Хоррормейкеры (страница 2)
Когда наш маленький отряд собрался на обочине широкой тупиковой дороги в пригороде, Валентина еще раз озвучила план: снимать сцены в хронологическом порядке, чтобы каждая следующая развивала предыдущую, пока мы не пройдем весь этот путь. Она сказала, что у нас есть на это четыре недели (имела в виду пять, но никто ее не поправил).
Я стоял на краю импровизированного полукруга, дрожа от волнения и чувства обреченности. Дэн не без злорадства шепнул мне, что за пятую неделю родители Валентины платить не будут. Невысокий жилистый афроамериканец, Дэн был требователен, но к новичкам проявлял терпимость. Он был совладельцем небольшой, но уважаемой продюсерской компании, специализирующейся на рекламе, а также издававшегося для филиала ABC в Провиденсе журнала “Sunday morning news”. Я улыбнулся и кивнул на его шутку, мол, я знаю бюджет.
Валентина закончила свою речь словами: «Фильм – это поток красивой лжи, каким-то образом несущий в себе правду. В данном случае – некрасивую. Но первая фраза в любом фильме всегда самая правдивая, ложью и не пахнет. Клео, добавишь что-нибудь?»
Клео стояла рядом с охапкой мини-сценариев для сцен, запланированных на тот день. В кинематографе эти мини-сценарии называются отрывками. Свой я сложил и убрал в задний карман джинсов. Прошлой ночью я впервые ознакомился с дневными сценами, до этого просто не было возможности.
Клео была рыжей и бледнокожей. Ей предстояло играть старшеклассницу, и она уже оделась и вошла в образ. Она словно выступала с презентацией перед классом: ни на кого не смотрела, говорила, глядя себе под ноги.
– Снимать этот фильм будет непросто, – сказала Клео. – Спасибо вам за доверие. Давайте будем снисходительны друг к другу, ладно?
ФИЛЬМ УЖАСОВ
Автор сценария: Клео Пикейн
Для верстальщика:
1. Текст сценария оформляю тем же шрифтом, что и в оригинале: Courier New, но 14 кеглем, а не 13.
2. Название и автор сценария должны быть на отдельной странице, в середине и по горизонтали, и по вертикали. Выравнивание по горизонтали я сделал, по вертикали не нашел как.
3. Каждая смена локации, например
НАТ. ПРИГОРОД, ВТОРОСТЕПЕННАЯ УЛОЧКА. ДЕНЬ.
должна начинаться с новой страницы. Это даст ощущение, что мы переносимся между ними вместе с героями.
4. В оригинале авторская речь идет абзацами, а реплики персонажей выносятся в центр. Я сделал абзацами все, просто теперь имена персонажей выделены жирным. Можете это откатить и сделать, как у Тремблэя:
КАРСОН
(вопросительным тоном)
Мы ходили сюда?
То есть в целом текст по центру, но ориентиром является самая длинная строчка. Все, кроме нее, подгоняются под ее левый край.
НАТ. ПРИГОРОД, ВТОРОСТЕПЕННАЯ УЛОЧКА. ДЕНЬ
Улица представляет собой туннель, стенами которому служат двухэтажные дома, стоящие на заросших лесом участках. Потолок образуют переплетенные ветви и листья, солнечный свет не проникает сквозь них.
Ухоженный вид домов, подстриженные лужайки и кусты – вот единственные внешние признаки присутствия людей. Эта пригородная территория, по сути, настоящий город-призрак… нет, настоящий ад, в который многие фанатично стремятся, но откуда мало кому удается выбраться.
По дороге идут четверо подростков-выпускников. Машин почти нет, дорожной разметки – разделительных полос и желтых линий – тоже. От этого захватывает дух, ребята чувствуют себя свободными.
ВАЛЕНТИНА – невысокая девочка с подведенными карандашом глазами и густыми кудрями цвета воронова крыла. Невзрачная одежда черного и серого цветов висит на ней мешком, слово «мешковатый» как будто для нее придумали. Дополняют картину массивные ботинки, в которых очень тяжело ступать, и вязаная шапочка, из-под которой тут и там торчат волосы. Это своего рода камуфляж, позволяющий Валентине выживать. Ей кажется, что так она станет для одноклассников невидимой или хотя бы незаметной.
КЛЕО одета так же, как прочие школьницы, – такой камуфляж куда надежнее и эффективнее. Ее длинные рыжие волосы убраны назад с помощью ободка, она носит очки с широкими стеклами, топ в горизонтальную черно-белую полоску, а поверх него – красный блейзер оттенка пожарной машины. На ногах – белые конверсы Chuck Taylor и джинсы, подвернутые на уровне щиколоток. КЛЕО хорошо учится, борется с депрессией и выходит из комнаты, только чтобы пойти в школу или погулять с троицей друзей. КЛЕО несет мятый продуктовый БУМАЖНЫЙ ПАКЕТ.
КАРСОН – сутулый парень среднего телосложения и роста. Широкоплечим ему стать не светит, но он носит комбинезон, считая, что так выглядит выше. Лямки комбинезона застегнуты поверх темно-серой толстовки, у которой разорвался и истрепался воротник. Челка у КАРСОНА темно-русая, а с боков и сзади голова выбрита. Он проводит рукой по волосам, когда нервничает.
