– Вот, но тут тоже надо смотреть. Если душа у человека такая, ну, сильная, то он, конечно, приморочиться, но так вот, – Ляля рукой помотала. – Ни туда, ни сюда… а если слабая, то и воли у него своей не будет.

– А целовать зачем?

– Поцелуй русалки – это как метка на душе.

– Ага… это чтоб совсем наверняка. Закрепляет вроде как. Говорю ж, просто голосом – это ненадолго. Я ж с ним в полицию ехать не собиралась. А так вдруг бы или там передумал, или ещё чего… теперь точно никуда не денется. Так вот, там ещё такие тапочки смешные резиновые! С дырочками! Есть жёлтенькие и синенькие. Вась, ты какие бы выбрал?

– Белые.

– Кого я спрашиваю…

Демона.

Демона-пацифиста с пространственным карманом в портфеле и носовым платком.

– Уль, ты не переживай. Моё слово, твоё слово… главное, чтобы дошли. Тут участок рядом совсем, если так-то. Только дорогу перейти. Надеюсь, перейдут, потому что когда авария, то мало ли чего… вот, может, проводить надо было?

Наверное, никто прежде так о здоровье и благополучии бандитов не беспокоился.

Глава 9
О случайностях и социальной пользе отдельно взятых демонов

В горницу вошeл негр, румяный с мороза.

О тяжком бытии негров в Древней Руси.

Наум Егорович в участке оказался случайно. Отпуска по состоянию душевного расстройства ему не дали, верно, решивши, что не так сильно он и расстроился.

– Обойдёшься, – начальство глянуло недобро и, вздохнув, смягчилось. – Два дня тебе. И твоим. Отгулы. И смотри, чтоб без историй…

Наум Егорович прям так и решил, что без историй. И супругу обрадовал, что, мол, выходной и настоящий, и можно ехать смотреть то ли диваны, то ли рестораны, то ли ещё чего из нужного.

А она взяла и обрадовалась.

План вон составила.

И даже с великой радости приготовила на завтрак оладий, пышных и воздушных, и прям даже поверилось, что день этот в самом деле будет выходным.

Настроение появилось.

А с ним и мыслишка заказать столик в ресторации, какой-нибудь, чтоб модная была, но не слишком пафосная. Супруга давно обижалась, что никуда-то они не ходят.

Вот, самый случай пойти.

И до того Наум Егорович вдохновился, что прямо даже фантазировать начал, как он цветов купит, скажет, как пойдут они и будут сидеть, фуа-гру вкушая, запивая вином и вспоминая о годах молодых или ещё каких благоглупостях. В общем, из-за фантазий этих и расслабился он.

Или последствия ментальной атаки?

Главное, что, когда Евдокия Матвеевна полезла за кошельком и обнаружила в сумочке отвратительного вида дыру, он даже не сразу сообразил, чего произошло.

– Обокрали, – произнесла она с превеликим удивлением. – Наум, меня обокрали… нас обокрали.

И посмотрела так растерянно-растерянно.

И даже заморгала, что было верным признаком расстройства.

– Смотреть надо лучше, – с раздражением произнесла девица, которая стояла в очереди за Евдокией Матвеевной.

– Наум, как же так… что теперь делать?

– В полицию идти, – девица выдула пузырь из жевательной резинки. – Хотя вряд ли помогут. Но хотя бы карточку заблокируйте. И заяву напишите, а то наберут потом по паспорту кредитов, вовек не отмажетесь.

Первым желанием было позвонить Пашке Сапегину, верному заму, чтоб собрал ребят и немедля вёз разбирательство учинять. Но желание это Наум Егорович подавил на корню. Во-первых, кого бить не ясно. Во-вторых, даже если б было кого, то оно незаконно напрочь.

– Наумушка, в полицию, да?

И приняв решение, Евдокия Матвеевна решительно двинулась к полицейскому участку. А Науму Егоровичу только и осталось, что за нею следовать, кляня себя на чём свет стоит. Вот что мешало даже не прихватить простенькую защиту, а попросить, чтоб сделали? Алёшка вон, штатный артефактор, небось не откажет. Наум Егорович знает, что он и заказы на стороне берет, небольшие, чтоб под закон не попасть. А оно-то…

В участке было тихо и сонно.

