Костер и Саламандра. Книга 2 (страница 11)
– И вырождаются в адских тварей, – грустно сказал Валор. – Деточка права. И права так же и в том, что мы не сможем, пока не увидим своими глазами, представить себе тварь, в которую выродится дракон, служащий аду.
– Давайте не будем гадать, – сказала я. – Вообще, у меня есть такая идея. Валор, мы с детьми пойдём, пожалуй, с вами, а? Познакомимся с новичками, побеседуем, устроим такой… ну как… обмен опытом… Может оказаться, что кто-то из новеньких, как мэтр Робур, знает что-то полезное. Поговорим – и будет яснее, как действовать дальше. А всякие пророчества, предсказания, если бы да кабы – это у некромантов слабое место, поэтому мы пока про драконов ни до чего не договоримся.
– Звучит недурно, – согласился Валор. – Дети, вам нужно одеться, сегодня прохладно.
– Ларс, – сказала я. – У меня для тебя особое задание. Оденься – и пойдёшь к телеграфистам. Скажешь: обо всех телеграммах с Жемчужного Мола сообщать не только в Штаб, но и нам. Ты понял?
– Конечно, – кивнул Ларс. – Я побегу?
И убежал чуть не раньше, чем я разрешила.
А мы все пошли знакомиться.
И случилась очень интересная штука: меня немного отпустило. Прошло это безумное ощущение, что всё, полный кошмар, ад наступает – и вообще нечем его остановить. Там, в кадетском корпусе, в классе, где пришлось потесниться, чтобы мы все разместились, я вдруг поняла: не так уж нас и мало.
И мы в резонансе.
Мы – сила.
Среди нас есть мэтр Робур, который видел драконов. Тётка Ика, которую любили духи. Дед Огенбри из какого-то медвежьего угла, который не рисовал формулу, поднимающую труп, а только пел – мы запомнили. Хэттар с разными глазами и на правый глаз слепой – правым, слепым, глазом он видел Сумерки без всякого дополнительного напряжения. Далайр, любимец детворы в том местечке, откуда ему пришлось бежать, родители детишек сдали: добрый фермер возил дрова и сено на двух кобылах, сделанных из сена же, с коровьими костями внутри…
Мы разговаривали – и в моей несчастной голове, совершенно не предназначенной для командования, появлялись какие-то проблески. Я попросила у Валора блокнот и записывала туда всякую ерунду: «кобылы из сена», «спеть – и встанет», «маленькая звезда, чтобы собрать по округе дохлых крыс», «быстро уложить» – пока не очень понимая зачем, но мне казалось, что это нам ещё понадобится.
А потом нам принесли телеграмму, что Жемчужный Мол ещё каким-то чудом держится, но перелесцы перешли границу севернее, приграничная деревушка сгорела дотла – и кавалерию в боевых порядках видели на дороге, ведущей к Синим Скалам.
Кони тащили пушки и крытые повозки с чем-то тяжёлым.
И мне снова стало плохо. Они всё-таки двигаются в глубь страны.
А нам принесли пачку телеграмм. Что в Западных Чащах идёт бой. Что форты Святая Лейя и Святая Анола ведут бой с броненосцами под штандартами Сердца Мира и Святой Розы – и под флагом Перелесья. И я подумала: это они ещё не начали жечь Синие Скалы – и мне стало физически худо. Тошно.
Кто-то придвинул стул, а кто-то подал воды. И я как сквозь вату услышала, как в класс вошёл Норис.
– Леди Карла, – сказал он, – второй бронепоезд и войска уходят на запад. У вас есть кого послать прямо сейчас? Кто уже справится?
Я залпом выпила воду, чтобы в голове прояснилось.
– Мэтры Хэттар и Далайр поедут, – сказала я. – Справятся. Вы ведь справитесь?
– Кривой Хэттар сбежал от войны! – прыснул Хэттар и начал хохотать.
Я подумала, что у него истерика, но он отсмеялся и сказал:
– Я лично готов на сто процентов, леди Карла. Мне есть за что сводить с ними счёты.
– Что касается меня, – сказал Далайр, – то я собирался предложить сам. Только вот, наверное, надо сбрить бороду. Пожары, сами понимаете.
