– И кто, помимо учителя, может защитить моего ученика? – со вздохом открыл глаза Шэнь Цинцю. – Вернее, мне следовало сказать: кто захочет?

Хоть его мысли были в полном беспорядке^[41], Шэнь Цинцю чётко знал одно: он не позволит Ло Бинхэ умереть здесь.

– Итак, после стольких лет размолвки ты наконец-то удосужился признать, что этот мозгляк – твой ученик, а ты – его учитель? – холодно спросил Мэнмо.

– Да, мне понадобилось на это немало времени, – просто согласился Шэнь Цинцю.

Он ожидал, что Мэнмо продолжит сыпать язвительными замечаниями, однако старый демон внезапно испустил горестный вздох.

– Как был бы счастлив этот малец, если бы только мог очнуться и услышать твои слова.

«Эй, старик, почему каждая твоя фраза звучит как дурное предвестье? – нахмурился Шэнь Цинцю. – Что, спрашивается, ты имел в виду под словами “если бы мог очнуться”? Разве ты не понимаешь, что один твой тон заставляет нервничать ещё сильнее!»

Внезапно Мэнмо вскинулся, выкрикнув:

– Вот я – настоящий наставник этого сопляка, чему только его не обучивший: ведать обо всём творящемся под Небесами^[42], властвовать над людскими помыслами, – и что же?! Он даже ни разу наставником меня назвать не удосужился, обращался ко мне не иначе, как «старейшина», – каково?! А кто ты – средней руки совершенствующийся, который только и научил его, что каким-то общеизвестным приёмам да парочке незамысловатых техник, и всё же он с плачем цепляется за твой подол, продолжая звать тебя учителем даже после того, как ты от него отрёкся! Бесит до безумия!

Он долгие годы подавлял свой гнев и вот теперь, увидев эту мирно лежащую в гробу парочку, наконец не смог сдержаться. Казалось, его старые глаза вот-вот вылезут наружу от этой возмутительной сцены. Жалобы полились нескончаемым потоком. Его можно было понять, но от его слов Шэнь Цинцю самому было не легче: кому понравится, когда боевые техники твоей школы именуют «незамысловатыми»? Он открыл было рот, чтобы разразиться гневной отповедью, но тут Мэнмо наконец спрыгнул с гроба, заложив руки за спину, и принялся расхаживать взад-вперёд.

– А ведь если бы я по-тихому устранил тебя ещё тогда, при твоём первом попадании в Царство снов, ничего этого бы не произошло, – вновь начал кипятиться он. – Малец и правда был талантлив, из него можно было слепить всё что угодно, вот только из-за тебя он превратился в бесполезного нытика, который вызывает одно лишь раздражение. И при этом он упорно пытается сохранить перед тобой лицо, делая вид, будто ему всё нипочём! Будь я на его месте, давно бы прибил тебя или взял своё! Всё это переливание из пустого в порожнее в духе: хочу оттолкнуть, но привечаю, хочу сказать, но всё молчу^[43], – глаза б мои этого не видели!

Шэнь Цинцю охватило необоримое желание заткнуть уши – или же рот демону. Взглянув на безмятежно лежащего рядом Ло Бинхэ, он поневоле представил его плачущим и тотчас отвернулся. В конце концов у него вырвалось:

– Так уж обязательно было высказывать всё это мне в лицо, старейшина?! Но теперь-то, когда вы выговорились, вы позволите мне проснуться?

Однако демон, похоже, ещё не закончил с ним:

– Проснуться? И что толку – ты всё равно не сможешь выбраться наружу! Пробитый проход давным-давно запечатался!

– Почему бы не открыть его снова? – рассудил Шэнь Цинцю. – Могу я попросить старейшину хотя бы указать мне направление, где была та самая брешь, что протаранил Ло Бинхэ с помощью хэй юэ ман си?

Его взгляд упал на Синьмо. Пробитый участок барьера, хоть и закрылся, всё ещё ослаблен. Если бы он мог прорубить его рассекающим пространство демоническим мечом… Проследивший за взглядом Шэнь Цинцю Мэнмо понял его мысль.

– На твоём месте я бы не был так уверен, что этот меч дастся тебе в руки, – с сомнением протянул он.

Разумеется, Шэнь Цинцю понимал это не хуже него самого.