И заявление сперва принимать не хотели, а потом вот…

– Наум, ты что ли? – по коридору неспешно плыл человек, с которым Наум последний раз встречался лет десять тому. – Какими судьбами?

– Степан? Да вот…

– Евдокиюшка, ты всё хорошеешь.

Сам Веселовский за прошедшие годы сделался широк, округл и вальяжен.

– Кошелек украли, – пожаловалась Евдокия Матвеевна, чуть прищурясь. Она Веселовского, говоря по правде, несколько недолюбливала.

– В торговом? От совсем страх потеряли… ничего, ты скажи, какой кошелек был, а мы разберемся. Якимчик! Найди кого… а ты, Наумушка, где сейчас?

– Да вот…

– Слыхал, что в силовиках? Или на покой уже? Время-то…

– Вроде того.

Веселовский хохотнул и хлопнул по плечу:

– Позвал бы к себе, да только…

– Не подхожу?

– Ага. Ты у нас всегда был резковат. А работа на местах от людей гибкости требует.

– Николай Егорович, – в коридоре появился новый человек. – Там это… там от Сиплого пришли!

– Чего?

Веселовский нахмурился.

И нервно так покосился на Наума Егоровича.

– Признаваться.

– Чего?!

– Да Петька, который бригадиром… он чистуху гонит. И остальные тоже. Кивают. И…

– Наум, у нас тут ЧП, как видишь. Давай в другой раз… сколько денег было? Скажи, я дёрну людишек, всё компенсируют и извинятся.

– Погоди, – в затылке нехорошо засвербело, а в ушах будто тренькнула треклятая арфа. И ноги тоже заныли, напоминая, что пусть Наум Егорович себя старым и не считает, но у организма на сей счёт другое мнение имеется. – Что за Сиплый?

– Да предприниматель один. Из местных. Небось, очередной конфликт производственный… – взгляд Веселовского заметался.

– Да какой конфликт! – возмутился дежурный. – Петька его реально сливает…

– Заткнись, – рявкнул Веселовский. – Разберемся.

– Разберемся, – Наум Егорович вытащил из кармана удостоверение, которое ткнул сперва полицейскому, а потом и Веселовскому. – Ну, ведите, показывайте ваших… гостей.

– Наум, ты б не лез в эти дела, – Веселовский чуть с лица побледнел и к галстуку потянулся.

– А ты б не мешался.

– Ты… ты не понимаешь… это люди… такие люди…

– Такие, которые тебе часики подарили? Или машинку? Твоя ж чёрная перед участком?

– Наум, вот ты всегда так, сам не живёшь и другим…

Евдокия Матвеевна тяжко вздохнула и, вытащив телефон, который носила в кармане, а потому и уцелел он, ткнула в кнопку:

– Пашенька, – сказала она. – Тут, кажется, ребятки ваши нужны. Вы подъезжайте к… а, уже определили? Недалеко? И отлично…

– Наум, вот… сволочь ты, – выдохнул Веселовский, бледнея. – И ты, Дуська…

– А была Евдокиюшкой, – Евдокия Матвеевна покачала головой и, присев на лавку, сказала: – Наумушка, ты мне только такси вызови, когда ребятки подъедут, а то чую, что надолго вы… и до диванов не дошли. А там же акция.

Надолго.

Наум Егорович глядел на бритоголового типа, который медленно, с чувством, толком и, кажется, немалым удовольствием рассказывал о своих грехах. Под запись рассказывал. Подробно. И судя по виду, останавливаться не собирался.

– Чего это с ним? – Пашка прикатил быстро. И ребятки с ним. Пусть без формы гляделись они не так грозно, но участок перекрыли.

Да и Веселовский не дурак, сообразил, что ветра поменялись, и сам каяться начал.

– Не знаю.

Анализы крови возьмут. И с Веселовского, и с этого, и с остальных, которые от Петра Пересветова по кличке Святой мало отставали.

И ведь вскрывалось.

Воровство? Это ерунда. Мелкое зло, привычное. А вот грабежи. Разбойные. Мошенничество в особо крупных, хотя и не Пересветовым совершённое, но три центра координационных Святой уже слил. И смежники вон подмоги запросили, боясь, что собственных силёнок не хватит.

