– Ведьмы же своей силы не имеют или её столь мало, что и говорить не след. Но они могут воздействовать на внешнюю энергию усилием воли. И чем крепче воля, тем большую энергию они подчинят.

– А количество силы, разлитой вовне, куда больше потенциально возможного поглощённого магом, даже если данный маг является высшим, – добавил демон.

Всезнайка хренов.

– То есть, ведьмы… сильнее? – уточнила Ульяна.

– Где-то – да, а где-то – нет. Маг управляет силой, как ты рукой или там ногой. Ведьма… вот сегодня у неё душа крепка, а завтра её источили сомнения. И воля следом ослабела.

– И сил стало меньше?

– Именно.

– Но тогда если речь о воле и воздействии, то при чём тут источник?

– Источник – это тоже сила, живая, первородная, обладающая собственною волей…

Пирожных принесли.

И счёт.

Это даже обидно. Раньше они как-то вежливее себя вели, что ли. Подумаешь, Данила на голодранца похож? Он же не специально.

И деньги у него имеются.

Чужие.

Но дядя Женя сказал, что некротики на них не осталось, а значит, тратить можно смело.

– И вот связь с этой силой уже зависит от того, кто связывается. Маг пойдёт к источнику и черпанёт своим кувшином. Главное, чтоб тот не треснул от избытку и жадности, а то такое тоже бывало. А ведьмам сложнее. Чтоб ведьма силой управляла и миром, она сперва должна и с тем, и с другим связаться, – дядя Женя огляделся и подвинул недоеденную корзиночку в центр тарелки. – Она как бы в этот мир врастает. Вот это ты.

Он указал на корзинку.

– Вокруг – мир. А тарелка – это твоя связь с ним. Вроде как корни, которые ты выпускаешь. Чем ведьма старше, тем связь крепче. Корней больше. Идут дальше. Ну и по-разному бывает. У одних тарелка маленькая, едва-едва больше их самих. И сами они на многое не способны. У других вон большая. А у третьих и со стол будет. И там уже не поймёшь, где заканчивается ведьма и начинается мир.

Образно получалось. Но вот главное, что Данила не мог отделаться от мысли, что у него внутри есть кувшин. Почему-то казалось, что если он глаза закроет, то увидит не тонкое тело с энергетическими узлами, как должно при медитации, а этот самый кувшин.

– А источник? – Ульяна коснулась своего блюда, осторожно, точно могла навредить этим прикосновением.

– Источник – это сила. Когда ведьминская пробуждается и та начинает строить свою… тарелку, – дядя Женя запнулся. – Когда ещё не ясно, какой та будет, из чего и сколь крепка, велика, тогда энергия устремляется к ведьме, вся, какая только есть рядом. Где-то её больше, где-то её меньше.

Слушала Тараканова ну очень внимательно. И не только она. Данила вот для себя тоже много нового узнал. Как и демон, вперившийся в тарелки взглядом.

– Но чем больше силы приходит, тем больше её и устремляется. Вроде как воронка… маленькие ураганы и большие. Маленький побушует и уляжется. Большой… коль не удержишь, то первым делом он тебя и изничтожит.

– То есть…

– Твоя сила пробудит источник ото сна. Это правда. И силу он выплеснет всю, какая есть. А сколько в нём и чего есть, этого, боюсь, и матушка не знает. Много переменных.

– И эта сила пойдёт ко мне?

– Именно.

– А… а потом отлив?

– Тоже верно. Как с водой. Приходит и уходит. Что удержишь – то твоё. Но и за собою потянет. А тут уж, племяшка, всё просто: или справишься, или нет.

Действительно просто.

– Но специально в жертву… никто… – Ульяна беспомощно посмотрела, явно не способная договорить.

– Она опасается, что вы её в жертву принесёте, – перевёл Мелецкий и заверил: – Не волнуйся, я не позволю.

– Хроники сохранили описание обрядов, которые практикуются в некоторых мирах, – заговорил демон, до того молчавший. – Ведьму действительно приносили в жертву, чтобы наполнить или возродить засыхающий источник силы. Иногда не ведьму. Иногда без явной цели. Иногда…

– Вась, скушай пироженку, – Мелецкий забрал эклер, который протянул демону. – Это в других мирах вообще не в тему.