– Другого выхода нет, – стиснув зубы, глухо бросил он. – Я должен попытаться.

Пробудившись, он по-прежнему покоился на дне гроба, а Ло Бинхэ мирно лежал в его крепких объятиях.

Слава небесам и земле, старый брюзга наконец-то оставил его в покое! Шэнь Цинцю как раз собирался поменяться местами с учеником, чтобы сесть, когда что-то твёрдое скользнуло по его правой ноге и упёрлось во внутреннюю сторону бедра.

Полагая, что это – рукоять меча, Шэнь Цинцю непроизвольно потянулся, чтобы отодвинуть её, но стоило ему коснуться этого твёрдого предмета, как Система разразилась ликующими сообщениями:

【Йо-о-оу~~~~~~~ Начислено 1000 баллов крутости!┏(┏^q^)┓~~~ Поздравляем вас с достижением «Прогресс в физическом аспекте отношений»!!!】

Шэнь Цинцю замер, уподобившись мумиям по соседству.

«Прогресс в физическом аспекте отношений»? Это ещё что за чертовщина?

Опустив взгляд, он наконец понял, что эта «рукоять меча» на деле была кое-чем куда более существенным.

Небесный столп!!!!!!!!!!!! ТОТ САМЫЙ небесный столп!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Шэнь Цинцю резко захотелось кого-нибудь убить, а после – убить себя!

Отчаявшись заглушить бушующую в сердце бурю эмоций^[44], он в конце концов зарядил себе ладонью по лицу, утешая себя разумными соображениями: хоть в Гробнице непревзойдённых и царит непроглядная тьма, за её стенами, должно быть, уже наступило утро – в таком случае это всего лишь естественное физиологическое явление, самое что ни на есть обыденное!

И оно пройдёт само собой, ведь так обычно и бывает, верно?!

Но просто игнорировать это он тоже был не в силах.

Однако, как это ни прискорбно, поделать с этим он также ничего не мог – не устраивать же ученику разрядку собственными руками?!?!

В конечном итоге он принял решение просто не смотреть в ту сторону – то, чего ты не видишь, тебя не побеспокоит, не так ли?!?!?!

Да, это верное решение! В конце концов, наставник вовсе не обязан помогать своему ученику сбросить напряжение^[45] – даже если сам невольно вызвал его!

Рывком приподняв Ло Бинхэ, Шэнь Цинцю опустил ладонь ему на грудь и послал несколько волн духовной энергии – пусть и немного^[46], но сейчас это было всё, что он мог ему дать. А всё остальное он должен игнорировать! Ясно вам – игнорировать!

Шэнь Цинцю вылез из гроба и поволок Ло Бинхэ по указанному Мэнмо направлению к восточной части Гробницы непревзойдённых. По мере следования стены коридора покрылись каплями влаги, пол под ногами сделался скользким от слоя зелёного мха, так что Шэнь Цинцю пришлось сбавить шаг, чтобы ненароком не поскользнуться.

Меж мха начали попадаться дикие цветы и травы. Коридор постепенно расширялся, с обеих сторон вздымались деревья и кустарники, так что теперь Шэнь Цинцю ещё и спотыкался о беспорядочно змеящиеся по земле корни. Мимо то и дело пролетали насекомые, из зарослей доносились голоса птиц. И вот над их головами вознёсся инкрустированный мерцающими белыми кристаллами угольно-чёрный свод, напоминающий звёздный полог.

И всё же, несмотря на полную иллюзию того, что они очутились посреди леса, на самом деле они всего лишь попали в одну из своеобразных погребальных камер Гробницы непревзойдённых.

Каждый из залов гробницы был возведён одним из демонических владык прошлого согласно собственному вкусу, оттого их оформление подчас было весьма оригинальным и вычурным. Обитатели гробницы были всё равно что въезжающие в новую квартиру жильцы: имея дело с типовым жильём, они обставляли и отделывали его в соответствии с собственными вкусами. Так, те, что были сильны в изготовлении механизмов, отдавали предпочтение цимэнь дунцзя^[47], те, что разбирались в демонических тварях, держали там монстров-стражей, травники же разводили ядовитые цветы или иные необыкновенные растения.

