В тот день Зинаида чувствовала себя по-настоящему счастливой. Любящей женщине нужно не так уж и много – главное, чтобы мужчина, которого любишь, находился рядом: видеть его ежедневно, общаться с ним, смотреть в его ясные глаза. Однако со временем ее чувство начало приобретать горчичный привкус. Видеть его каждый день и всякий раз убеждаться в том, что любимый человек холоден к ней и не желает видеть в ней женщину, становилось для Зины нестерпимой мукой, справляться с которой было с каждым днем все труднее. А когда у Щелкунова появилась женщина – бывшая свидетельница по делу о пропаже студента Авиационного института Полина Терехина, – жить стало и вовсе невмоготу…

То, что у Виталия Викторовича появилась женщина, Зинаида Борисовна узнала весной сорок восьмого года, когда вместе с майором Щелкуновым проводила оперативно-следственные мероприятия по поводу кражи продовольственных товаров из железнодорожных вагонов на станции «Восстания». Встречи его с Терехиной носили регулярный характер, а это означало, что она занимает в судьбе Виталия Викторовича какое-то значащее место. Сделанное открытие было еще одним серьезным ударом по чувствам и самолюбию Зинаиды Кац и напрочь разрушало призрачные надежды, которые еще теплились в ее душе. Возможно, что на ее месте другая опустила бы руки, призналась себе, что любимого мужчину она не сумеет заинтересовать как женщина, однако Зинаида Борисовна была слеплена из другого теста. Она решила выяснить, куда это майор Щелкунов отправляется за женской лаской, чтобы понять, как следует поступать дальше. В один из вечеров ей удалось выследить Виталия и установить, что он захаживает в один небольшой домик с маленьким приусадебным участком в Ягодной слободе.

Вскоре она узнала о сопернице почти все: Полина Андреевна Терехина была вдовой погибшего фронтовика; имела на иждивении мальчика восьми лет и девочку семи. Познакомился же майор Щелкунов с ней в то время, когда вел запутанное и сложное дело о давней пропаже студента Авиационного института, случившейся в 1938 году. Тогда группа студентов ушла в поход на реку Свиягу, а вернулась обратно в город, недосчитавшись одного из них. Куда подевался их товарищ, никто ответить не сумел или не захотел. Майору Щелкунову удалось раскрыть это дело быстро, затем довести его до суда. Именно во время расследования этой темной истории он и сошелся с одной из свидетельниц…

Зинаида Борисовна стала всерьез подумывать о переводе из отдела в любое другое место, пусть даже и с понижением в должности. Главное, чтобы подальше от Виталия и уж точно не в городском Управлении Министерства внутренних дел. Ее даже вполне устроило бы – так она думала поначалу – вернуться в следственную группу отделения милиции городского поселка имени Серго Орджоникидзе, где она начинала свою службу как следователь милиции. Возможно, перевод в скором времени произошел бы, если бы с наступлением октября Зинаида не почувствовала, что Полина из жизни Виталия Викторовича исчезла. Подобные вещи женщины чувствуют практически безошибочно…

Что касается самого майора, он, конечно, не мог не заметить взгляды Зинаиды, которые не единожды ловил на себе. Они буквально взывали к ответной любви: «Почему же ты меня не замечаешь? Я хочу быть рядом с тобой и днем, и ночью! Всегда!» Виталий Викторович упрямо отводил глаза и быстро забывал об этом: не до женских немых вопросов, когда дел в отделе невпроворот. К тому же это весьма скверное дело – заводить любовные романы на службе. Как правило, ничем хорошим они не заканчиваются. Конечно, без женщины иногда бывало тяжеловато: хотелось душевного тепла, ласки, семейного уюта, но при нынешнем плотном графике работы обзаводиться какими-то отношениями не представлялось возможным, и какого-либо просвета в этом плотном графике у него не предвиделось.

