Запах – горький, травяной. Внутри всё заорало: ЯД!!! Опыт мой среди скоморохов был богат на сцены с отравами, интригами да внезапными смертями. А прошлое недавнее – на осознание того, как легко меня, или Айлинэ, использовали да обманули. Я, конечно, ещё та любительница наступать на грабли с разбегу, но после того, как меня буквально запихнули в чужое мёртвое тело, я почему-то не спешила принимать из рук древнего жреца сомнительные напитки на собственной, – чужой,– свадьбе. Это была та самая жёсткая практика, за доверчивость Айлинэ, – и, возможно, мою собственную в какой-то степени, – которой я ныне расплачивалась по полной программе.

Мой спутник спас ситуацию. Первым, не колеблясь ни мгновения, не выказывая ни малейшего сомнения, сделал уверенный глоток из протянутой чаши.

Увидев это, я выдохнула, хотя и не полностью. Обождала пару долгих секунд, внутренне отсчитывая, не посинеет ли он прямо ныне, не упадёт ли замертво у алтаря.

Не посинел. Стоял как скала. С дрожью в теле я всё же пригубила отвар травяной, горький. Но так… не глоток – лишь губы смочила. На всякий случай. Мало ли, это местный тест на стойкость, лояльность или ещё какую дрянь.

Затем жрец сделал какой-то знак, что-то провозгласил, и мой спутник… склонился надо мной. Я замерла. Сердце, и без того учащённо бьющееся, теперь просто заколотилось как сумасшедшее, отдаваясь гулким эхом в ушах. Вот оно. Кульминация. Поцелуй. Я зажмурилась, инстинктивно приподняла подбородок, чуть приоткрыла губы, готовясь к… чему? К первому поцелую в этом новом теле? К первому прикосновению к губам этого незнакомца?

Но вместо ожидаемого, пусть даже формального, поцелуя, я почувствовала три лёгких, быстрых прикосновения к лику.

Чмок. Чмок. Чмок. Правая щека, левая, лоб.

Я сморгнула, ошарашенная.

Что это было?! Это что, местный обычай? Вместо страстного свадебного поцелуя – три бабушкиных чмока?! Я была готова ко всему – к неловкости, к страсти, к безразличию, но не к этому!

Жрец что-то громко, торжественно провозгласил. Голос его гулко разнёсся над площадью, потонул в шуме ветра да шелесте одежд. Толпа взорвалась. Одобрительными криками, радостными приветствиями, возгласами благословения да ликования. Потеха, видно, закончилась.

Меня развернули к народу. Я стояла, пытаясь осмыслить произошедшее, с застывшей на губах слабой, растерянной улыбкой. В голове крутилось: Это что сейчас было? Я замужем? За этим красавчиком? Это теперь мой муж?!

Шакир Доев тут же подскочил ко мне. Лик его был бледен, как полотно, очи бегали, осматривая толпу, словно он ждал нападения или, по крайней мере, скандала. Он наклонился, почти шипя, чтобы его не слышали в общем шуме:

– Княжна… Айлинэ. Всё прошло ладно. Вы… вы молодец.

– Что прошло хорошо?! – прошипела я в ответ, больше не в силах играть покорную овечку. Хватит! Я сжала его руку, которая лежала на моей, так сильно, что он скривился от боли.

– Церемония…

– Но что-то мне подсказывает, что это не мой муж… – с змеиным шипением сквозь милейшую улыбку, на которую только была способна, движением головы указала в сторону мужчины, который всё так же стоял чуть поодаль, принимая поздравления, по всей вероятности, важных гостей.

Шакир нервно сглотнул. Его бледность усилилась. Он замялся, явно не зная, как ответить.

– То… то доверенное лицо князя Седрика. Его… представитель на обряде.

Доверенное лицо? Представитель?!

– То есть… – до меня начало доходить, медленно, мучительно, словно выдирая куски мяса. – То есть меня только что венчали… с каким-то подставным?!

Шакир потупил взгляд, кивнул.

– Ну… да, княжна. По обычаю.

По обычаю?! Какому, к лешему, обычаю?! Я почувствовала, как к горлу подступает приступ удушья.

– А где, собственно, сам князь?! Мой… муж?! – Голос сорвался на хриплый шёпот.

– В своём замке… ждёт вас.

В своём замке… ждёт меня…

До меня медленно, но верно доходило.

