В точке кипения (страница 8)
– Вот это я понимаю, напутствие! – улыбнулась модератор. – Прямо захотелось, как только кончится это мероприятие, пойти делать великие дела, правда?
– Так идите прямо сейчас, зачем ждать? – сказал Богдан и отметил про себя, что улыбка наконец-то покинула ее симпатичное личико (хоть одно достижение этим вечером).
Затем он произнес другие слова. И несколько часов спустя, прокручивая этот момент дома, он подумает о том, что, вообще-то, собирался сказать совсем иное. Но, стоило ему поднести микрофон к губам, как с них сорвалась фраза, которую потом разорвут на хлесткие заголовки блогеры и новостные издания всей страны.
– Я думаю, что-то изменится, только когда к предпринимателям перестанут относиться как к нытикам и начнут прислушиваться, – продолжил он. – Может быть, нас, страховщиков, никто не любит. Но, поверьте, когда нас не станет, а сотни тысяч людей останутся без крыши над головой и без денег, с этим уже будет справляться кто-то другой. Не мы. У меня все.
Богдан надеялся, что после окончания круглого стола ему станет спокойнее. Он почувствует: что-то сделано, он попытался. Но когда модератор произнесла заключительное слово и люди в зрительном зале начали расходиться, Богдан ощутил лишь одиночество и опустошение на фоне всех этих экранов, где с улыбкой рассказывали о будущем процветании.
К тому моменту, когда он сел в машину, растерянность переросла в злость. Злость разгорелась до удушающего гнева, не находящего себе места в его теле. Руки тряслись, и он вцепился в руль до онемения в пальцах. Богдан даже не знал, что можно одновременно чувствовать такую всепоглощающую ненависть и столь обезоруживающее бессилие.
Глава 14
Да, Лена долго пыталась победить в себе мысль помочь Науму Верину, но визитка все время попадалась ей на глаза. Сначала в ежедневнике: в который раз открылся именно тот разворот, куда она была вложена. Потом в сумке: Лена смахнула в нее визитку, не решившись выбросить. Наконец, когда этот кусок картона выпал на пол домашней прихожей, Лена поняла, что устала от борьбы. «Я просто позвоню ему – убедиться, что их взяла другая компания», – уговаривала она сама себя. Да, это ее долг порядочного человека. Лена не будет навязываться, тем более что она всего лишь вчерашняя студентка. Лена просто поинтересуется, как продвигается дело. Не как экологический юрист, а как сторонний наблюдатель, болельщик. И повесит трубку. Таков был ее идеально скроенный план, но он оказался совершенно невозможен: как только Наум услышал ее голос, он тут же предложил встретиться.
– Мне неудобно, что я отнимаю ваше время, – начала Лена, когда в обеденный перерыв они встретились в университетской столовой. – Я просто хотела убедиться, что ваше дело в надежных руках. Ну после отказа Влада.
– Если я в вас не ошибся, вы и сами знаете, что дело никто не взял. И не возьмет, – ответил Наум со спокойной иронией.
Он был из тех людей, которые умеют улыбаться одними глазами, – это придавало ему особое очарование. Своей манерой с непобедимой усмешкой комментировать тяжелые вещи он напомнил Лене ее преподавателя теории государства и права на первом курсе.
– Ну ладно вам. Кто-то возьмется точно.
– Как насчет вас?
Лена только в самых смелых мечтах ожидала, что кто-то хотя бы на словах сочтет ее достойной такого дела. Но наяву, когда до нее дошел весь смысл этой фразы, она поняла, что Наум просто принял ее за кого-то другого.
– Я вам не подойду. Вы не в курсе, я только недавно окончила университет, – призналась Лена. – Вам нужен настоящий профи.
– Поверьте, я не тот человек, которого можно таким испугать. Я сам работаю в университете уже двадцать лет. Все материалы по этому делу собраны в студенческих лабораториях – ребятами, которые еще младше вас.
– Давайте я спрошу Влада. У него наверняка много связей в городе – может быть, он знает, кто мог бы вести это дело. Кого-то да найдем.
– Я обращался в тридцать три фирмы, которые висят на сайте Ассоциации, ну вы знаете.
Лена и правда знала: Ассоциация вела официальный перечень экологических юрфирм, специализирующихся на подобных делах. Любая уважающая себя компания регистрировалась в Ассоциации.
– Пять ответили, но их услуги нам не по карману, – продолжил Наум. – Еще десять официально отказали, остальные просто проигнорировали. Я могу обратиться в фирму вне списка Ассоциации, но это будут такие же вчерашние студенты, как и вы. А в худшем случае – мошенники и однодневки. Я выбираю вас. Каковы ваши условия?