Когда в его жизни появилась добрая и покладистая Полина, он, неожиданно для самого себя, стал прикипать к ней. Душевной теплоты и женской ласки в его жизни теперь присутствовало несравненно больше. Майор наведывался к Полине Терехиной в Ягодную слободу стабильно два раза в неделю. Они подолгу проводили время вместе, выходили с детьми на прогулки в лес, что-то обсуждали, порой весело спорили, их отношения где-то походили на образцовую семью, с которой всем остальным следует брать пример. Но – только походили. Полина не верила, что их общение может перерасти в нечто большее, хотя в нем присутствовало немало хорошего: долгие вечера, проведенные вместе; нежность, страсть и много чего другого. Виталий занимался хозяйскими делами: колол дрова, складывая их в аккуратную поленницу; привел в порядок покосившийся сарай; заменил в плетне прогнившие дощечки; нашел даже время, чтобы выложить камнями дорожку, ведущую от калитки к входной двери. Все у них было! Отсутствовали лишь общность интересов и желание как можно ближе понять друг друга. А без этого семья словно кирпичная кладка без связующего раствора – толкни такую стену, и она рассыпается.

Кроме того, Полину заботило только одно: накормить детей, одеть и обуть их, обстирать и сделать так, чтобы они как можно реже болели и чтобы в доме присутствовали чистота и порядок. Ее мало волновало, что Щелкунов последние два дня не мог сомкнуть глаз: сначала искал громщика^[1] Емельяна Черпакова с погонялом Черпак и его помощника Василия Лыжина; затем вычислял, где могут затаиться преступники, устраивал засады в местах их возможного появления, караулил на блатхатах. И все без толку!

Виталию Викторовичу иногда хотелось поделиться с Полиной своими проблемами, рассказать кое-что о своей работе. Но как только он начинал говорить, сразу натыкался на ее отрешенный взгляд, и желание исповедоваться тотчас пропадало. Полина явно не слушала его и думала о чем-то другом. Это означало одно – отношения их непрочны, они уже дали ощутимую трещину и скоро придут к логическому завершению… Так оно в скором времени и произошло. Виталий Викторович стал приходить к Полине все реже, и однажды настал тот день, когда он вроде бы и отправился к ней, но вдруг остановился в задумчивости, постоял минуту-другую, повертел головой во все стороны и… повернул назад. Больше он в Ягодную слободу не приходил…

Как-то в один из осенних ненастных вечеров, уже в довольно позднее время, Виталий Викторович засиделся в своем кабинете за бумагами. Бумаги – это было тотальное бедствие в его работе: писать их он не любил. Обычно в самом начале рабочего дня целый час посвящал документам, чтобы как можно быстрее сбыть их с рук. Но последние три дня он находился в большой запарке, времени заниматься документами катастрофически не хватало, однако сроки сдачи отчетов и других сопутствующих документов поджимали. А ведь еще следовало составить анализ оперативной обстановки в городе; сделать прогнозы на ближайшие месяцы; завизировать заявления от граждан; расписать планы совместных мероприятий с прокуратурой… Важно глубоко вникнуть в возникшую проблему и правильно решить, кому следует поручить то или иное дело, чтобы успешнее выполнить поставленную задачу.

Особенно неприятны были жалобы, поступавшие порой на сотрудников отдела. Их следовало незамедлительно проверить, обжаловать и разъяснить вышестоящему начальству, что их деяния происходили в соответствии с установленным законодательством порядком. Если вовремя этого не сделать, то заявление будет направлено надзирающему прокурору. Чаще всего жалобщики в своем заявлении указывали, что к ним были применены жесткие меры во время задержания. Как же в противном случае следовало с ними поступить, если подозреваемые пытались оказать сопротивление сотрудникам милиции? Не по головке же их гладить!

Когда постучали в дверь, Щелкунов машинально ответил:

– Проходите.

Дописав документ, он оторвал взгляд от бумаг и увидел лейтенанта Кац, стоявшую у порога. Зинаида Борисовна стала говорить о каком-то допросе, который она только что провела, но Виталий Викторович не вслушивался в ее слова. Он как будто прозрел: смотрел и видел не лейтенанта-следователя из своего отдела, а очень даже привлекательную женщину, которую раньше – и куда только смотрели его глаза – почему-то не замечал.

