Три твои клятвы (страница 9)
На Брюсе был элегантный классический смокинг от «Брунелло Кучинелли». Эбигейл поймала себя на мысли, что раньше ни разу не видела его в костюме. Он был спокоен и красив, а простуда, с которой он боролся последние несколько дней, прошла.
Отец Брюса, с которым до этого Эбигейл встречалась только раз, сидел рядом с ее родителями; выглядело все так, словно им удалось найти общий язык. Билл Лэм, водитель грузовика на пенсии, являлся более жесткой версией своего сына. Ему явно было неуютно в костюме, который купил ему Брюс. Однако он продолжал утверждать, что это лучший день в его жизни, и он даже танцевал позже вечером – несколько раз с матерью Эбигейл, а в какой-то момент со всеми подружками невесты.
Любимой частью свадьбы Эбигейл был коктейльный прием. Она не была суеверной, а потому не переживала из-за того, что жених увидит ее платье до церемонии, так что фотограф сделал снимки заранее, и после того, как их объявили мужем и женой, все смогли сразу пойти на прием. Тот был устроен на покатой лужайке, откуда открывался вид на реку Гудзон. На всякий случай там было установлено несколько палаток, но они не понадобились. Небо было ясным, температура – в районе пятнадцати градусов по Цельсию. Идеальное сочетание. Фирменным коктейлем был «Сайдкар», подаваемый в бокале для шампанского. Произносились тосты, гудел устричный бар, и когда каблук Эбигейл застрял в газоне и она едва не упала, Брюс успел вовремя ее поймать.
Ужин действительно прошел как в тумане, но, возможно, дело было в двух коктейлях. Эбигейл сумела съесть половину своего морского окуня с петрушкой и сливочным соусом и даже поразилась, что тот, несмотря на два часа на подогреваемом подносе, сохранил свой вкус.
Было произнесено еще больше тостов, включая тост от актера Мартина Пилкингема. Тот вогнал Эбигейл в краску, перечислив всех актеров «Боксгроува», в которых она когда-то была влюблена, включая Закари Мейсона, с которым Эбигейл потеряла девственность. На протяжение всего ужина Зои сидела рядом с ней и выглядела счастливой, хотя все еще не помирилась с Дэном. Она была любительницей хорошо и много покушать, но за весь вечер съела всего три стебля спаржи и выпила полбутылки вина и была первой на танцполе после окончания традиционных танцев. Во время второго выступления аккомпанирующей группы Зои поскользнулась и рухнула на пол, и когда шафер Брюса, Дэррил Чо, женатый программист из Калифорнии, помог ей подняться, она отблагодарила его поцелуем в губы. Другие подружки невесты помогли Зои дойти до ее номера, а затем доложили Эбигейл, что им удалось снять с нее платье, прежде чем она отключилась на кровати.
Ближе к концу вечера Эбигейл заметила родителей, сидевших вместе за столиком на краю танцпола. До этого оба танцевали и теперь выглядели потными и уставшими. Эбигейл подошла к ним и села рядом.
– Баскины оригинальным составом, – сказал Лоуренс. – Снова все вместе.
– Надеюсь, вам весело? – поинтересовалась Эбигейл.
– Боже мой, да, – ответила Амелия. – Ты видела тетю Мэри на танцполе?
– Как я могла ее пропустить?
– Брюс был очень мил, – сказала Лоуренс. – Он представился всем в нашей семье и вел себя так, будто все мы нормальные.
– И он пригласил нас на спектакль в Нью-Йорке, когда вы вернетесь с медового месяца, – добавила мать.
Слегка подвыпившая Эбигейл внезапно сказала:
– Он хочет поговорить с вами о театре. Он хочет возродить его к жизни.
– О каком театре? – спросила Амелия. – Нашем театре?
– Да. О каком же еще?
– Боже, пожалуйста, отговори его… Боюсь, мне это уже не по силам.
– А ты что скажешь, папа?
– Он хочет инвестировать в театр и возродить его к жизни?
– Хочет. Еще как хочет. Можно сказать, мечтает.
Отец сокрушенно вздохнул.
– Два года назад я готов был отдать свою правую руку за инвестора. Но что прошло, то прошло.
– Вы хотя бы выслушайте его. Ему так хочется поговорить с вами…
После этого разговора, возвращаясь на танцпол, когда группа заиграла свинговую версию песни Friday I’m in Love группы «Кьюэ», Эбигейл мельком увидела своих родителей. Те с улыбкой склонились друг к другу. Внезапно она поняла: это вовсе не значит, что они собираются снова быть вместе; наоборот, они совершенно точно не собираются. Им было слишком хорошо и комфортно, когда каждый жил своей жизнью. Они остались друзьями, и не более того.