Лена почувствовала, как ее разбирает нервный смех, но постаралась взять себя в руки. Не хватало еще показаться ему истеричкой.
– Вы же понимаете, что… у меня мало шансов победить?
Наум глубоко вздохнул с видом человека, который уже ничему не удивляется.
– Вы же понимаете, что шансов мало примерно у кого угодно?
Это было здравое замечание, и Лене стало чуть легче.
– Ну так что вы скажете? – спросил Наум, заметив азарт, который мелькнул в ее взгляде.
На самом деле Лена тоже умела улыбаться одними глазами, просто не знала об этом.
– Давайте попробуем, но я вам ничего не обещаю, – сказала она.
– К сожалению, я ничего и не жду, кроме того, чтобы кто-то взял процесс в свои руки.
– По поводу оплаты я напишу вам сегодня вечером, – сказала Лена.
Она была не готова сейчас говорить о деньгах, поскольку понятия не имела, сколько могут стоить ее услуги.
– А я пришлю вам остальные материалы, и начнем, – подытожил Наум.
Он был доволен, и все же от внимания Лены не ускользнула тень, омрачившая его лицо. Она задала вопрос, который терзал ее последние несколько минут разговора:
– Зачем вы это делаете, если не верите в успех?
– Я просто хочу обратить внимание на ситуацию. Это как свет прожектора, понимаете? Больше ничего. Может быть, потом кто-то после нас сделает второй шаг. А кто-то – третий.
Его слова, несмотря на ровный тон, вдруг оглушили Лену: ей в голову пришла идея.
– Тогда я знаю, что нам делать.
Глава 15
Захар вернулся из офиса с тяжелым сердцем и опустился на любимый диван. Дома было тихо – видимо, Илона еще не вернулась со своих художественных занятий. С противоположной стены на него смотрел лев, прогуливающийся по саванне под голубым небом. Захару нравилось, как полотно смотрелось в доме. Видимо, у жены все же был талант – по его ощущениям, творение не уступало среднему уровню средней картины. Что такое «средняя картина», впрочем, Захар представлял смутно, поскольку не разбирался в искусстве.
Он никогда не задумывался, есть ли у него художественный вкус. С другой стороны, сложно было припомнить случай, когда бы он мог ему пригодиться, поэтому Захар не чувствовал себя ограниченным человеком. В жизни существовало куда больше вещей, о которых действительно стоило волноваться. Например, всеобщее помешательство на теме экологии – настоящая паранойя, охватившая людей, как пожар охватил леса.
Захар поднялся с дивана и направился на кухню. Домработница, которая, по счастью, прекрасно готовила, оставила на плите кастрюлю рыбного супа – со сливками, по-фински, еще теплого. Захар налил себе тарелку, подогрел и расположился за столом, слишком большим для него одного. Он хотел бы поужинать с Илоной, но она еще долго не вернется – Захар предчувствовал это почти как ребенок, который ждет родителей с работы.
Суп прогрелся недостаточно, но Захар хлебал его настойчиво и последовательно, как привык делать все в этой жизни. Эта стратегия работала безотказно, исключая последние несколько лет. Как раз тогда все окончательно сошли с ума из-за экологии и решили, что одноразовая посуда и упаковка несовместимы с осознанным потреблением. В результате производство Захара сократилось в несколько раз, продолжая падать каждый квартал. Сегодня в офисе, открыв несколько бухгалтерских отчетов, он понял, что его компания установила новый антирекорд по количеству заказов. Кофейни избавлялись от одноразовых стаканчиков и переходили на многоразовую посуду, опасаясь негативных комментариев в социальных сетях; маркетплейсы сокращали использование пакетов и коробок без особой нужды. И даже спортзалы перестали закупать стаканчики – клиенты приходили со своими бутылками. Одновременно с этим Захар наблюдал, как росли производства многоразовых пластиковых бутылок, тканевых шоперов и дешевой посуды из керамики и стекла. Причем посуда эта была такого отвратительного качества, что служила немногим дольше одноразовой, постоянно трескаясь. Уже не говоря о том, как часто она билась. И пусть владельцы кафе были вынуждены менять тарелки каждый месяц, клиенты оставались довольны и спокойны за окружающую среду – ведь посуда многоразовая! У Захара надувались вены на висках из-за такой несправедливости и лицемерия. Ну ничего, скоро он возьмет свое и покажет им всем, где их место.