Зинаида Борисовна взгляд начальника мигом прочитала и насторожилась. Щелкунов смотрел на нее не как руководитель, а как мужчина, которому она интересна как женщина. Поверить в увиденное было трудно. А вдруг ошиблась? Ведь без малого пять лет Виталий смотрел на нее совершенно иначе и не замечал в ней молодую, привлекательную женщину. А тут вдруг бац! – он смотрел на нее совершенно другими глазами. Случилось то, чего Зинаида так долго ждала. Но она вдруг растерялась и даже не понимала, что делать дальше: радоваться, что наконец-то сбылось то, о чем так долго мечталось, или задаться вопросом, чем для них обоих могут грозить близкие отношения?

Можно было, конечно, начать известную игру, что издавна происходит между противоположными полами: держать дистанцию, но и не отталкивать. Такая стратегия часто бывает затяжной и неизвестно еще, к чему приведет… Зинаида не захотела ни тянуть время, ни кокетничать – пусть инициатива исходит от него.

– Давайте я вас провожу, время позднее, – предложил Щелкунов, когда она закончила свой доклад.

Зинаида согласилась. На городских улицах царил осенний карнавал. Кроны деревьев принарядились в желтые и багряные наряды. Подкрашенные «румянами», в вышине проплывали косматые облака. Большую часть пути до ее дома прошли молчком. Тишина не тяготила, наоборот, в ней скрывалось какое-то волнующее таинство, в процессе которого происходил обмен не словами, а мыслями, что не менее значимо.

Прошли через площадь Свободы, повернули на небольшую улочку Малая Красная.

– Вот это мой дом, – сказала Зинаида, указывая на приземистый домик еще дореволюционной постройки. А потом, набравшись храбрости, предложила: – Я могу угостить вас чаем.

Отказываться майор Щелкунов не стал.

А ранним утром они проснулись в одной постели. И это было удивительное чувство! Можно было смотреть на спящее лицо любимого мужчины, коснуться его ладонью и ощутить тепло его сильного тела.

С этого самого времени у них завязались отношения, скрывать которые от сослуживцев становилось все труднее. Одно Виталию Викторовичу было не совсем ясно: сделать признание, после которого невозможно будет повернуть назад, или все-таки следует переосмыслить случившееся? С Зинаидой было как-то все иначе, нежели с Полиной. Это радовало и одновременно заставляло задуматься: а как дальше будут разворачиваться их отношения?

⁂

Утром следующего дня Зинаида Борисовна отправилась к вдове Инге Поляковой. Проходя мимо Красной арки, она вдруг остановилась и с чувством глубокой тоски притронулась ладонью к каменной шероховатой поверхности ворот.

Арка была построена к 100-летнему юбилею Казанского порохового завода. Именно поэтому на фронтоне имелась надпись «1788 СТО ЛѢТЪ 1888», а также сохранились вензеля Екатерины II, при правлении которой был основан завод, и Александра III, при котором она была возведена. На всех административных зданиях, включая государственный университет, гербы Российской империи и вензеля царских особ были сбиты прикладами и топорами еще тридцать лет назад революционно настроенными гражданами, а вот к этим символам царской власти рабочий класс прикоснуться не посмел. Да и другим не разрешил.

Высокая, с тремя арками, юбилейная арка была выполнена в форме триумфальных ворот: центральная – широкая, с чугунными воротами, две другие поставлены по обе стороны, уравновешивая композицию. Арка была раскрашена в красно-белых тонах, отчего ее прозвали Красными воротами.

Всякий раз, когда Зинаида проходила мимо ворот, она невольно вспоминала свою первую влюбленность – высокого темноволосого паренька с раскосыми глазами, с которым она училась в одной школе. Именно у Красных ворот он назначал ей свидание, каждое из которых Зинаида ждала с трудно скрываемым волнением. Как же давно это было… Будто бы и не с ней вовсе. Именно у этих ворот в июне сорок второго года Зина провожала парня на Волховский фронт, откуда он так и не вернулся.