Борода у него была деревенская, чуть не по пояс: у фермеров Девятиозерья специфические представления о мужской красоте. И спокойный он был, как каменный лев на пирсе, а клеймо – странный костяной нарост на лбу, как небольшой рог – каким-то чудом не связывалось в уме с адом вообще. Слишком мирный мужик. Очень мне понравился.
А ещё я тихонько порадовалась, что некроманты – одиночки, как правило. Так легче воевать. Но тут Далайр мне сказал:
– Леди Карла, у меня тут, в столице, жена с мелюзгой…
Ну да, простые деревенские нравы.
– У кого ещё, – спросила я, – тут жена с мелюзгой? О них позаботится корона Прибережья.
Мы с Норвудом записывали, у кого где дети и жена, – надо сказать, не так чтобы уж очень много среди наших новичков было семейных людей, – когда Дар меня в сердце толкнул, жарким касанием и звоном чистой струны.
В классе, само собой, было большое зеркало. Валор был бы не Валор, если бы не позаботился о таком важном пособии. И в это зеркало стукнул Райнор.
И я его увидела, Райнора, страшного, грязного, с отсветом боевого транса в глазах, в обгорелой, испачканной сажей и ещё чем-то, чёрным, липким, как смола, шинели. Он держался искусственными руками за раму, улыбался – и белые зубы светились на тёмном лице.
А за ним были какие-то закопчённые руины, обгоревшие до кирпичей. Сквозь треснувшую стену виднелся кусок дымного неба.
– Привет, леди Карла, – сказал он. – Славно. Тебя хотел видеть, тебе рассказать. Важно. Иди сюда, Кермут.
Кермут, красноглазый альбинос лет тридцати, настолько грязный, что уже почти не видно его белизны, смущаясь, подошёл и отвесил до смешного галантный поклон. Я его уже видела, этого белёсого парня.
– Вы же из девятиозерских беженцев, мэтр Кермут? – спросила я. – Кто ещё тогда, после Новогодья, нам присягнул?
– Да, милая леди, – сказал Кермут и смутился ещё больше. – Райнор, говори ты. Не умею я.
– Нас тут охраняют артиллеристы, – сказал Райнор. – Два орудия уцелело, дальнобойных, только снарядов мало. Зато есть пулемёты и к ним много патронов. Очень хорошие, перелесские. Трофейные.
– Ты поднимал мёртвых? – спросила я, содрогаясь и стараясь скрыть это от него.
– Нет, Карла, светик, – сказал Райнор. – Я живых положил. Когда кавалеристы ломанулись в город, я их и…
Он распахнул шинель и показал разрезанную ножом и разодранную, пропитанную подсыхающей кровью штанину. У Райнора руки были искусственные, но нужна была кровь, много – и он резал бедро.
– Ох, – вырвалось у меня. – Вот что ты – как Дольф…
– Герцог Гунтар рассказывали, – ухмыльнулся Райнор, и глаза у него горели так, что бросали на лицо красноватый отсвет. – Про волну. Я одного боялся: что она вокруг меня разойдётся. Тут у нас, за ратушей, уцелевшие кварталы, туда горожане сбежались, бабы, детишки… Я боялся, что смерть туда доплеснёт, только это и притормаживало. Ну, поставил за спину Кермута, в половинку звезды. Как его не прикончил, дивлюсь… дурак я?
– Дурак, – сказала я. – Везёт тебе, чудо ты.
– Толкаю её вперёд, – сказал Райнор, – а она цепляется за них, за лошадей, как сеть с крючками… прямо чувствуешь, как жизнь выдираешь… – и на миг, кажется, не совладал с лицом. Я увидела, насколько чудовищно он устал и как ему худо. Но Райнор тут же ухмыльнулся вновь. – А Кермут немного поправил поток, очень помог, на самом деле. Мы с ним всё-таки прогнали волну прямо вдоль улицы, чётко направили – она так и выкосила эскадрон, как косой. Видишь, больше не суются. Мы в ратуше, она почти сгорела, но с башни весь город видно. Там у нас наблюдатель сидит.
– Город обошли, – сказала я.
