали кожу на руле. Так, спокойно! Тебе ещё возвращать эту машину! И вдруг время исчезло. Оно превратилось в туман перед моими глазами. Не помню, где я остановилась, как вышла из машины, помню лишь, как влетела в чащу леса… Я не люблю этого делать, но не могу без этого.

Я вернулась домой перед самым рассветом. Поставила машину на место.

3

Два дня просидела взаперти, забившись в угол, обхватив руками колени, лишь изредка вставая, чтобы проверить, действительно ли всё заперто. Перед глазами вертелись картинки той ночи. Не разбила ли я машину? В каком состоянии я её вернула? Видел меня кто-нибудь? Где Ден? Я сидела, раскачиваясь из стороны в сторону, стараясь ни к чему не прислушиваться и никуда не смотреть.

Денис пришёл, когда ночь уже подходила к концу и рассвет близился, а я так и сидела взаперти. К тому времени я нашарила «Героя нашего времени» в своей связке книг и принялась перечитывать, чтобы отвлечься – очередной пример, как отрешённая холодность и одиночество выглядят такими прекрасными в глазах людей. Трагедия личности, не похожей на прочих. Я бы не купилась.

Ден явился вместе с рассветом. Я отворила ему дверь, прячась за косяком. Вместе с ним вошёл теплеющий воздух, утренняя синева и пугающий запах рассвета.

Я взглянула на него сквозь налипшие на лоб волосы и звонко процарапала когтями по стене. Нашёл когда приходить.

– О моя королева, не вели казнить, вели слово молвить!

Ему это не помогло.

– Я бежал, как мог, но подлое солнце всё равно опередило меня, а ещё я немножко проспал в своей каморке… Но у меня есть очень ценная информация! Так что не ешь меня, я тебе ещё пригожусь, – улыбнулся Ден.

– И что ещё за информация?

– Позволь, я сяду, уйду до рассвета.

Я кивнула, чтобы он проходил в зал. Ден плюхнулся на диван, который ответил ему на это прежним визгливым скрипом, я встала напротив, скрестив руки на груди.

– В общем, для тебя настал исторический день! Дело обстоит так, – воодушевлённо начал он, поглаживая нос. – Я помимо прочего, занимаюсь краеведением, изучаю историю города, семейные древа различных старинных родов, изучаю документы, посещаю архивы, воссоздаю потихоньку историю родного края, в общем, долго и очень скучно.

– И попутно старинные картины к рукам прибираешь, помню.

– Мне их так и не отдали, кстати, но не суть. Я договариваюсь с директорами, они пускают меня в хранилища к редким и ценным документам.

– Ну договариваться ты точно умеешь.

– Ну-ну! Не перебивай меня, ты мешаешь мне сосредоточиться! В общем, в этом городе, в старинной части, сохранились постройки девятнадцатого века, и в этих старинных, в основном дворянских и купеческих, домах сейчас расположены музеи. Когда я занимался в одном из них, то нашёл парочку любопытных вещей. Собственно, с этого и начались мои поиски тебя. Мне даже пришлось устроиться туда на работу, и удостоверение осталось. Одна из тех вещей тебя очень заинтересует.

– Любопытство меня уже съело, – уныло протянула я.

– Хах! А вот и посмотрим, какая ты будешь, когда я скажу тебе, что-о – барабанная дробь и фанфары – это-о фотография!

– Чего?

– Того!

– Ф-фотография? Какая?

– Твоя! Сохранилась фотография, представляешь? По ней я тебя и узнал! Ты там выглядишь младше, чем сейчас, конечно, но портретное сходство очевидно. И… тебе плохо? Присядь! Может, принести тебе воды?.. Принести чего-нибудь?

Я пустыми глазами уставилась на Дениса. Потом схватила его за плечи, не рассчитала и сжала слишком сильно, там что-то хрустнуло. Я резко разжала руки, какой-то комок распирал горло.

– Какого чёрта? Что ты сейчас сказал?

– Да! – Он закивал, обхватив себя. – Я видел тебя на старинном фото. Кажется, у меня защемило лопатку.

– Ты уверен, что это была я?

– Да. Ну ты там вся такая накрахмаленная, но это точно ты.

– Может, это не я, а похожа просто!