И обзвонщики. И обнальщики. И прочая всякая нечисть.

Притоны.

Чёрные и серые риелторы.

А главное, подпольные публичные дома и торговля людьми. Наум Егорович обтёр испарину со лба. Святой давно уже наговорил на вышку, но это его, кажется, не смущало.

– Доброго дня, Наум Егорович, – появлению вчерашнего знакомца Наум Егорович не удивился. Скорее бы удивился, не появись тот. – Мне тут сказали, что у вас имеет место необычное происшествие.

– Ещё какое… вон, пришли. Каются.

– Это необычно?

– Добровольно? В подробностях? И сразу с десяток человек? – Наум Егорович хмыкнул и уточнил: – У одного рука сломана. Ещё один только писать может, почему-то не говорит.

– Интересно…

Тип достал из кармана свою штуковину, которая пикнула, а затем вдруг задребезжала низко и протяжно. А на конце её вспыхнул алый огонёк.

– Очень интересно.

– Это они… нашего менталиста нашли?

Наум Егорович поглядел на Святого, который морщил лоб, искренне стараясь вспомнить паспортные данные перепроданных в рабство девиц.

– Полагаю, что да.

И засевшая ещё с прошлого раза мыслишка, что вот не надо этого менталиста искать, окрепла и переросла в твёрдое убеждение. А этот вот поднял свой аппаратик и добавил презадумчиво.

– И он, похоже, ко всему прочему демон.

– Что?!

Святой был целым. Да и остальные тоже прибыли в полной комплектации организмов. И сигнала тревоги не звучало. Даже в сетях было на диво спокойно, разве что пирамидофилы снова с пирамидофобами войну начали, обсуждая вред и пользу, которую приносят городу торговые центры Мелецких, а также новое расположение стихийных энергетических дыр, мёртвых зон и участков с повышенным уровнем солнечного облучения. Об этом Пашка сказал, тишком так. И добавил, что лично он полагает, что всё херня, но уж больно она там у них занятная.

Но суть в ином.

Суть в том, что демоны, они ж не приходят бандюков перевоспитывать. Демоны, они там хаос сеют. Несут ужас и разрушение.

А тут…

Какой-то неправильный демон. Но если так, то социально полезный.

– Прибор улавливает остаточные эманации, а вот уровень определить сложно, – тип задумчиво постучал по приборчику. – Ничего. Вот найдём, тогда и выясним.

А ведь Наум Егорович, если так-то, давно о пенсии подумывал. В последние минут пятнадцать, так и вовсе всерьёз.

Искать они собрались.

Демона-менталиста.

– Надо было спросить, откуда они взялись, – Данила ещё оглядывался, хотя бандиты убрались и вовсе на парковке стало тихо и спокойно. Ульяна очень надеялась, что всё, что на этой парковке происходило, камеры не записали. Потому что если вдруг записали, то…

То надо будет объяснять.

Или нет?

А раз бандиты убрались, то почему бы по центру и не погулять? Исключительно для успокоения нервов и чтобы вату новую купить.

– И без того понятно, – сказал демон, засовывая портфель в подмышку. – Ведьма прислала.

– Это ты про нашу тёщу? Будущую?

– Да.

– А как у демонов вообще к тёщам относятся?

– По-разному. Чаще всего тёщи уже живут в чьих-нибудь гаремах.

– Гм, мысль, однако…

– Но бывают иные ситуации. Самая распространённая – раннее вдовство. К сожалению, жизнь демона полна опасностей, да и специфика характера не способствует долголетию.

– Васенька, ты так интересно рассказываешь…

Ляля держала огромное облако сахарной ваты, от которой отщипывала по кусочку и отправляла отщипанное в рот.

– Если у женщины есть сын, которого не убили при дележе наследства, она остаётся с ним. Если ей повезло стать матерью наследника, она получает должные почёт и уважение. Сын возводит для матери отдельный дворец… у Темнейшего их несколько.

– У него несколько матерей?

– Нет. У него есть матушка, а ещё две бабушки, и несколько прабабушек. Всё же демоницы живут куда дольше демонов.

– И каждой по дворцу?

– В отдельном доминионе. По его словам, это было наилучшим решением. Главное, выбирать доминионы равноудалённые, с нестабильной связью и проблемными дорогами.