ВАЛЕНТИНА, КЛЕО и КАРСОН идут, растянувшись в ряд и пританцовывая. Когда никто не смотрит, когда некому их осадить, они изображают рок-звезд.
Ребята не разговаривают, но по очереди задевают человека, идущего рядом, смеются, толкают его, не нарушая строя. В этот момент они едины. Их дружбу не описать словами. Их дружба – вечный двигатель. Их дружба легка, крепка, страстна, полна паранойи и зависти, но она нужна им. Она их спасает.
Четвертый подросток, ГЛИСТ, отстает, теряется позади их ряда. Он то появляется, то исчезает из нашего поля зрения, словно поплавок.
Мы не видим, не можем разглядеть лицо Глиста. Но оно всегда на грани восприятия, и в итоге у нас останется ложное воспоминание, что мы видели его лицо.
Его создаст наш мозг – из подсознания, из смеси других лиц: лиц людей, которых мы знаем, лиц, которые мы видели по телевизору, в кино и в толпе. Возможно, это лицо даже будет добрым, но, скорее всего, к нашему вечному стыду, доброты в нем не обнаружится.
Нам видны узкие детские джинсы, слишком темные, слишком синие. Длинные ноги, обутые в обычные дешевые кроссовки, которые не сочтет крутыми ни один неформал. Свисающие из рукавов белой рубашки бледные руки-спички. Рубашка хлопает на ветру. На ней нет логотипа: мальчик не может позволить себе брендовые вещи.
Если моргнуть, то, расфокусировав зрение, вы увидите копну лохматых каштановых волос и худой профиль.
Глист волочится за тремя ПОДРОСТКАМИ, не в ногу, не в такт, идет быстрее и прилагает больше усилий, чем они, но все равно не может догнать.
В какой-то момент Клео оглядывается на Глиста через плечо.
Ее непринужденная улыбка тает, и она покрепче сжимает БУМАЖНЫЙ ПАКЕТ.
НАТ. ТУПИК / ЛЕСНАЯ ТРОПИНКА – ЧУТЬ ПОЗЖЕ
Подростки останавливаются в конце тупика, у заросшей тропинки, ведущей в ЛЕС.
Въезд преграждают два дорожных конуса и рахитичная деревянная лошадь.
КАРСОН (смотрит строго под ноги): Ты уверена, что мы правильно идем?
ВАЛЕНТИНА (сердито засовывает руки в рукава): Ты же сам сказал, что уже ездил туда на велосипеде и наворачивал круги, пока колесо не лопнуло.
КАРСОН (заикаясь): Ну… да… но это так давно было. К тому же я почти уверен, что ехал другим путем.
Валентина обходит конусы и лошадь и выходит на тропинку. Рукава по-прежнему скрывают кисти.
ВАЛЕНТИНА: А мы пойдем именно здесь.
Карсон пожимает плечами, проводит рукой по волосам и идет за ней.
Следующей на тропинку выходит Клео.
Она останавливается и протягивает руку через барьер, ища ладонь Глиста.
Мы видим его со спины. Но не видим лица. Не видим выражения на его лице. Мы не можем знать, о чем он думает, но, кажется, можем догадаться.
Глист не то раздраженно, не то дразнясь засовывает руки в карманы.
КЛЕО (шепотом, ни терпеливо, ни наоборот): Давай. Пошли. Доверься своим друзьям.
Глист делает, как велят, и выходит на тропинку.
НАТ. ЛЕСНАЯ ТРОПИНКА – ЧУТЬ ПОЗЖЕ
Тропинка узкая и давно заросла. Ребята идут друг за другом, приподнимая торчащие ветки или пригибаясь перед ними.
КАРСОН: Что, если там будут другие ребята?
ВАЛЕНТИНА: Их там нет.
КАРСОН: Откуда ты знаешь? Ты не можешь знать.
Валентина берет Карсона под руку. Рукой в рукаве она похлопывает его по локтю.
Она ведет себя и высокомерно, и по-дружески, одновременно и признавая, и обесценивая его страх перед «другими ребятами».
ВАЛЕНТИНА: Эй. Все будет нормально.
Клео поднимает и встряхивает БУМАЖНЫЙ ПАКЕТ, и тот шуршит, как будто предупреждая, как будто выступая глашатаем.
КЛЕО (нарочито низким голосом, копируя своего отца): Просто распугаем эту шпану, дадим им на орехи.
Валентина смеется.
Карсон качает головой и что-то бормочет себе под нос. Валентина высвобождает руку, и он хватает ее за макушку шапочки-бини, свистит, хватая кончик рукава и растягивая его, как ириску.
Валентина протестующе кричит, поворачивается и бьет его в грудь пустым рукавом.
ГЛИСТ: Почему я…
ВАЛЕНТИНА (перебивая): Никаких «почему». Прости, но не здесь.
Важно, что она не дразнит Глиста, не унижает его, в голосе нет яда или холодности. Совсем наоборот. В голосе Валентины звучит боль, подчеркивающая сквозящую в словах печаль.