Мир рухнул в третий раз за эти безумные сутки. Значит, так. Меня не просто выдали замуж. Меня обвенчали заочно, через его красавчика-посыльного. Этот фарс с поцелуями в щёки, эти клятвы у алтаря… всё это было просто обрядом, чтобы я приехала в его замок уже как законная жена, которую нельзя просто выставить за дверь.

Это что за дикость?! Это что за бред собачий?!

Я едва сдержала рвущийся наружу смех – нервный, истерический, с привкусом горечи, злости и какого-то окончательного, всеобъемлющего абсурда.

Моя жизнь, или эта новая, чёртова жизнь, превратилась в какой-то издевательский, жестокий спектакль. Меня использовали, как куклу, как инструмент для выполнения какого-то обряда, чтобы «по обычаю» отправить к настоящему… к настоящему мужу.

Я почувствовала, как кровь приливает к лицу, обжигая кожу. Стыд? Злость? Унижение? Ярость?

Всё вместе, гремучей, взрывоопасной смесью. Я устала от недосказанности и дыр в моей роли.

Мои очи искали Радиму. Она стояла чуть поодаль, среди других женщин, с тем же странным, виновато-тревожным выражением на лице, которое я видела перед тем, как очнуться в теле Айлинэ.

Кажется, она знала об этом с самого начала. И промолчала. Ну, отлично! Союзники, говорите? Клятвы вернуть домой? Всё ложь! Всё ради их собственных, хитрых целей!

Глубокий вдох. Выдох. Нужна ясность. И план. Новый план. Этот мир, эти люди… они явно играют по очень жёстким, коварным правилам. И я должна научиться играть по ним. Или подстроить их под себя. Иначе меня сожрут. Сожрут и не подавятся.

Я обернулась к Шакиру. Лицо моё, я была уверена, снова стало маской невозмутимости – той, что я оттачивала годами на театральных подмостках. Холодное, спокойное лицо. Но очи… я знала, что они горели недобрым огнём.

– Хорошо, казначей, – произнесла я ровным, почти ледяным тоном. – Я всё поняла. Теперь я жена князя Седрика Подольского. И я должна ехать к нему в замок.

Шакир выпрямился, кивнул, видимо, решив, что приступ истерики миновал, и я снова стала покорной марионеткой. Большая ошибка. Огромная.

– Да, княжна. Повозки готовы. Мы можем отправляться, как только вы будете готовы.

– Я готова, – моя улыбка была тонкой, как лезвие бритвы. – Но по дороге вы расскажете мне… всё. – Я выделила это слово голосом, заставив его вздрогнуть, словно от удара хлыста. – Всё, что ещё не рассказали. О князе Седрике. О его замке. О его семье. О государственных устоях моего и его княжеств. О всех… всех возможных обрядах и ритуалах, которые меня могут ждать впереди. И… – я сделала паузу, глядя ему прямо в очи, не моргая, – мне нужна полная картина, Шакир Доев. Не обрывки сведений, которые вы выдаёте по чайной ложке, когда я начинаю что-то подозревать. Полная. Картина. Понятно? И если хоть что-то скроете, я обещаю, пожалеете.

Шакир побледнел ещё сильнее, кажется, готовый вот-вот рухнуть в обморок прямо на мостовую. Он понял. Он понял, что юная княжна Айлинэ внезапно перестала быть наивной дурочкой, которой можно манипулировать.

Что игра окончена. Что он потерял контроль над ситуацией безвозвратно. Что во мне проснулась не Айлинэ. Во мне просыпалась Алина Бережная. Актриса. Которую вышвырнули из привычного мира в чужой, заставили играть чужую роль, обманули, использовали и отправили в другое княжество. Отлично. Вызов принят. Этот мир хотел Стерву? Он её получит.

– Вперёд, казначей, – кивнула я в сторону повозок, стоящих у края площади. – У нас много тем для разговора. И времени у вас не так много.

Я прошла мимо него, направляясь к выходу с помоста. Чувствовала на себе взгляды Шакира, Радимы, – она всё ещё стояла чуть дальше, бледная как стена. Пусть смотрят. Пусть привыкают. Новая княгиня не будет такой, как они ожидали. Совсем нет. Стерва приняла вызов.

ГЛАВА 5. Путешествие в логово змей, или Привет, гарем!

Оказалось, меня ждала не просто повозка, а целый обоз, гружённого сундуками и тюками – моим, вернее, приданым Айлинэ Ольхинской. К этому привыкнуть ещё предстояло.