– Там тоже остановят, – уверенно и зло сказал Райнор. – Мы тут ночи ждём. Ночью, наверное, что-нибудь будет. У нас моряки, мужики из порта, гарнизон Русалочьего, вооружены все… я тут ещё часть перелесцев того… поставил в охрану. И мы с Кермутом понарисовали знаков от Приходящих и от адских сил. Вряд ли кого-то удержит, но на всякий случай.
– А драконы? – спросила я.
– Драконы, да, – Райнор сглотнул. – Никакие не драконы. Мы грохнули одного.
– Цены тебе нет, – сказала я нежно. – Как же вы?
– А вот так. Из пушки, – Райнор показал, как стояла пушка, и я услышала за спиной неопределённо-одобрительный шум. – Они прилетели на падаль. Трупы жрать. Свои трупы, кстати, кавалеристов. Ну и подставились – наш канонир его прямой наводкой шлёпнул и второго бы шлёпнул, да он улетел. Я велел мужикам дохлятину сюда притащить – и вскрыли мы с Кермутом. Смотреть будешь?
– Спрашиваешь, – я только головой мотнула. – Показывай.
– Дай, – сказал Райнор куда-то в сторону Кермуту, не отражавшемуся в зеркале. – Нет, вон ту. В руки мне дай.
И показал лучевую кость. Человеческую.
– Он что… обернулся? – спросила я сипло.
– Нет, – Райнор снова сказал в сторону, Кермуту: – А крыло сюда подтащи. Целиком. Давай, я тут держу.
Они развернули перед зеркалом громадное крыло, как парус, натянутый на тонкие кости. Крыло было покрыто обожжённой и закопчённой кожей – и что-то в нём было дико ненормальное… Я смотрела во все глаза на отвратительное – и не понимала чем…
– Это ведь сосок, деточка, – спокойно, как на лекции, сказал за моим плечом Валор и показал концом длинной линейки. – Человеческий сосок. Мужской, судя по всему.
– На крыле? – еле выговорила я.
– Тут с другой стороны ещё есть, – сказал Райнор. – И пупок. Смотри.
Мне на миг показалось, что изображение в зеркале подёрнулось дымкой. Я зажмурилась, мотнула головой – и ощутила, как Валор обнял меня за плечо. Стало чуть полегче.
– Он что… Райнор, ты хочешь сказать…
– Он хочет сказать, – продолжил Валор, – что это крыло, по-видимому, обтянуто человеческой кожей, содранной с торса. Верно, мэтр Райнор?
– Да, мессир, – в тоне Райнора вдруг послышалась настоящая радость – и я вовремя сообразила, что он просто рад видеть Валора и рад, что Валор понимает легко и быстро. – Он весь сделан из… в общем, из кожи, из костей, из кусков человеческих тканей. Огонь, как мы поняли, он выдыхал из лёгких. Лёгкие там были – только оболочка, а в ней – вот это.
И показал две обгорелые металлические пластины в виде восьмиугольных звёзд с короткими лучами, исписанные какими-то знаками.
– Ну-ка, ну-ка, – Валор чуть подвинул меня и подошёл ближе. – Поднесите ближе к стеклу, прекраснейший мэтр Райнор, это прелюбопытно.
Господи Вседержитель Милосердный! Как же я завидовала этим двоим – с их потрясающим научным самообладанием! Мне больше всего хотелось блевануть себе под ноги, удрать – и больше никогда об этом не слышать. Это было совершенно нестерпимо.
Не знаю, как я заставила себя спокойно стоять и слушать.
Райнор потёр пластинку:
– Потемнела. Ничего не разобрать.
– Некромант должен знать хотя бы несколько языков, дорогой мэтр Райнор, – сказал Валор с чуть слышной в голосе улыбкой. – Мы займёмся этим после войны. Видите ли, разобрать можно. Это исконный язык Перелесья, до объединения под знаменем Сердца Мира и Святой Розы. Чуть к свету… вот так. «Огнь из ада – в этот труп – из этого трупа – во имя смерти – в живое, ради моей воли, силы и славы». А дальше тот, кто создал этого кадавра, перечисляет имена демонов, которые лично отвечают за работу. Эффектно.