Последний танец вечера был под Every Breath You Take, песню группы «Полис», исполненную в стиле босса-нова. Они с Брюсом танцевали так близко друг к другу, что, когда он шепотом подпевал слова, Эбигейл чувствовала его дыхание на впадине своего горла. Не в первый раз ей подумалось, какие жуткие на самом деле слова у этой песни.
– И как тебе день твоей свадьбы? – спросил Брюс у Эбигейл, когда она положила голову ему на плечо. Эбигейл боялась уснуть до конца песни.
– Сойдет. – Она улыбнулась ему, и на мгновение Брюс как будто расстроился, но затем, поняв, что она шутит, улыбнулся в ответ.
– Ты права, сойдет.
– Я заказала (Don’t Fear) the Reaper, а группа ее так и не сыграла.
– Вот мерзавцы.
– И я не съела ни одной устрицы.
– Я тоже, – признался Брюс.
– Зато я вышла замуж.
– А я женился, – сказал он.
Эбигейл запрокинула голову и встретилась с ним взглядом. У него тоже был усталый вид, но в хорошем смысле. Усталый от счастья.
– Я счастлива как никогда, Брюс.
– Ты готова к медовому месяцу? – спросил он.
– Да, но я почти о нем не думала, потому что все мои мысли были заняты сегодняшним днем.
– И он еще не закончился.
– Технически закончился. Мы уже во втором дне нашей супружеской жизни.
После этого танца, попрощавшись с несколькими оставшимися гостями, они спустились по мощеной дорожке к каретному сараю, в котором остановились. В соседней рощице стоял одинокий гость, куривший сигарету; до них долетал запах табачного дыма. Почувствовав его, Эбигейл вдруг словно перенеслась в ту ночь в Калифорнии. Но ее перенес туда не только запах сигареты, а нечто большее. Стоявший под деревьями гость курил ту же сигарету, что и Скотти той ночью в винограднике. Это были «Голуаз», французские сигареты без фильтра, от которых Эбигейл показалось, будто она волчком закружилась на одном месте. Она попыталась рассмотреть курящего мужчину, но тот был полностью скрыт тенью; его выдавал только светящийся красноватый кончик сигареты.
– С тобой всё в порядке? – спросил Брюс.
– Да, извини… Не знаешь, кто это там курит?
Как только она это сказала, ее охватила паника. А вдруг это действительно Скотти? Что будет, если Брюс подойдет к нему?
– Мой друг Майк, наверное… Тоже хочешь закурить?
– Ха, нет.
Они пошли дальше. Ночью заметно похолодало. Эбигейл поежилась и прижалась к Брюсу. Тот открыл дверь в их комнату, поднял свою невесту на руки и перенес через порог. Неподдельный шок заставил ее вскрикнуть. Кровать с балдахином была расстелена, по всей комнате стояли свежие цветы. Сумки Эбигейл тоже уже принесли. Взяв свои туалетные принадлежности и сумку с вещами, она направилась в ванную. Там тоже были цветы и несколько зажженных свечей. Каменный пол имел подогрев.
На мгновение она изучающе посмотрела в зеркало и сказала себе, что у нее паранойя. Скотти не преследовал ее всю дорогу до свадьбы.
Он преследовал ее до Нью-Йорка.
В конце концов, все сигареты пахнут одинаково, правда же? И гости всегда курят на свадьбах, даже те, кто бросил курить. Эбигейл заметила, как дымят Кайра и ее дядя Эван, который бросил много лет назад. С какой стати Скотти будет бродить рядом с местом ее свадьбы? Зачем ему приезжать сюда? Чтобы понаблюдать за ней издалека? Нет, если б он решил приехать, единственной причиной было бы желание сорвать это мероприятие, а он не пытался этого сделать. Это был не он, просто какой-то другой гость. Может, даже какой-то другой гость, которому нравятся французские сигареты без фильтра. Этого нельзя исключать.
Она умылась и сняла платье. Затем взяла прозрачную ночную рубашку, нежно-голубую, с рукавами-фонариками и оборками по подолу, и, чувствуя себя немного нелепо, надела ее. Но ведь это ее первая брачная ночь, когда еще она сможет надеть нечто подобное? Когда Эбигейл вышла из ванной, Брюс уже лежал в постели, голый по пояс. Она покружилась – подол рубашки взлетел вокруг нее колоколом, – а затем юркнула под одеяло и попыталась не думать про мужчину, стоявшего под деревьями, Скотти, и про запах дыма французских сигарет.