Я сидела на мягкой лавке внутри, а рядом, притихшие и напряжённые, расположились Радима и Шакир Доев. Атмосфера была такой плотной, что, казалось, её можно потрогать. Они старательно избегали смотреть на меня, а я молчала, давая им возможность самим начать этот неудобный разговор.

Пусть разгребают то, что натворили.

Дорога тянулась бесконечно. Пейзажи за окном кардинально отличались от привычных моему глазу. Никаких родных берёзок или бескрайних золотых полей. Здесь были странные, высокие деревья с причудливыми кронами, непривычные травы, отливающие диковинными оттенками, и изредка пролетали птицы с оперением ярче радуги. Всё это напоминало декорации к очень дорогому, но крайне сюрреалистичному фильму.

Наконец, Шакир Доев не выдержал тишины, прерываемой лишь мерным скрипом колёс. Его голос был напряжённым:

– Мы… должны многое вам объяснить, Алина.

– Было бы неплохо, – подтвердила я ровным голосом, стараясь придать ему максимум невозмутимости. – И желательно без обмана на этот раз. Или вы предпочитаете, чтобы я узнавала всё в процессе, путём проб и ошибок? Тогда спешу вас заверить, что в этом случае за ошибки отвечаете вы. И последствия могут быть… непредсказуемыми. Учитывая моё совершенно непредсказуемое состояние… – получилось очень внушительно и грозно.

Шакир нервно сглотнул. Кажется, моя новая, слегка ледяная манера общения ему совершенно не нравилась. Впрочем, как и мне, вся эта ситуация.

– Мир наш называется Вивария, – начал он, словно читая заученный урок. – Делится на несколько больших материков, мы зовём их пластами суши, что разделены Большой Водой. Мы находимся на Юго-Западном пласте. Климат здесь умеренно-тёплый. Государство наше зовётся Раменским, правит им великий князь князей Миролюб Всемилович.

– Отлично, с географией и правлением разобрались. Тепепрь более точечно: если я – княжна Ольхинского княжества и вхожу в состав Раменского государства, вопрос, сколько ещё княжеств туда входит и кто ими управляет?

– Девять княжеств, каждым из которых управляет удельный князь. Они полноправно владеют своими землями, своими вотчинами. И Раменское государство считается весьма богатым… Но наше – Ольхинское княжество… оно… – он запнулся, не решаясь произнести очевидное.

– Разорённое, – закончила я за него, не без сарказма. – Из-за неудачных дел моего… отца. И его смерти. Так что брак с князем Седриком – вынужденная мера. Чтобы земли не отобрали, а долги простили. Я всё правильно предполагаю?

– Всё так, княжна, – подтвердил Шакир Доев, заметно нервничая и метнув на Радиму задумчиво-испуганный взгляд. – Ваш батюшка… князь Юмаш…

– Юмаш Ольхинский? – попробовала я не самые удобные для запоминания имена на язык.

– Так и есть, – подтвердила Радима тихим голосом. – А его отца звали… Ольх. Князь Ольх. Вы… Айлинэ Ольхинская.

– Хорошо, – кивнула я. – Князь Ольх. Мой… то есть, дед Айлинэ. А Юмаш… отец, и он разорён. А где он сам?

– Погиб, княжна, – тихо обронил Шакир Доев. – И вы остались без отца. Без защитника. Без князя.

– Сама управлять княжеством не могу? – догадливо уточняю.

– Правят князья, а женщины…

– Разменная монета, – за него договариваю я.

– Брак с князем Седриком Подольским принесёт вам… опору. И защиту вотчины. Поможет вернуть княжеству лицо и средства к существованию.

– А у моего княжества, – я уже начинала себя воспринимать как княжна… как Айлинэ, – было с лицом? Оно было богатым?

– Было, – встряла в разговор Радима, – пока Юмаш Ольхинский не довёл его до грани разорения. Он погиб несколько лет назад, оставив Айлинэ огромные долги. Только исполнилось ей восемнадцать, как встала необходимость спасать земли и людей. Единственный способ – брак с соседним, более богатым княжеством. Княжеством Подольским. Княжеством Подольским, которым владеет князь Седрик Подольский.

– Он так силён и уважаем? – нахмурилась я, всматриваясь в лица Радимы и Шакира. – Или жесток и ненавистен своим подданным?