И, по всей видимости, именно к последнему типу принадлежал владелец этого склепа. Хоть деревья и травы выглядели совершенно невинно, Шэнь Цинцю и не думал до них дотрагиваться. Сняв верхнее облачение, он натянул его на голову, прикрыв и Ло Бинхэ. Покрепче обхватив ученика за талию, он сделал осторожный шаг вперёд.

Трава зашелестела.

Внезапно раздался резкий свист рассекаемого воздуха, и тьму прорезала вспышка холодного белого света.

Шэнь Цинцю щёлкнул пальцами левой руки: Сюя тотчас выскочил из ножен на поясе и со звоном скрестился с летящим на него морозным клинком, однако, вопреки ожиданиям, нападающий не уступал ему в силе.

Он ещё не успел разобраться с первой атакой, как мелькнула вторая вспышка – остриё меча устремилось прямо к горлу Ло Бинхэ. На сей раз Шэнь Цинцю не мог использовать Сюя – тот был втянут в противостояние с другим мечом, – равно как и оттолкнуть ученика с линии удара: стоит тому хоть на миг коснуться смертельно опасной растительности, как с ним будет покончено!

Оказавшись в безвыходной ситуации, Шэнь Цинцю слегка отклонился в сторону и поймал лезвие меча голой рукой.

Оно тотчас впилось в ладонь, но Шэнь Цинцю не разжимал пальцы, не давая мечу продвинуться ни на полцуня. Кровь не то что закапала – хлынула потоком, окрасив ярко-алым полы одежды Шэнь Цинцю и изумрудную траву под ногами.

Теперь-то он наконец смог прочувствовать на собственной шкуре, какую боль испытал Ло Бинхэ, схватившись за его меч.

Шэнь Цинцю вскинул голову, его глаза покраснели, а зрачки резко сократились.

«Вот уж не думал, что те “прихвостни”, о которых обмолвился Тяньлан-цзюнь, окажутся этими двумя».

Из-за старого скрюченного дерева вышли двое.

Вернее, одна – второго выкатили на конструкции наподобие инвалидной коляски.

Коляску толкала красивая женщина с тонкой талией и роскошными формами. Хоть сидящий был укутан в одеяло из грубого войлока так, что на виду оставалась лишь голова, Шэнь Цинцю хватило и этого, чтобы тут же его узнать.

Зажатый в его пальцах меч продолжал с неимоверной силой напирать вперёд, но Шэнь Цинцю не ослабил захвата, хоть лезвие раскроило его ладонь до середины.

Несмотря на чудовищную боль, ему удалось не только сохранить бесстрастное выражение лица, но и изобразить фальшивую улыбку:

– Госпожа Цю, старый глава Дворца, надеюсь, у вас всё благополучно.

В ответ на его любезное обращение глаза Цю Хайтан полыхнули лютой ненавистью. Мотнув головой, старый глава Дворца прохрипел:

– Взгляните на меня, глава пика Шэнь, разве по мне похоже, что я благополучен?

«Это же просто вежливое приветствие – не стоит воспринимать мои слова столь буквально», – усмехнулся про себя Шэнь Цинцю.

Однако, обдумав ситуацию, он и сам понял, насколько неуместно прозвучала эта фраза. Прежде старый глава Дворца являл собой безупречный образ праведного совершенствующегося – при их первой встрече на собрании Союза бессмертных, а также в Цзиньлане, где между ними случилась злосчастная размолвка, его облик и манеру держаться отличало неизменное благородство. Теперь же некогда тщательно ухоженная белоснежная борода сделалась засаленной и спутанной, лицо иссохло и посерело, словно старик уже успел побывать на том свете, а морщин стало больше, чем на коре узловатого дерева за его спиной.

– Должно быть, вы диву даётесь, как я дошёл до подобного состояния, – мрачно заключил старый глава Дворца, верно истолковав выражение лица Шэнь Цинцю.

«И что же, если я скажу, что мне это ничуть не интересно, вы отпустите нас с миром?» – подумал Шэнь Цинцю, вслух же он ответил:

– Вашему покорному слуге доводилось слышать, что старый глава Дворца удалился от дел, дабы отправиться в странствия.

– Отправиться в странствия? – ухмыльнулся старик. – И вы этому поверили? Хотел бы я знать, хоть кто-то из адептов дворца Хуаньхуа – да вообще хоть кто-нибудь из мира совершенствующихся – поверил в эти выдумки? Хотите знать правду – спросите своего славного ученика.