– Нет, это ты. Я же не дурак. Я всё изучил. Фамильные древа, помнишь?

– Подпись какая-то есть?

– Конечно, есть! Наши именитые дворяне Ольховские.

– Сегодня! – Я крикнула неземным голосом, стакан на подоконнике треснул, а Ден с воем зажал уши.

Я, должно быть, протёрла пол, шагая взад и вперёд по комнате. Денис сказал, что в музей просто так не проникнуть. Там охрана и сигнализация. Он со мной не пойдёт, не хочет, видите ли, портить репутацию, поэтому только покажет мне, где находится этот дом. Мы договорились встретиться в полночь.

У меня мысли путались, и я не могла даже сидеть: это было просто немыслимо! Мне необходимо увидеть это фото своими глазами! Как в этом городе могла оказаться моя фотография? Может, Ден что-то перепутал? А если нет? Тогда что я делала здесь больше полутора века назад? Жила как обычный человек? Я не понимаю. Я ничего не понимаю…

Вечером, как назло, начался дождь. Меня это, конечно, не остановило. Мы с Денисом доехали на такси до нужной улицы старинной застройки, мимо проносились деревянные дома с резными наличниками, с вывесками на старый манер, дома середины девятнадцатого и начала двадцатого века в стиле модерн. Вышли. Он поёжился от вечерней прохлады и жестом показал мне на здание на другой стороне улицы, недалеко от нас. Я подошла к серому двухэтажному каменному музею. На стене висела мраморная табличка: «Дом дворян Ольховских. Построен в 1820 году». На табличке рядом было написано «Музей дворянства». Я посмотрела на Дена, стоявшего на другой стороне дороги. Он поднял большой палец вверх и улыбнулся во весь рот. Дождь усилился, мои волосы вымокли и висели сосульками, с одежды текла вода.

– Давай, вперёд! Не бойся. Ты же этого хотела, – донёсся до меня его шёпот.

Я подошла к холодной мокрой стене. Камера была всего одна и направлена на центральный вход. Окна зарешёчены. Приложив обе ладони ко лбу, посмотрела на крышу. Если пробраться через чердак, возможно, сигнализация не сработает. Я слегка подпрыгнула, подобрав ноги, и упёрлась стопами в стену, приложила раскрытые ладони и начала карабкаться по отвесной стене. Сзади послышался восторженный вздох. Пролезла два этажа, вытащила маленькое окно под самой крышей, стараясь не разбить стекло, обернулась на Дена, его уже не было, я скользнула в оконный проём и оказалась внутри дома. Запахло старой мебелью и тлеющей от времени тканью. Было темно и пыльно. Пригляделась, кругом стояли какие-то коробки, поломанные стулья, разные вещички, от ветхости их, видимо, нельзя было выставлять на экспозиции. Пока ничего интересного. Дождь стучал по железной крыше. Вернув окно на место, я решила спуститься вниз. Открыла лаз в полу, спрыгнула на второй этаж и поняла, что оказалась в коридоре. Полы были покрыты красными музейными коврами. В дверных проёмах висели оградительные ленты. Слышала про такие музеи сотни раз. Ден сказал, что фотография на первом этаже, поэтому я, не задерживаясь, пошла по скрипучей лестнице вниз.

Огляделась: коридор, слева несколько комнат, справа просторный зал, высокий потолок с лепниной, большие окна. Вдоль стен старинная мебель: столы, всякие кресла, сервант, экспозиционные шкафы. Я прошла в комнату, соединяющуюся с этой, здесь была голландская печь, облицованная узорной плиткой, на стенах в рамках висели фотографии. Много фотографий. Под ними на широких тумбах за стеклом лежали старые документы и газеты. Подошла поближе. На вылинявших страницах мелькали заголовки о событиях и людях. Почему-то было страшно встретиться со своим лицом здесь, я нерешительно пробегала глазами снимки. Которое из них то самое фото? С коричневых снимков в пыльных рамах на меня смотрели люди девятнадцатого века. Мои современники. Пройдясь вдоль по комнате, на середине стены увидела семейную фотографию. Внутри у меня всё замерло. Там было четыре человека: мужчина, женщина и две девочки, одной из которых была я. Я зажала рот руками. Сомнений не было, моё лицо. Люди с фотографии смотрели на меня выцветшими от времени глазами. Я почти ребёнок. Это я, но совсем другая я. Живая. Круглолицая, волосы убраны. Воротничок, воланы. Я не помню такие платья… Кто эти люди? Тут я вздрогнула. Конечно, родители. Отец, бородатый и серьёзный, смотрит строго. А у матери добрые и печальные глаза, и рядом со мной, видимо, младшая сестра, очень похожая на меня. Это невозможно! Ничего не помню! Я опустила глаза и увидела табличку: «Дворяне Ольховские. Александр Дмитриевич, Мария Владимировна, Анастасия Александровна, Анна Александровна. 1860 год». Анастасия Александровна Ольховская… это я.