– Отчего же. Если взять глобально…

– Не надо брать глобально. Надо кушать пироженку.

Взгляд демона был полон недоумения.

– Вот она сейчас в голову наберет всякой ерунды.

– А, – демон кивнул. – Экстраполирует ситуацию на себя, причинив тем самым душевную травму?

– Именно.

– Спасибо, – пироженку демон взял. – Я только учусь соотносить имеющуюся информацию с возможностью её озвучивания в зависимости от ситуации с учётом возможной реакции отдельного индивида…

– Понял, – Данила снова демону посочувствовал. – Ты… главное, пока лучше не выдавай эту самую информацию, если не уверен, что субъект её воспримет.

– Хорошо.

Какой он договороспособный.

– А мама… если я отдам силу ей?

– Она возьмёт. И даже порадуется. Какое-то время.

– Какое-то?

Дядя Женя глянул снисходительно и ответил:

– Люди – странные создания.

– Подтверждаю, – влез демон, отвлёкшись от корзиночки со взбитыми сливками.

– Особенно в отношении себя самих. Одни недооценивают. Другие – переоценивают… ах да, есть ещё одно. Первая сила, которая к молодой ведьме идёт – это сила её рода, – дядя Женя выбрал нечто белое и воздушное с виду. – Матери там, бабки, прабабки… чем ближе, тем больше уходит.

– От неё?

– Да.

– Ко мне? – Ульяна ткнула себя пальцем в грудь.

– Именно.

– И потому она… нервничает?

Данила выразился бы иначе. Более определённо и менее цензурно.

– Она боится, что сила… уйдёт? И что я её удержу?

Дядя Женя просто кивнул.

– И… что мне делать-то?

Он пожал плечами и вслух повторил:

– Сама думай.

Похоже, Ульяна ждала немного иного совета. Она вздохнула и окинула стол мрачным взглядом, потом подняла черничный маффин и, придирчиво оглядев со всех сторон, откусила кусок.

– Одно хорошо, – пробормотала она.

– Что именно?

– Если помирать скоро, то с диетой можно не заморачиваться…

С этой точки зрения Данила проблему как-то и не рассматривал.

А на улице их ждали.

Данила не сразу заметил тех типов. Он, как из «Магнолии» вышел, так почти ослеп. Внутри-то освещение приглушённое, мягкое, а снаружи солнце шпарит во всю мощь. И мощи нынешним днём в нём приличненько.

От жара и переживаний в носу засвербело. И пока проморгался, нос чесал, пока то да сё, то и растерялся слегка. Ненамного, но этого хватило. Шестёрка типов одинаково широкомордых, будто исключительно по этому параметру отобранных, окружила Ульяну.

Ну и Данилу тоже, потому что он ещё когда выходил, взял Тараканову под руку. Так, на всякий случай. И чтобы показать демону, кто в этом гареме любимый муж.

Точнее будущий единственный.

Но начинать, как учил отец, следовало с малого – обозначить сферу своих интересов.

– Тараканова? – спросил старший, грозно нависая.

– Я? – уточнил Данила. – А что, похож?

– Она.

– Она похожа. А ты кто?

– Слышь, паря, валил бы ты… – на плечо легла тяжёлая рука, прям-таки подталкивая этой вот тяжестью к противоправным действиям с применением дара и нарушением пары пунктов уголовного Кодекса.

– Вась, – Данила оглянулся. Демон выходить не спешил и теперь стоял в сторонке, сосредоточенно разглядывая коробку с пирожными, которые ему Данила всучил. Ну не оставлять же их, даже не понадкусанных, в кафе. Вот попросил упаковать.

И ещё добавить.

Дома ж там Ляля, бабушка… Никитка опять же, хотя ему, конечно, нельзя. Игорёк вон. В общем, пирожных требовалось много. И коробка в итоге получилась большая, нарядная, бантом перевязанная.

– Вась, слушай, а ты только в гражданском праве мыслишь? Если чего, пойдёшь адвокатом меня отмазывать?

– От чего?

– Пока даже не знаю, – сила рвалась на волю, и Данила позволил ей выплеснуться. Локально. На плече. Отчего тип заорал и отскочил, громко и крайне эмоционально матерясь на всю округу.