Я отбежала к окну. По стёклам струились капли ночного дождя, тусклый свет луны серебрился по земле. Села посреди комнаты на пол. Подождите-ка! Но табличка на этом доме гласила: «Дом дворян Ольховских». Провинциальная девочка из дворянской семьи? А как же Франция? Как тогда я попала во Францию, и зачем было обращать меня? Если бы я была какой-то неординарной личностью, обладала необычными способностями, то пригодилась бы им. Но зачем им понадобилась я? Я? Вот эта пухлощёкая девчонка в этом крахмальном фартучке? Не понимаю! Я подошла к стене и неотрывно смотрела на фото, бессмысленно ища ответ.

Мам, пап, я дома?

И вдруг до моего слуха донёсся шум приближающейся машины. Сигнализация сработала? Бросилась вверх, на второй этаж. Скользнула к лестнице, потом на чердак, с чердака на крышу. Обвела сверху взглядом тротуар. Оттолкнувшись ногами от края крыши, прыгнула, долетев до соседнего дома, пробежала по крышам невесомо до дороги, спрыгнула на землю. Дождь хлестал по асфальту. Недалеко была река. Подбежав к берегу, с разбегу влетела в воду. Она была тёмная и мутная. Нырнула, оттолкнулась несколько раз, прижала колени к груди и камнем пошла на дно. Рыбы бросились прочь, на поверхности ветер поднимался и трепал камыш, по воде барабанил дождь. Сквозь толщу воды виднелся свет луны. Хотелось спрятаться там, где никто меня не увидит, не потревожит, не тронет и не подойдёт. Я опустилась на самое дно, меня скрывали метры мутной воды. Хотелось кричать от этого ужасного чувства безысходности, невозможности ничего изменить и даже понять! Как будто кто-то взял мою жизнь, раскромсал, вывернул, пожевал и выплюнул обратно мне в лицо. И я со слезами собирала её с пола по кусочкам, проклиная того, кто сделал это со мной. С чего он взял, что может распоряжаться моей жизнью и разбивать вдребезги? Венселас де Лакорт, я ненавижу тебя!

Я вернулась в свой маленький дом, когда шёл второй час ночи. На крыльце сидел озябший Денис. Увидев меня, он вскочил и бросился ко мне.

– Привет! Что с тобой?

Я молча посмотрела на него.

– Что за грязь? И почему ты так странно пахнешь?

– Я купалась в реке, – коротко ответила я, доставая ключи.

– Тебе надо в душ, – заметил Ден. – Кстати, электричество отключили из-за штормового предупреждения. У тебя есть водонагреватель?

Я вошла в дом, Ден – следом. Взяла в шкафу чистую одежду и пошла в душ в саду. Там была оборудована старая покосившаяся кабинка из щитков разного размера, кран шумел и дрожал, выплёвывая воду. Посмотрела на дощатый подгнивший пол душевой, по нему с моих ног стекали струйки тоналки вместе с мутной грязью. Вытерлась, надела сухую одежду: тёмные джинсы и бордовый свитер. Зашла в дом, электричества действительно не было. Ден включил фонарик на телефоне, когда я вошла, он посветил мне и опешил. Его глаза округлились, но он не сказал ни слова. Я заглянула в небольшое зеркало у входа. Для меня вид был вполне привычный: тусклая кожа, на шее и под глазами чёрные змейки вен, кости просвечивали на скулах и ключицах. Что тут такого, я же вампир, а не Барби.