– Использование подобной лексики может быть косвенным признаком серьёзного эмоционального потрясения, – сказал демон, ставя портфель на землю.

Тряс тип не эмоциями, а рукой.

– Впрочем, изначально обильные познания вкупе с некоторой лексически-смысловой однообразностью словарного запаса могут свидетельствовать о крайней примитивности субъекта…

Крышка портфеля откинулась, демон потянул за края и горловина, что самое любопытное, растянулась достаточно, чтобы в портфель влезла коробка. Ставил её демон очень аккуратно. Потом столь же аккуратно и неторопливо вернул портфелю прежний вид и, оглянувшись, поинтересовался:

– Не будет ли с моей стороны наглостью попросить вас подержать портфель.

– Давай. Подержу, – дядя Женя наблюдал за происходящим, явно не собираясь вмешиваться.

– Дань…

– Тараканова, – Данила взял Тараканову и отставил в стороночку. – Ты, главное, себя в руках держи. И не надо их в козлов, хорошо?

– П-почему?

– А на хрена нам такое количество козлов? Куда мы их денем-то? И вообще, это как-то… негуманно.

Когда Даниле попытались дать в морду, он даже обрадовался.

– Я их лучше сам…

– Согласен с коллегой, – демон вдруг оказался рядом. – Ты же не будешь возражать, если я помогу?

– Советом?

– Советом тоже. Главное постарайся, чтобы наносимые повреждения не могли быть классифицированы… – демон перехватил кулак громилы, раза в два превосходящего его габаритами. – …как полученными вследствие применения дара…

И кулак сдавил.

А потом заглянул в глаза и вежливо поинтересовался:

– А вы душу продать не хотите?

– Чего?

Отвечать демон не стал, но вдруг боднул мужика в самую грудь и так, что тот отлетел на пару метров. Главное, и руку разжал, чтоб человеку падать удобнее было.

– Ты ж пацифист! – Данила вот ошалел и даже удар пропустил.

Почти.

– Конечно, пацифист. Я ж ему сердце не вырвал, – демон повернулся к мужику, который выхватил из кармана пистолет. – Довожу до вашего сведения, что применение в межличностных конфликтах огнестрельного оружия открывает возможность…

Бахнул выстрел.

– …адекватного ответа, что в отношении мага означает…

Данила успел выставить щит.

– Короче можешь?

– Силу. Применяй, – короче демон мог. А сам вот вытянул когтистую лапку свою и, вцепившись в ствол, дёрнул его. – Отдай.

– Т-ты…

– Советую отдать, – дядя Женя погладил белый портфельчик. – А то с этого станется и руку оторвать.

– Я пацифист, – демон крутанул ствол вместе с державшей его ладонью, и мужик заорал дурным голосом. – Я только сломаю. Восстановление сломанных костей проходит легче, чем отращивание новой руки.

– Знаешь, – Данил поднял огненную плеть, которую крутанул над головой, и оставшиеся на ногах бандиты намёку, кажется, вняли. – Я вот думал, что пацифизм – это немного другое.

– У демонов собственные представления, – ответил за Василия дядя Женя. – А вы, мальчики, шли бы отсюда, пока запас пацифизма не закончился…

Наверное, они бы и ушли.

Вон, переглядывались.

И эти, с земли поднимающиеся, тоже как-то не горели желанием драку продолжить. А вот низенький бритоголовой, который явно норовил спрятаться за спинами качков, почему-то не уходил.

– Ой, а у вас тут весело… – раздался звонкий голосок Ляли. – А я вот ваты купила. Сахарной. Васенька, хочешь?

Ответить демон не успел.

– Ой…

Бритоголовый вдруг метнулся и прежде чем Данила успел сообразить, оказался за спиной Ляли.

– Стоять! – рявкнул он. И вцепился в волосы. – Только дернись, я этой…

– Ой, дура-а-ак, – дядя Женя даже языком цокнул.

Глава 8
Где речь о благотворном действии цивилизации на нечисть

Увидев такое большое стадо людей, он решил не подходить к ним слишком близко.

О людях и благоразумном поведении.

Ляля моргнула.